Как песок сквозь пальцы (СИ) - "полевка" (читаем книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Когда уже совсем стемнело, Ясмин повел Хатима за руку ко входу в гарем. Он что-то говорил, но Хатим хоть и слушал, но так ничего и не понял. Он вздрогнул, когда Ясмин поцеловал его в щеку, прежде чем закрыть ему лицо. Жада постучал в дверь, за которой их дожидался Аббас. Он подхватил Хатима на руки и куда-то понес. Хатим вначале испугался и сжался, но потом вдруг подумал, что Аббас уже брал его на руки раньше. В оазисе, когда помогал спускаться с багги и когда у него начались роды именно Аббас донес его до врачей. Хатим прислушался к своим ощущениям. В этих руках не было ни агрессии, ни злобы. Альфа нес его бережно, как ребенка, которого надо защитить, и Хатим стал успокаиваться. Может в этот раз не будет так мучительно больно, как было всякий раз с Халибом?
Аббас принес его почти к центральным воротам дворца. Там на маленькой площади, где всегда разворачивались омеговозки или собирались работники, когда им сообщали какие-либо новости, было несколько маленьких домиков, прилепленных к стене, отделяющий дворец от города. Их называли домом привратника. Когда-то давно в одном из них действительно жил привратник с семьей. Но привратника давно уже не было, а название так и осталось. Где-то здесь был домик, в котором Алан менял деньги торговцам в рыночные дни. В каком-то из них хранили оружие на случай нападения на дворец, какие-то домики использовали, как кладовые для вещей для мастерских и кухни.
И вот у такого домика Аббас поставил на ноги Хатима и протянул ему небольшой ключик, который был, скорее, символом, чем реальным запором для двери. Омега с опаской открыл дверь и вошел внутрь. Весь домик состоял из одной неожиданно большой комнаты с зарешеченным окном. И хоть комната была погружена в темноту, когда Хатим вошел внутрь, страха уже не было.
- Я провел сюда освещение, - послышался сзади голос Аббаса, он закрыл дверь и стоял за спиной Хатима, - просто я его не включал, чтобы с площади не было ничего видно. Я перевез сюда наши вещи и купил самое необходимое на первое время. Я надеюсь, тебе здесь понравится.
Первое, что Хатим увидел в ночном свете звезд, который приникал в окно, была большая кровать. Она была широкая и низкая. Хатим пошел к ней без колебаний. Бояться было уже поздно, пришло время платить по счетам. Хатим был к этому морально готов. Он скинул с себя абая и шейлу, они упали возле кровати, следом Хатим стянул с себя платье, расстегнув только пару пуговиц у ворота. Платье было алым, но в ночи оно казалось черным, как абая.
Хатим забрался на кровать и встал на четвереньки. Он слегка раздвинул ноги и прижался грудью к простыне. А потом просто закрыл глаза и замер в ожидании неизбежного. За спиной послышалось шевеление и шорох одежды, но неожиданно вместо альфы его накрыл халат. Он был теплый и пах чем-то родным и очень приятным.
- Не провоцируй меня, - голос Аббаса звучал глухо. - Оденься, я же сказал, что не трону тебя против твоей воли. А покорность и желание это разные вещи.
- Но ты сказал… - растерялся Хатим, вглядываясь в силуэт Аббаса на фоне окна.
- Я сказал, что поставлю тебе метку. Спать будешь, укрывшись моим халатом, и к утру у тебя на теле будет мой запах… я надеюсь.
Хатим вдел руки в рукава и запахнул халат на груди. Стало так легко и тепло на душе, что хотелось рассмеяться. Всё же в их союзе Аббас постарался забыть, что он альфа, но не забыл, что Хатим омега с непростой судьбой. Хатим слез с кровати и подошел к Аббасу. Полы халата волочились по полу.
- Спасибо, - только и мог выдавить омега. - Прости, что подумал о тебе плохо. Почему ты так добр ко мне?
Хатим попытался вглядеться в лицо альфы, но в слабом свете был виден силуэт Аббаса, его лицо было в тени, и только белки глаз слегка отсвечивали блеском, как у хищника.
- Я заметил у тебя шрамы на спине, - голос альфы был глухой и слегка рокотал, - откуда они у тебя?
- Это от плети, - Хатим пожал плечами и, развернувшись, спустил халат до пояса и откинул волосы, показывая изуродованную рубцами спину. - Первый раз за то, что я пытался бежать, когда был еще биби. Я украл жилетку у слуги и попытался выйти из дворца, но альфы на воротах меня остановили и, выпоров, вернули в питомник. А второй раз, за то что хотел скинуть ребенка. Меня отстегали кнутом и бросили в темницу, откуда меня и забрал Салах.
Аббас с ужасом смотрел на страшные, плохо зарубцованные шрамы на тонкой спине. Бить кнутом омегу? Так жестоко! Нет, конечно, бывало и у них наказывали кнутом, но только альф. Да и после наказания всегда обрабатывали раны. Поэтому, если и оставались шрамики, то тонкими, еле заметными росчерками на коже, которые со временем совсем пропадали. И ему по молодости доставалось несколько раз. Но на спине Хатима были толстые уродливые рубцы, с зазубренными краями, как будто кожа была порвана до мышц, а потом с трудом рубцевалась без всякого лечения.
Альфа, не веря своим глазам, провел пальцами по грубому рубцу, чтобы убедиться, что это всё на самом деле. Омега поежился от прикосновений, и Аббас, опомнившись, отдернул руку. После этого подхватил почти упавший халат и закутал в него бедняжку. Хотелось обнять, согреть в руках, защитить от всего зла и пообещать, что все будет хорошо, и он не позволит никому обидеть. Но было страшно испугать своим напором, своим желанием уберечь. Да и оставалось ещё одно дело, которое надо было решить.
- Не бойся меня, - Аббас задержал руки, придерживая халат на груди Хатима. - Я не хочу причинять тебе боль, но к утру на тебе должна быть моя метка.
Аббас слегка притянул к себе Хатима, и тот доверчиво прижался к нему спиной. От такой доверчивости защемило сердце, от запаха сладкой акации закружилась голова. Аббас чувствовал себя немного странно. С тех самых пор, как он услышал: «стань моим мужем», его преследовало чувство нереальности всего происходящего. Ну, не мог омега попросить о подобном! Но небольшое, ладное тело, нежно и покорно прижималось и просто одуряюще пахло. Аббас склонился почти к самому ушку и, стараясь не испугать, тихо произнес:
- Где у тебя ТА метка? Я хотел бы перекрыть ее своей, - Хатим молча перекинул отросшие волосы с одного плеча на другое и склонил голову, давая максимальный доступ к шее.
- Мне Айдан давал настойку, я прикладывал ее к метке и она почти совсем сошла, - пояснил Хатим, проведя пальцем по изгибу шеи и останавливаясь на маленьком шрамике. - Это всё, что осталось от неё. А запах, ну ТОТ САМЫЙ, пропал сразу после родов.
- Я никогда раньше не ставил метку, - сознался Аббас. - У меня была жена, но мне и в голову не пришло пометить её, поэтому я немного волнуюсь, - омега в руках альфы тихонечко хихикнул. – Можно, я сначала поцелую тебя в шею? - жалобно попросил альфа. – Ну, чтобы настроиться. Мне страшно сделать тебе больно.
- Не бойся, - хихикнул еще раз омега и поерзал в объятиях альфы.
Аббас склонился к тонкой шее, вдыхая самый желанный запах пары. Он не сомневался в том, что они просто созданы друг для друга. И этот храбрый и сильный омежка рано или поздно услышит его запах и поймет, что ему можно довериться и душой и телом. Он поймет, что в его объятиях он найдет покой, что ему всегда будет в них уютно. Надо только подождать, когда недоверчивый ребенок согласится принять его. А пока Аббас подождет, он сможет удержаться, что бы не разрушить тонкое, как стеклышко, начало доверия.
Альфа жадно вдыхал запах тела, пьянея с каждой минутой. Хатим накрыл его руки своими и прижал к себе в ожидании того, что произойдет сейчас. Он тоже волновался и дышал поверхностно, как будто от возбуждения. Когда губы альфы прикоснулись к коже, он тихо вскрикнул от неожиданности, но когда альфа отпрянул от этого вскрика, удержал его руки на себе и ободряюще похлопал, подбадривая без слов, как ребенка.
Аббас поцеловал нежную кожу, лизнул ее, пробуя на вкус. Хатим на вкус, как и на запах, был сладким! Альфа поцеловал ещё и ещё раз, возбуждаясь с каждым разом все сильнее. Усама говорил ему, что понятие того, как правильно поставить метку, придет само по себе, что это знание вложено в каждого альфу, как умение дышать. Надо просто себя отпустить. Аббас не понимал тогда, о чём говорил друг, но теперь понял. Метка теперь стала не просто укусом, она привязывала одно сердце к другому, становясь началом красной нити, скрепляющей судьбы. Как печать на документе, без которой любой указ просто бумажка!
