Ариш и Маг. Отсвет феникса (СИ) - "Стефнклэр Аманди Джоан" (книги регистрация онлайн txt, fb2) 📗

Ариш и Маг. Отсвет феникса (книга первая)

Глава 1

Перезвон предрассветного храмового колокольчика сдёргивает паутину сна. В нём плешивый мерзавец убивает мою младшую сестру, а отец в бесплотной ипостаси посмеивается. Пытаясь отрешиться от тёмных воспоминаний, сворачиваюсь в клубок на скомканных простынях. Комок в горле затрудняет дыхание, но эмоции подконтрольны. По их поверхности давно уже не гуляют сильные волны, а страх и ненависть подобны еле уловимому дуновению, что легко теряется в густой листве вековых деревьев.

Точно не помню, когда перестала остро реагировать на трагические события. Продолжая жаждать отмщения, я больше не ощущаю маниакальной готовности жертвовать всем ради единственной цели. Чувства притупились. Осталось направление — и только.

Эйю убили пять лет назад, вскоре после свалившегося на меня откровения, что наш родитель — маньяк. Об этом я узнала после кончины отца от рук случайного грабителя. Не иначе происки судьбы — быть убитым заговорённым огненным кинжалом, когда сам при жизни калённым металлом выжигал на лицах своих жертв святое клеймо полумесяц, отражавшее непорочность в бошской религии.

Зацикленность отца на символике другого народа мне до сих пор не понятна. В империи иная традиционность. Но один из канц-магов сыскного подразделения Имперского Трона, некогда давая интервью местным журналистам, предположил, что убийца руководствовался душевным принципом и пытался таким образом пометить свои души. Сухопарый представитель закона не стал распространяться о деталях и мне оставалось только догадываться, что он имел ввиду.

Когда я читала новости с первых полос газет… Когда следила за ходом расследования, сопереживая семьям погибших молодых девушек, не могла и предположить, что за этими бедствиями стоит мой отец. Пусть мы не особо ладили, но брюзгливый и вечно недовольный жизнью родитель на маньяка не походил. Только через несколько дней после его смерти я прозрела, и мой замкнутый мирок раскололся на части. В шестнадцать лет — юная, мечтательная, грезящая о чудесах — я вдруг окунулась в кишащую ужасами реальность и увидела мир в худшем его проявлении…

Всё началось после похорон, прошедших довольно тихо. У нас с сестрой из родни осталась лишь тётка, впоследствии обеспечивавшая всем необходимым, но не желавшая видеть на пороге своего дома. Мы с Эйей отныне были предоставлены сами себе. Жили в небольшом коттедже под присмотром кухарки и её мужа, выбирались разве что в торговые лавки на окраине поселения. Жизнь казалась простой и понятной. Пока однажды ночью мёртвый отец не пришёл в бесплотной ипостаси требовать мою душу. С её помощью он хотел возродиться.

Сказать, что меня обуял ужас — ничего не сказать. Густая тьма, появившаяся в комнате после полуночи и протянувшая ко мне смоляные сгустки, наполнила воздух непереносимым смрадом могильного тления. В моём горле застрял крик, а тело оледенело. Я не могла слезть с кровати, окутанная плотным вибрирующим саваном, но всё же сопротивлялась пленению, то и дело разрывая клубящийся мрак холодными пальцами.

Мои отчаянные попытки вырваться вызывали у мрака досадные причитания. Сдаваться он не собирался. Отец разделил на нас двоих свои воспоминания. Тогда я и узнала, что найденные мёртвые девушки — дело его рук. Словно наяву увидела творимые родителем безумства, впитала тяжёлые, словно смола, эмоции истязаемых им жертв.

Стоило солнечным лучам проникнуть в комнату — мучитель отступил. Измученная и злая, я от чистого сердца послала отца в бездну. Чем неожиданно порадовала. Помню его жуткую ухмылку сквозь клубы черноты и устрашившие слова:

— Мы однажды сольёмся воедино, Ариш. Однажды сольёмся…

И он исчез. На целую неделю. А когда вернулся, то более года одаривал по ночам всё новыми подробностями своих безумных деяний. Перемещаясь по комнате плотным чёрным туманом, показывал их ярко и чётко, комментируя каждое видение, смакуя подробности.

Под его постоянным натиском я теряла силы. Сопротивление ослабевало. Грань безумия подступила настолько близко, что в какой-то момент захотелось сдаться на милость изувера. Вскрыть себе вены и покончить с бесконечными страданиями единым росчерком лезвия.

Именно в этот момент младшая сестра обо всём прознала. Волнуясь из-за моего потухшего взгляда, чрезмерной худобы да мертвенной бледности, она пошла к местной прорицательнице, где её просветили относительно всего происходящего. Обстоятельно. Детально. Ничего не утаив. Даже подсказали, у кого испросить помощи — у человека, в услужении у которого находился Чёрный Некромант.

Итог оказался плачевным.

Много позже я узнала, что её душа напитала отца, пусть не так, как тому хотелось. Он остался в бестелесной форме, но обрёл власть над сновидениями живых. Проникая в разум спящего, извращая его мысли и чувства, бывший маньяк стал творцом марионеток — Крувов. Всё человеческое чуждо этим изуверам, милосердие неприемлемо.

Но именно мне выпала участь стать первой жертвой, испытавшей мощь отцовского всевластия. В тот злополучный вечер я места себе не находила из-за отсутствия Эйи, задержавшейся в бакалейной лавке, где хозяину помогал его сын — юноша одного с сестрой возраста. Когда сумрак окутывал мир сероватой шалью, а на небе вспыхивали первые звёзды, меня всегда охватывало беспокойство. Зная об этом, сестра обычно возвращалась до захода солнца. Но не в тот день. И очень скоро я узнала, почему.

Отец впервые предстал в человеческой форме, пусть и окутывала призрачную фигуру чернильная дымка. Помню его отвратительно-радушную улыбку, молниеносное движение вперёд и давящее прикосновение пальцев к моим вискам. А затем — поток леденящих кровь образов, хлынувших в сознание с единственной целью — сломить.

Я увидела смерть Эйи. Услышала её разрывающие сердце крики, впитала в себя агонию, глядя в наполненные ужасом и болью глаза. А потом выхватила из хоровода пытавших мою душу картинок лицо убийцы. Он презрительно пнул бездыханное тело, освобождённое от металлических пут и упавшее на залитый кровью пол.

Тогда я не знала, кем был обрюзгший лысеющий гад. Знаю теперь. Барон Ваниус фон Трис. Почти бессмертный приспешник Тёмного — безымянного чёрного мага, чьи возможности выходят за грани понимания магии.

Любые маги мне всегда казались недосягаемыми. Что говорить о Неуязвимых? О них и их слабостях я ровным счётом ничего не знала. Наша семья всегда жила обособленно и не путешествовала. Из газет, где кратко описывались самые важные события империи, я получала минимум сведений о мире, и чуть больше — от жительниц поселения, на окраине которого стоял наш дом. Дородные и худосочные миссан — немолодые женщины, порой неопределённого происхождения, и старушки любили посплетничать в бакалейной лавке, куда мы с сестрой ходили за провизией. Сухих новостей да досужих сплетен оказалось недостаточно для постижения жизни. Во многом я оставалась наивной. Поэтому, запомнив лицо убийцы, не представляла, где искать мерзавца и как ему отомстить.

Отец усложнял задачу. Усыпив кухарку и её мужа, он запер меня в доме, окружил вязкой паутиной безысходности и постоянно напоминал об убийстве Эйи жуткими видениями, чтобы чувство вины, затмив марево отвратительной ненависти, сломило меня окончательно.

Но вопреки его злой воле я отчаянно боролась, не представляя, откуда взялись мужество и стойкость.

Наиболее ярким воспоминанием первых дней изоляции стал отец, терявший терпение и дополнивший старые видения новыми. Из них я узнала, что у родителя появился последователь. Он добавил к изуверствам собственную изюминку — аморальность: не просто убивал и клеймил девушек, а насиловал их.

Столь наглядные откровения меня подкосили. Однажды, перепутав подаренный сестрой браслет с кухонным ножом, я чуть не совершила непоправимое. Когда прижатое к запястью лезвие почти полоснуло по венам, передо мной в переливе белого света появилась Эйя. Приблизившись и обняв меня, она разогнала навеянный морок и обратилась яркими пылинками, осевшими на пол, стены и мебель.