Мир богов (СИ) - Борисова Светлана Александровна (полная версия книги txt) 📗

МИР БОГОВ

Глава 1

Часть I

Солнца контур старинный,

золотой, огневой,

апельсинный и винный

над червонной рекой[1].

В Фандоре властвовала весна. Одуряюще пахло свежестью, водой и землёй, распаренной под солнцем до изнеможения. Молодая зелень, умытая солнечно-грибным дождём, глянцево блестела. Оранжевая, жёлтая, зелёная листва на деревьях и кустах своей окраской соперничала с распускающимися цветами. В общем, как сказал поэт:

С горы бежит поток проворный,

В лесу не молкнет птичий гам,

И гам лесной и шум нагорный —

Всё вторит весело громам[2].

«Ачиэл-лиеру!» — заливались розово-голубые крохи, порхающие над весело журчащими ручьями. Вторя птичьему хору, воинственно трубили олени; великолепные рогоносцы вызывали соперников на смертный бой. На полях копошились трудолюбивые крестьяне, у рек и озёр беззаботно кружились наяды. Ведя свой нескончаемый хоровод, проказницы поглядывали на сатиров, которые бродили поблизости и с отрешённым видом играли на тростниковых флейтах. Но стоило какой-нибудь красотке, не обременённой одеждой, отстать от подружек, и козлоногий хитрец оказывался тут как тут. Вскоре поладившая парочка пускалась наутёк и вслед им неслись град прошлогодних шишек и смех, похожий на журчание ручейков.

***

С высоты драконьего полёта мистер Вейс видел вся и всех. И как всегда, по весне его переполняли восторг и жажда жизни. Чтобы дать им выход он привстал на стременах и раскинул руки.

— Фандора! Ты прекрасна! Я люблю тебя, Фандора! — ликующе выкрикнул он.

Когда звери, крестьяне и волшебный народец, напуганные его громоподобным голосом, прыснули в разные стороны, мистер Вейс хлопнул себя по ляжкам и захохотал.

Дракон, изогнув гибкую шею, укоризненно глянул на хозяина, а затем всё также мерно взмахивая крыльями, сменил направление, и мистер Вейс пожалел, что им пора возвращаться домой.

Чудесный весенний день и в самом деле подходил к концу. Величественный феникс завершил свой прощальный круг и с протяжным криком полетел к закату — туда, где умирающее солнце готовилось принять его в пылающие объятия.

С уходом божественного символа жизни и смерти на небе воцарились чистые ультрамариновые краски, с вкраплениями ранних звёзд, а на земле — прозрачные аметистовые сумерки, несущие жителям Фандоры покой и умиротворение.

Дракон отправился к себе в стойло, а усталый, но довольный мистер Вейс к уютному трёхэтажному особняку из тёмно-красного кирпича.

Чтобы скрасить себе дорогу, он щёлкнул пальцами и в воздухе, напоённом хмельными ароматами весны, закружились крошечные крылатые создания — в этом мире они заменяли светлячков. Полюбовавшись садом, чей вид доставлял ему неизменное эстетическое удовольствие, он щёлкнул пальцами ещё раз, решив, что совсем не обязательно тащиться домой, чтобы отдохнуть.

«Красотища!» — воскликнул он, когда рядом с ним материализовался криволапый диван с голубой шёлковой обивкой и горкой белоснежных кружевных подушек, набитых лебяжьим пухом.

Встряхнувшись, как пёс, двуспальный красавец с ритмичным скрипом потёрся о хозяйские сапоги и замер в ожидании.

В предвкушении заслуженного отдыха мистер Вейс довольно вздохнул и во весь свой немалый рост растянулся на диване, который на этот раз удался особенно хорошо и был мягким, как облако. «О-о!» — только и смог он произнести, счастливый до глубины души. Особенно комфортно чувствовали себя его ягодицы, натруженные ездой на верховом драконе. Мушка был жутко норовистой скотиной и не давал расслабиться своим ездокам ни на минуту — а всё потому, что хозяйка страшно баловала его и чуть что сразу же вставала на защиту любимца. Оно и понятно, ведь с миссис Вейс дракон был сама покладистость. Это был настоящий цирк, когда она, вооружившись анком[3], чесала его за ухом. Здоровенный чешуйчатый гад, ластясь к хозяйке, подобострастно елозил на пузе и урчал как целое стадо довольных котов.

А вот хозяину Мушка не делал никаких поблажек и оттого их каждый совместный полёт выливался в битву характеров. Поскольку на этот раз победа досталась мистеру Вейсу — дракону ни разу не удалось сбросить его с себя — то он был в наипрекраснейшем настроении, и это невзирая на боль, которой отзывалась каждая его мышца.

Вообще-то, хозяин этих земель был незлобив по натуре, насколько это возможно для существа его породы, и местами даже склонен к романтике. Оттого мистер Вейс терпеливо сносил чудачества жены, одним из которых была её любовь к музыке. Потому-то он лишь заложил руки за голову и закрыл глаза, когда поднявшийся к ночи ветерок, желая помузицировать, коснулся серебряных струн эоловой арфы — она висела на тюльпанном дереве прямо над диваном. Правда, сам инструмент не слишком доверял спокойствию хозяина. Прежде чем запеть эолова арфа осторожно покашляла, а затем для распевки взяла несколько высоких нот. Когда и после этого репрессий не последовало, лишь тогда она решилась дать волю ветру, который в нетерпении теребил её струны.

Прощай, красавица моя,

Я пью твое здоровье.

Надоедать не стану я

Тебе своей любовью.

Прощай, прости! Перенести

Сумею я разлуку[4].

Убаюканный нежным пением эоловой арфы, мистер Вейс совсем уж было задремал, но тут по его груди скользнуло гибкое змеиное тело.

— Как смеешь ты спать, бессовестная скотина, когда я ненавижу тебя до самого кончика хвоста? — вопросил его шипящий голос, противный до невозможности.

Тяжёлые веки дрогнули, и мистер Вейс бестрепетно посмотрел в змеиные глаза любимой жёнушки. Хотя делать этого, в общем-то, не следовало. По непроверенным данным в её роду числились василиски. Если верить соседским сплетням, то это были не какие-нибудь там выродки, типа гаррипоттеровских мутантов, а самые настоящие, созданные ещё достопочтенным Плинием Старшим из крови Медузы Горгоны, которую он позаимствовал у стихоплёта Лукана.[5]

На всякий случай мистер Вэйс провёл ревизию свежих грешков. Насколько ему помнилось, он не сделал ничего такого, что могло бы вызвать столь бурный гнев у его дражайшей половины.

— Милая, в чём на этот раз я провинился перед тобой? — смиренно поинтересовался он.

— Нет, каков мерзавец! Он ещё и запирается! Ну, всё! Я не я буду, если не отомщу тебе за все мои страдания! — воскликнула миссис Вейс, и попыталась выполнить свою угрозу.

Змеиное тело раздалось в длину и ширину; узорчатая зелёная кожа лопнула, и жуткая демоница с пронзительным воплем взмахнула крыльями.

Но не тут-то было.

Памятуя, чем кончилось в прошлый раз её превращение в фурию, мистер Вейс ухватил жену за тонкий шипастый хвост и, намотав его на руку, притянул её к себе.

— Давай по порядку, моя любовь! — потребовал он.

— По порядку, так по порядку! — покладисто отозвалась его супружница.

Плавный пасс когтистой рукой, и она обвинительным жестом ткнула в сторону трёх девушек, которые материализовались поблизости от дивана.

— Что эти полуголые девки делают в моём доме? — вопросила миссис Вейс с трагическим выражением на лице и на манер кенгуру попыталась лягнуть мужа мощными мускулистыми лапами, в которые превратились её стройные ножки.

Вообще-то, мистер Вейс был не из тех, кто уклоняется от ответственности за свои поступки, но его обидело беспочвенное обвинение в супружеской измене. Поэтому он решил подыграть жене и закатил ей встречную сцену ревности.

— Сначала ты ответь, что эти два молодца делают в нашем доме! — прорычал он, переходя в наступление.

Миссис Вейс смерила мужа подозрительным взглядом.

— Ты это о чём? — спросила она и сердито добавила: — Чак, ты ври, да не завирайся! Нечего перекладывать с больной головы на здоровую.