Голодные игры: Из пепла (СИ) - Ясинская Яна (читаемые книги читать .txt) 📗
Поднимаю возмущённый взгляд на экран. Один из операторов как раз выцепляет откровенно изумлённо-ошарашенное лицо Джоанны Мэйсон, которая переводит вопросительный взгляд на Хэймитча. Блин! Я и забыла, что Джоанна прекрасно знает, что мы с Питом женаты. Наверное, сейчас сидит – и не врубается, что происходит на шоу. Главное, лишь бы она сама с её-то прямолинейностью вопрос Питу в лоб задать не додумалась! Чувствую, плоховато я продумала своё план. Плоховато!
Следующий крупный план – Хэймитч.
Мрачнею.
Наш ментор сидит, нога на ногу, чуть подавшись вперёд, придерживая ладонью голову. Длинные волосы закрывают лицо. Плечи заметно трясутся.
Его я тоже дома убью!
Этот гад ржёт в прямом эфире!!!
Главное, чтобы только операторы и зрители этого не заметили…
- Скажи, Пит, какие чувства ты испытываешь сейчас, зная, что буквально через несколько минут, ты встретишься с Китнисс? Спустя столько лет, - вопрос Овидия звучит тихо, проникновенно.
- Смешанные, - уклончиво отвечает мой муж.
Ещё бы он «несмешанные» чувствовал! Нутром ведь, небось, чует, что я уже на взводе от всех этих его душещипательных ответов, и дома его неминуемо ждёт разбор полётов! С возможной высылкой сегодня ночью спанья на диван! Вот!
- Ну, что ж! – громогласно провозглашает Октавий. – Встречайте! Человека, чья храбрость, чья вера в победу, в добро, в справедливость вдохновила всех нас найти в себе силы сказать «Нет» тирании! Человека, который своим примером показал нам, как надо бороться за свою свободу и за свободу своих родных и близких!
Единственная!
Огненная!
Незабываемая!
Сойка-Пересмешница!
Китнисс Эвердин!
Да, миссис Мелларк… Давно тебя так не звали.
Глубоко вдыхаю, закрываю глаза, чтобы в первые же секунды не ослепнуть от яркого света софит, и делаю шаг на сцену…
========== 25. На бис! ==========
Первая реакция на моё появление на сцене – бурные аплодисменты и восторженные вскрики.
Вторая – их медленное растерянное затухание.
Смотрю на лицо обескураженного Овидия, его застывшую улыбку, и сразу понимаю, в чём дело. Видимо, Плутарх Хевенсби, чтобы придать остроту шоу, не удосужился предупредить ведущего о моём интересном положении (не говоря уже о том, что моя фамилия давно не Эвердин, а Мелларк).
Так что… сюрприз!
- Всем привет! – улыбаюсь я и как можно доброжелательнее машу рукой, при этом старательно вспоминаю наставления Цинны на тему того, как надо вести себя перед зрителями.
- Общайся с ними так же, как будто перед тобой сижу я, - всё ещё звучит у меня в голове голос моего друга-стилиста. И я невольно выискиваю взглядом моего Цинну в первых рядах. Как жаль, что его уже давно нет в живых. Моего Цинны, без которого и не было бы Сойки-Пересмешницы.
На мне лёгкое нежное оранжево-красное пламенное платье с завышенной талией, расшитое золотыми нитями. В стиле Цинны. В память о нём. С единственным отступлением – сегодня оно не пылает.
Платье великолепно струится по моей фигуре, подчеркивает грудь, и на первые пару-тройку секунд даже маскирует мой животик. Но стоит только, как следует приглядеться, то обманка становится ясна. Поэтому в зале и зависает тишина: зрители только что с изумлением обнаружили, что их Сойка беременна.
- Вот это да! Вот это сюрприз! – с восторгом обрушивается на меня Овидий, приглашая присесть на отдельный диванчик по левую сторону от него. – Китнисс, мне кажется, или в твоей семье ожидается пополнение?!
- Тебе не кажется, Овидий, - лучезарно улыбаюсь в ответ. – Так оно и есть.
- Мальчик или девочка? Уже знаешь?
- Мальчики. Близнецы.
- Вау!
Я сама любезность. А что мне ещё остаётся делать? Не хамить же ему перед всем Панемом на манер Джоанны, типа не лезь в мою личную жизнь? В конце концов, меня никто силком не тащил на это шоу. Так что придётся потерпеть и продолжать в том же духе изображать саму любезность.
Овидий аплодирует сам. Его начинание подхватывают зрители, которые, наконец-то, приходят в себя от первоначального шока.
Звучат аплодисменты. Конечно, не такие бурные, как для Пита с детьми, но уже хоть что-то… Догадываюсь, что я со своей беременностью от невесть кого, невольно вызываю антипатию зрителей, чья любовь сейчас полностью на стороне моего «несчастного экс-влюблённого» Пита.
Осторожно смотрю в сторону Пита с детьми. Слава Богу, у Хэймитча хватило ума забрать к себе Мэтью (чем наш ментор тут же вызвал массовое умиление толпы).
- Здравствуй, Китнисс, - приветствует меня грустно улыбающийся Пит.
- Здравствуй, Пит, - отзываюсь я, откровенно поражаясь, откуда это в голосе моего мужа столько грусти взялось? С какого перепуга? По-моему, Пит слегка заигрался, немного подзабыв, что на самом деле никакой он не «несчастный влюблённый», а вполне счастливый семьянин.
По зрительской аудитории проносится вздох не то сожаления, не то умиления. Ещё бы! «Несчастные влюблённые» из Дистрикта-12 встретились двадцать лет спустя! Лишь одна Прим без какого-либо трагизма с откровенным любопытством наблюдает за мной и Питом – своими родителями. Дочке интересно, что за спектакль мы здесь устраиваем. Она честно выполняет свою роль – сидит и молчит. Хэймитч в этот момент с помощью Джоанны изгаляется, как может, лишь бы отвлечь внимание Мэтью от меня.
Сначала идёт череда несложных вопросов, что называется «для разогрева». В основном они касаются революции. Того, что происходило со мной в Дистрикте-13. Особый интерес, как и ожидалось, вызывает мой «финальный» поступок – убийство президента Коин. Информация о том, что Коин чуть не возродила традицию «Голодных игр» после революции уже давно просочилась к журналистам и историкам, но люди явно жаждут услышать эту историю лично от меня.
- Я не говорю, что была полностью права. Возможно, проблему можно было решить как-то по другому, но…, - мне не просто даются эти воспоминания. – …незадолго до этого в огне революции заживо сгорела моя маленькая сестрёнка. На моих глазах погибло так много детей! Про убийства во время «Голодных игр»… Про Руту, Цепа, я вообще молчу. Поэтому когда Альма Коин сообщила нам о том, что хочет возродить «Голодные игры», чтобы наказать проигравшую сторону, я отчётливо поняла, что нельзя допустить повторения истории. Если на зло отвечать злом, на смерть – смертью, то что, в конечном итоге останется? Пустота. Мы станем ничем не лучше Президента Сноу.
Я говорю всё это от чистого сердца. Чувствую, что в глазах стоят слёзы. Тяжёлые воспоминания эпохи «Голодных игр» проносятся перед глазами. Нет! Ни в коем случае нельзя было допускать возрождения «Голодных игр».
И зрители поддерживают меня бурей оваций. Похоже, до людей только сейчас доходит, что перед ними на сцене сидит не незнакомая им женщина, а та самая Китнисс Эвердин – их любимая Сойка-Пересмешница.
