Ночь дракона - Крускоп Сергей (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗

Сергей Крускоп

Ночь дракона

ВМЕСТО ПРОЛОГА

Крошечные белые звездочки кружились в холодном воздухе, оседая меховым ковром небывалой белизны на холмистую местность, на чей-то покосившийся забор, на придорожные кусты, пригибающиеся к земле под этой драгоценной ношей, на малолетние елочки, которые в снеговом уборе напоминали удивительных многоухих зайцев. Снег ложился и на плотно утоптанную дорогу, погребая все предыдущие слои, спрессованные ногами людей, гномов, троллей, лошадей и полозьями саней. Еще недавно, месяц назад, здесь наверняка плескалась в колеях холодная глиняная жижа, со смачным хлюпаньем вылетавшая из-под копыт очередного ездового или тяглового существа. Теперь же глина смерзлась и заснеженная дорога имела вид необычайно, непривычно чистый и опрятный, словно каждый, кто ступал на нее, старательно вытирал перед этим сапоги или копыта. К утру снегопад придаст тракту еще более респектабельный вид, но, к сожалению, дорога станет менее проезжей.

Снежинки, начав свой полет где-то в невероятной вышине темнеющего неба (там, где в такую погоду не решились бы летать даже драконы), кувыркаясь, спускались к земле, не оставляя своим вниманием и двух всадников, неторопливо ехавших вечерним трактом. Ледяные звездочки скапливались на их меховых шапках, образуя миниатюрные сугробики, а те, что падали на теплые бока коней, тут же становились невидимыми облачками пара. Куда более заметный пар вылетал из конских ноздрей, заставляя попавшиеся на пути снежинки метаться в безумном танце и разлетаться прочь.

Одним из всадников был я.

Пару слов о себе. Имя мое – Сивер. Родом я из простой, хотя и небедной селянской семьи, никаких благородных кровей во мне пока что обнаружить не удалось. Стараниями отца – человека, мыслящего по-своему прогрессивно, выучился когда-то читать и писать. После чего я был сдан со всеми потрохами в услужение к удалившемуся на покой столичному магу, где и получил в высшей степени бессистемное образование. Ну, то есть читал первые подвернувшиеся под руку книги, когда хозяин не видел. А затем волею судеб (а на самом деле – повинуясь собственному желанию мир посмотреть и себя показать) стал наемником. Слава богам, сколько бы их ни было, на мой век не пришлось никаких сколько-нибудь серьезных войн, чему я отчасти обязан более или менее полным комплектом рук, ног и прочих частей тела. А с некоторого момента у меня вообще появилась возможность встревать только в те предприятия, в какие мне самому хотелось бы, – но это отдельная история.

Существо, на спине которого я сидел, звалось Аконитом. Аконит, что бы там ни говорили злые языки, являл собою самого настоящего коня. Формально его масть называется караковой. Но обычно лошадь такой масти выглядит слегка «проржавевшей» под мышками и в паху. При взгляде же на Аконита можно было предположить, что среди его предков были не только лошади, но и ротвейлеры. Это подтверждается и тем, что конь мой агрессивен, кусач и нетерпим к чужакам, кем бы они ни были. Оные свойства его характера иногда полезны, а иногда – нет, но что меня несомненно радует, так это спокойное отношение Аконита к сменам моих ипостасей. Ах, да, забыл сказать: я – волкодлак. Не следует путать с вервольфом: у того превращение в зверя – следствие болезни, а для меня это одно из нормальных состояний, к тому же контролируемое, а не зависящее от фаз луны. Ну и, наконец, я всегда был убежден, что зверушка, в которую я обращаюсь, гораздо приятнее внешне, чем звериная ипостась вервольфа.

– Вечереет, Сивер, – констатировал очевидное женский голос, прозвучавший у меня за спиной, – надо бы найти ночлег. Это, конечно, очень романтично – переночевать в лесу у костра, вдали от суеты трактов и толкотни города, но я предпочитаю делать это только в теплое время года.

– Найдем, – отозвался я, – в мире полно добрых людей, хотя некоторым из них помогает проявлять доброту лишь взведенный арбалет.

Мимо просвистело что-то.

– Ты снежком кинула или пульсаром? – поинтересовался я у своей спутницы.

– Это я помогаю тебе проявить доброту и отзывчивость и быстренько придумать ночлег.

– Придумать-то я его придумал – еще днем. Однако добрались мы до него только сейчас. Вот этот дом, на отшибе. Принадлежит одному моему старому приятелю. И нечего было в меня кидаться огненными шарами, попасть ведь могла!

– Это был снежок, – сказала спутница, подъезжая поближе.

Спутницу звали Ивона Визентская. С этой девицей я был знаком несколько лет, периодически либо принимая участие в ее авантюрах или же вовлекая ее в свои. Ивона – маг Жизни, или, как говорят эльфы, Охотница. Это означает, что она умеет забирать и преобразовывать магическую энергию, накопленную живыми существами, в частности, драконами, к чему способны очень и очень немногие. Ивона наполовину человек, а на другую половину – гремучая смесь рас, что время от времени проявляется как в ее способностях, так и в поведении. Внешне же она напоминает эльфа, только маленького и коротко подстриженного. Сейчас шапка из редкой, платиновой лисицы скрывала заостренные ушки Ивоны (по крайней мере – большую их часть), а выбивающиеся серебристые прядки ее волос сливались с мехом зверя.

Дом был не очень велик, но добротен. Его явно строили для жилья, не слишком упирая при этом на эстетическую сторону дела. Во всяком случае, ни резными наличниками, ни затейливым коньком, ни фигурными столбами крыльца дом похвастаться не мог. Зато стены были ровными и как следует проконопаченными; нижние венцы, вероятно, подгнившие, недавно заменены свежими; а над кирпичной трубой, взмывая навстречу армии снежинок, курился дымок. Перед крыльцом, в шапках из свежего снега, стыли два идола, вырубленные из полуторасаженных бревен, демонстрируя, что владелец дома не относится к сторонникам наиболее распространенной в Берроне религии.

– А кто он, твой знакомый? – спросила Ивона.

– Когда-то был воином-наемником, участвовал в Предпоследней войне и еще в парочке мелких стычек. В каком-то смысле он даже мог бы считаться моим учителем, хотя имя таковым – легион. А теперь он отошел от дел (ну или почти отошел) и живет здесь на правах… своего рода добровольного лесничего.

От дороги к дому вела узкая тропа, вызвавшая у наших коней неудовольствие, но перед крыльцом кто-то явно расчищал площадку незадолго до нынешнего снегопада. Здесь мы и спешились.

– Да, твой знакомый явно дома, – сказала девушка, прислушавшись.

Из глубин строения доносились треньканье лютни и чье-то пение. Впрочем, разобрать ни мелодии, ни тем более слов песни было нельзя.

– Он хороший лютнист? – спросила Ивона с некоторой опаской (зная меня достаточно давно, она, видимо, не предполагала, что среди моих близких друзей может затесаться хоть сколько-нибудь достойный музыкант).

– Приличный, – ответил я, – и не только лютнист. На моей памяти, он пытался играть на всем, что походило на струны. Правда, как-то раз это была веревка, на которой сохли наши портянки. Надо сказать, суп в тот раз имел своеобразный привкус… А в другой раз, под влиянием алкогольных паров, Одд принял за струны усы ручного махайра.

– Что сказал махайр? – смеясь в голос, спросила Ивона.

– Тебе дословно воспроизвести или в переводе? Перестань хохотать. Тебе же, кажется, хотелось поскорее оказаться в тепле и под крышей?

– А теперь еще больше хочется познакомиться с человеком, который дергал махайра за усы и при этом остался цел!

– А он и не человек, – ответил я, стуча кулаком в сосновую дверь.