Скоро сказка сказывается (СИ) - Измайлова Кира Алиевна (книги txt) 📗

Скоро сказка сказывается

На лето родители отправили меня к двоюродной бабушке в деревню, а сами якобы уехали в командировку. В Амстердам. Знаем мы эти командировки!

Так вот, заняться в этой глухомани мне было абсолютно нечем. Телевизор был один на всю деревню, у вредной тётки Нюры, причём показывал он только один канал. Вечерами у неё собиралось почти всё население деревни со своим угощением и внимало выпуску новостей. Меня же от вечерних сеансов отлучили за то, что я, пытаясь настроить хоть что-нибудь еще, оборвала антенну, чем лишила тётку Нюру очередной серии захватывающего сериала о доблестных ментах. Ноутбук у меня имелся, да что проку? Все, что было, я уже посмотрела и прочитала десять раз, а интернета тут не было, да и телефон не ловил. Я уж молчу о том, что электричества не бывало по нескольку дней… Да какой интернет, тут и библиотеки не оказалось, она имелась только в райцентре, а до него полдня пешком! И что делать?

Ну не любоваться же мне луной над прудом, сидя на мокрой траве в обнимку с местным Ромео и звучно шлёпая на себе комаров! И потом, эти самые Ромео на меня и не глядели. И слава Богу! Достаточно я от них в городе натерпелась! Почему? Сейчас объясню. Меня Василисой зовут. Обласкали родители! Так вот, знакомлюсь я с парнем. Он (заигрывающе): «Девушка, как вас зовут?» Я (томно опустив глаза и трепеща ресницами): «Василиса.» Он (с восторженным придыханием): «Можно, я буду звать вас просто Вася?..» Вот и вся романтика. Ну ладно. Належавшись в гамаке до одури и по третьему кругу пересмотрев и перечитав то, что имелось на ноутбуке и на флешках, я начала заниматься всякой ерундой. Сперва я на спор с соседским пацаном пошла ночью на кладбище, и он был вынужден отдать мне какую-то затёртую до полной неузнаваемости монету, явно очень старую, неровную и тяжёлую. Потом, поболтав со столетней бабой Матрёной, я до утра караулила в кустах под окном чёрную свинью, в которую якобы превращается по ночам тётка Нюра. И наконец, кто-то сказал мне, что в здешнем лесу определённо водится леший, причём его неоднократно видели вполне трезвые люди, не склонные к мистификациям. Ну разве ж я могла устоять?!

Ну вот, когда рано поутру меня разбудила моя престарелая родственница, явно следовавшая принципу «кто рано встаёт, тот всех достаёт», я не стала натягивать одеяло на голову, стонать и вопить, что в городе я в это время пятый сон вижу, а встала, позавтракала и, прихватив корзинку, отправилась в лес. Бабка пробурчала мне вслед, что, мол, по такой суши я и поганки не найду.

В лесу было спокойно, никакими лешими там и не пахло. Я и пошла куда глаза глядят по первой попавшейся тропинке.

Тропинка завела меня глубоко в лес. Только лес этот был какой-то не такой. По сторонам тропинки высились толстенные деревья, каких я в этих местах отродясь не видывала, у самой тропы цвели невероятной величины колокольчики и иван-да-марья, рос папоротник, едва розовела земляника. Дальше начинался такой бурелом, что и пробовать нечего было туда соваться. Словом, это был самый настоящий дремучий лес. Тропинка была ровная и довольно-таки широкая, она вилась между вековыми деревьями, и была совсем не похожа на лесную стёжку, протоптанную грибниками. У меня лично создалось впечатление, что по тропинке этой ходили не один год, и к тому же довольно часто.

Впереди вдруг послышалось пение. Я не придала этому никакого значения — мало ли тут туристов! — и продолжала спокойно идти, размахивая корзинкой. Но то, что я увидела, в очередной раз последовав изгибу дорожки, меня, мягко говоря, ошеломило. Там на поваленном дереве сидел чудовищных размеров чёрный кот, увешанный золотыми цепями, и очень душевно играл на баяне, выводя дурным голосом неприличную песню. Рядом с ним на траве стояла полупустая бутылка, от которой исходил сильный запах валерьянки, и трёхлитровая банка, по-моему, с мышами.

— Сто-ой! — завопил он, заметив меня, хоть я и пыталась сдать задом в кусты, и замахал левой лапой. — Куды?!

Я наконец поняла, что чувствовали бедные герои «Мастера и Маргариты», когда кот Бегемот отмачивал у них на глазах какую-нибудь штуку.

— Что значит «куды»? — с перепугу возмутилась я. — Во-первых, не куды, а куда. Во-вторых, вы сами-то кто?

— А ты не видишь разве? — прищурился он. — Кот-баюн я! Во, видишь, баян!

В доказательство он растянул меха, и баян издал какой-то сдавленный хрип.

— Вот я тя щас кы-ык защекочу-у! Кы-ык зацарапаю-у! — вдруг взвыл кот дурным голосом и икнул. — Иди сюды!

— Может, лучше сыграешь? — предложила я, решив перейти на «ты».

— А эт идея! — кивнул кот и свалился с бревна. Я опасливо подошла поближе, мало ли, расшибся, помочь надо, но он уже взобрался обратно и проверил инструмент. — Садись! Чего сыграть?

— Давай чего-нибудь классическое, — решила я.

— Классичес-ик! — ое… Эт можно! — снова завопил кот. — И-эх!

Знаете, я много разной музыки слыхала, но, признаюсь, «Лунная соната», исполненная пьяным котом на баяне, мне и в кошмарном сне не могла присниться!

— Ты меня… ик!.. уважаешь? — снова завёлся кот, обнимая меня когтистой лапой.

— Уважаю! — мотнула я головой.

— Тогда пей! — велел он и подсунул мне бутылку.

Я решила, что валерьянка мне сейчас точно не повредит, и как следует отхлебнула. Кот тут же подсунул мне под нос маринованую мышь.

— Н-не закусываю! — храбро отмахнулась я.

— Я т-тя ув-важаю-у! — взвыл кот. — Давай дружить! Ты кто?

— Василиса. А ты?

— А я кот! Просто кот! Хоть и баян. то исть баюн… Давай споём! А то я тебя уважать перестану. Ик!

— А гитара есть? — с надеждой спросила я.

— М-мяу! Усё есть! — кивнул кот, вылакав остатки валерьянки и вытаскивая из соседнего дупла гитару с розовой ленточкой. — На!

На моё счастье, играть я, хоть и посредственно, но умела: по моему настоянию родители отдали меня в музыкальную школу по классу гитары, и я даже выучила три аккорда. Хотя вру, три аккорда я выучила у ребят во дворе, а вот школу пришлось бросить, потому что слуха, по мнению преподавателей, у меня не было вовсе. Но тут это никого не интересовало, и через пару минут мы с котом, аккомпанирующим мне на баяне, дружно, хотя и не очень мелодично орали на весь лес «Ой, то не вечер, то не вечер!» Потом мы спели «Калинку-малинку», потом ещё что-то, и ещё. Кот оказался на редкость хорошим учеником, и, когда я уходила дальше по тропинке, уже наяривал на баяне знаменитую мелодию из «Крёстного отца», изрядно обогатив её собственными вариациями. Напеть-то я могла, вот сыграть бы точно не сумела, но коту все было нипочем!

Я шла по тропинке и размышляла. Интересно. сперва кот-баюн, а теперь кто? Может, я всё-таки встречу лешего?

— Ох ты гой-еси, добрый молодец! — раздался вдруг довольно громкий картавый голос. От неожиданности я споткнулась на ровном месте и остановилась. — Не стреляй в меня, я тебе пригожусь!

Я наконец догадалась поднять голову. На суку толстенного дуба, нависшем прямо над тропой, сидел громадный ворон. Судя по всему, говорил именно он, поскольку больше никого вокруг не было.

— Здрасьте, — сказала я на всякий случай. Я изрядно напугалась, и поэтому меня опять понесло. Я, видите ли, в стрессовых ситуациях начинаю глупости болтать. Впрочем, всё лучше, чем падать в обморок. — Вы, конечно, извините, но я в вас стрелять и не собиралась, да и не из чего мне стрелять. И потом, если уж на то пошло, я не добрый молодец, а скорее красна девица. Вы, наверно, с кем-то меня спутали…

Ворон прищурился и недоверчиво на меня посмотрел. Потом снялся с дерева, сделал круг и приземлился передо мной на тропинку.

— Замучался я уже! — сказал он с досадой. — Сижу второй день, как дурак, и жду, когда Иван-царевич мимо пройдёт. Или Василий, тоже царевич? А может, и Дмитрий, забыл уже.

— А чего это вы их ждёте? — заинтересовалась я. — Делать вам, что ли, нечего? Подумаешь, царевич. Вы-то ему зачем?

— Ну как это? — удивился ворон. — Вот захочет он меня на обед подстрелить. Глупость полнейшая, дичи тут мало, что ли? А я и скажу, мол, не стреляй меня, я тебе пригожусь. И буду потом, как дурак тот самый, изо всех бед его выручать, советы давать, воду живую в клюве таскать, царевен-королевен ему воровать. как будто мне от этого выгода какая-то! Ну выручил раз, другой, но они ведь наглеют!