Встречи (СИ) - Кир Юлия (читать онлайн полную книгу .txt) 📗

"Соприкосновение" книга 1 "Встречи"

Пролог

Два рода, собравшиеся вместе, стояли возле бушующего пламени и пели. Это была древняя погребальная песня, долгая и грустная. В ней говорилось о жизни и смерти, о любви и ненависти, о том, что покидая этот мир, всякий должен оставить о себе добрую память тем, кто еще жив. Ее редко пели для молодых. Мэйтори беззвучно произносил слова и до него, наконец, стал доходить их глубокий смысл.

Пламя ревело.

Мэйтори смотрел, как дым поднимается в низкое серое небо, смешиваясь с тяжелыми, набрякшими к дождю облаками.

Пламя ревело.

Уже давно скрылась из глаз фигурка его невесты, так и не ставшей женой. Новый дом остался без хозяйки. Но, и ему там не жить.

Он вдруг вспомнил недавний разговор на реке. Неужели Ло чувствовала что-то? Юноша похолодел от этой мысли. Ему и в голову не могло прийти тогда, что он так скоро потеряет ее. «Не знала, не могла знать!», но все равно страшно сейчас вспоминать тот разговор. Ее выражение лица, грустную улыбку. Почему не уберег? Опоздал, всего на десять шагов опоздал. И все из-за того проклятого камешка, забившегося в обувь. Это он должен был сражаться с Сиглаэном. Не Лотиэль. Он сам!

Еще одной большой ошибкой было преследовать белобрысого. Теперь, Мэйтори уже в этом не сомневался. Эта мысль, будет теперь вечно преследовать его. В ее смерти, выходит, виновен он сам.

И тут, не отдавая себе отчета, в том, что делает, он с места кинулся в бушующее пламя.

Кожу обожгло, ресницы и волосы опалило, и даже знакомый до боли женский крик не смог остановить его.

Только неожиданно, резко дернуло что-то назад. Мэйтори со всего маха опрокинулся на спину, больно выбив о землю воздух из легких.

Это Саливэль мощным заклинанием остановила его, словно привязанного за веревку, вырвав обратно из огня.

Мир закружился и земля начала уходить из-под ног. Мэйтори не в силах больше стоять, опустился на колени, и так сидел до тех пор, пока весь костер не догорел.

Пламя ревело.

Изъеденные огнем нижние бревна не выдержали, и вся конструкция обрушилась внутрь себя. Выпустив в уже темнеющее небо сноп горячих золотых искр. Они взметнулись высоко, и мерцающим звездным дождем стали падать вниз. Так, наверное, Лотиэль попрощалась с ними. Но Мэйтори казалось, что это предназначалось только для него одного.

И это конец.

Не будет больше ночных прогулок у реки, путешествий верхом на лошадях, встречи рассвета. Он больше никогда не увидит ее глаз, не почувствует запаха ее волос, не коснется маленьких нежных рук. Не поцелует среди поляны папоротников, и не отнесет на их совместное ложе в Древе, а она никогда не родит ему детей, мальчика и девочку. Ничего этого не будет. Казалось, что внутри разливается какая-то беспредельная черная бездна. И ничто не сможет ее теперь заполнить.

Огонь становился все ниже, большие бревна рассыпались на части, но ветер, то и дело вдувал в них жизнь, зажигая внутри красные язычки пламени.

Костер догорел и возле Мэйтори остались только родственники. Остальные, допев песнь, не простившись, уже ушли.

Пришло время переложить прах Лотиэль в специальный сосуд. Юноша почувствовал, что кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, он увидел Лалвена.

Собирать прах было обязанностью родственников. В данном случае, это должен сделать отец, или муж. Но мужем ей Мэйтори так и не стал.

Сегодня, однако, еще раз сделали исключение.

Отец Лотиэль, посчитал правильным поручить это бывшему жениху. За спиной у него стояла Нимиэль — мать Ло. Она одобрительно кивнула, подтверждая решение мужа.

Мэйтори с благодарностью, кивнул в ответ, и принял из рук Лалвена небольшой белый керамический сосуд. Навершие его крышки было выполнено в виде присевшей на цветок бабочки.

Мэйтори поднялся с колен и на негнущихся от долгого сидения ногах медленно пошел к кострищу. В самой середине, где угли еще дышали жаром, он собрал голыми руками то, что можно было собрать. Больше всего он боялся увидеть не догоревшие останки, фрагменты скелета, но этого не было. Лишь серый пепел, смешанный с золой, да покореженный пламенем браслет. Он аккуратно сложил все в погребальный сосуд. Потом, накрыв крышкой с бабочкой, вернулся назад. Сосуд с прахом Мэйтори отдал в руки Нимиэль.

Когда уходили с поляны, Мэйтори обернувшись, увидел за лесом еще один столб дыма. Это в Серебряных Листьях горел костер Сиглаэна.

Похоронить решили возле их Древа. Отец Лотиэль не возражал. Там было красивое место, Ло очень любила его, и по страшному стечению обстоятельств, оно и стало местом ее гибели.

Туда отправились только близкие: семья Лалвена, семья Тэлиона, и лёэлья [крестная] Саливэль.

Придя к Дереву, еще так и не завершившему превращение, Лалвен и Мэйтори выбрали место.

Отец Лотиэль достал охотничий нож, предварительно снял сверху дерн. Выкопал небольшое углубление. Как раз такое по высоте, чтобы полностью уместился сосуд с прахом. Мэйтори помогал ему руками. Дёрн с травой отложили в сторону, чтобы потом, прикрыть голую землю. Ведь следующей весной снятая трава приживется, и там — так же как и везде — будут распускаться цветы.

Все остальные, молча стояли позади. Лишь слышны были тихие вздохи, да шум ветра в ветвях дерева.

Еще чуть-чуть, и последняя ниточка, связывающая Лотиэль с этим миром, окончательно порвется.

Сосуд дали подержать каждому из присутствующих, чтобы все смогли вслух или про себя попрощаться с ушедшей.

Потом Тэлион передал вазу Мэйтори, все еще сидящему возле ямки и смотрящему в одну точку, куда-то вдаль.

— Это я виноват, — тихо сказал он, — Простите меня.

И тут же почувствовал, как сильная мужская рука участливо сжала плечо. Словно уверяя, что не он является причиной ее гибели.

Он держал ее на коленях. Медленно, задумчиво поглаживая гладкие бока сосуда, и все никак не решаясь поставить его на дно.

Смотрел на тяжелые облака, на свинцовую воду в ручье, на притихшие перед бурей деревья. Казалось, все утонуло в сером безмолвии. Совсем как тогда, на реке, когда Лотиэль спросила его о смерти. Мэйтори казалось, что теперь весь мир будет для него таким, серым и безжизненным.

Оглянулся. Позади, уже никого не было. Родственники милосердно позволили ему в последний раз побыть с ней наедине.

Он смотрел на надвигающийся сплошной стеной из-за леса дождь. Прилетевший порыв ветра взметнул эльфу волосы, дохнул сыростью и холодом. Мэйтори закрыл глаза и подставил лицо под первые, тяжелые капли дождя. На разгоряченной после огня коже они казались ледяными.

Небо напополам, беззвучно, разорвала красноватая молния, но грома пока не было, словно он затерялся среди вихрящихся куч облаков. Дождь торопливо забарабанил по листьям. Сначала они сдерживали натиск влаги с неба, но вскоре по волосам уже катились проворные ручейки, затекая за шиворот, и рубашка быстро промокла, противно прилипнув к телу. Еще раз сверкнуло, и в небесах тут же откликнулось громом, — долгим, раскатистым, тяжелым. Дождь пошел в два раза сильнее, поднялся сильный, порывистый ветер. Он гнул деревья, ломал ветки и обрывал листья.

Но это было немного в стороне. Казалось, что непогода обошла их дерево, показав всю мощь природы совсем рядом, за лесом. Там, где уже не было видно второго столба дыма.

Буря налетела и прошла, оставив после себя тяжелые тучи, и мелкий промозглый дождь.

Долго сидел он так. Вспоминая, и грустно улыбаясь воспоминаниям.

Невидимое за темными тучами солнце стало садиться за горизонт, окрашивая их в бурый, с карминовыми прожилками цвет.

Мэйтори опустил сосуд на дно уже оплывшей от дождя ямки с налетевшими туда опавшими листьями. Молочно-белый, словно излучающий слабый свет, он, казалось, совсем не к месту, смотрелся внутри чёрного углубления.

Аккуратно засыпав тяжелую землю, он заботливо уложил зеленый дёрн сверху. Спустившись к ручью, мутному и разбухшему после дождя, он набрал белых округлых камешков, и обложил ими, образовавшийся холмик вокруг