Щит Ваала: Омнибус (ЛП) - Кайм Ник (прочитать книгу .TXT) 📗
Внутри нет никаких свидетельств судьбы, постигшей моих братьев, но разрушенные врата не предвещают ничего доброго. В этом месте психическое присутствие мертво, но я чувствую давление на череп, что словно незримо угрожает издали. И ни следа моих братьев. Это что-то иное. Но и не демон. Я сразу узнаю их, если чувствую. Это чувство необычное, но в то же время тревожное.
Переключив ретинальные линзы в режим поиска целей, я решаюсь углубиться во тьму, и вскоре обнаруживаю себя спускающимся вниз.
Когда широкая лестница окончилась, я оказался в подземельях крепости, как я предполагаю, весьма древних. Я могу разглядеть вычурные колонны и блестящие статуи давно умерших владык. Некоторые скульптуры расположены на возвышениях и покрыты каменной резьбой, остальные же врезаны в камень надгробий, мрачные в своём вечном сне.
Затем я нахожу трупы.
Среди них и Дагомир, его глаза широко раскрыты в посмертном взгляде в никуда. По крайне мере, мне придаёт ободрение вид его силового меча, сжатого в его так и не поддавшемся смерти кулаке.
— Аве Император, брат, — дрожь в голоса выдавала мою печаль, когда я прошептал эти слова.
— Лишь после смерти…
В отличии от остальных, он почти стоит вертикально: узкий каменный альков прочно держит его тело.
Мерек был пронзен: длинное копьё из тёмного металла торчит из его груди. Терровин распростёрт на спине, по-видимому, не раненый, но в следующую секунду я замечаю выжженные углубления его ретинальных линз. Радольф пал на колени, прикованный мечами к каменным плитам, куда стеклась его кровь. Его побежденная фигура вдруг вызывает во мне острый укол скорби.
Остальные были повержены так же. Я узнаю каждого из них: Леофрика и Беринона, Аргония и Лонгидия. Мне стоит больших усилий усмирить свои чувства, чтобы не взреветь в порыве смешанных боли и ярости.
Мои братья пали в катакомбах, и ни один из них не будет отнесён в Мертвые Поля, потому что некому сделать это. Единственным утешением моей скорби служит та богатая жатва, что раскидана вокруг моих братьев. Рассеченные и изрубленные фигуры демонов — охотников и учётчиков, гончих и раздробленных крылатых фурий. Что бы это ни было за зло, пропитавшее это место, оно достаточно сильно, чтобы не давать демонам разлагаться. И почти невыносимо: я припадаю на колено, а моя алебарда вдруг становится тяжелейшей обузой. Я надеялся, что хотя бы некоторые уцелели, но теперь я знаю точно, что я — последний из нас. Последний рыцарь Титана в этом мире.
Я встаю — возможно, что меня заставляют подняться мертвые взгляды моих павших братьев, — и приближаюсь к Дагомиру. Как только я касаюсь его лица, чтобы закрыть устремлённые в пустоту глаза, воздух вокруг меня начинает мерцать, наполняясь светом голограммы, спроектированной бронёй юстикара и запущенной моим присутствием.
— Это знаменует собой конец, — произносит монохромный симулякр Дагомира. Он сильно потрёпан, покрыт кровью, а его броня многочисленными прорехами и разрезами.
— Это мои прощальные слова каждому Серому Рыцарю, оставшемуся в живых в этом мире. Если вы видите это, значит, я убит, а наше братство потерпело поражение. Мы не могли быть готовы к тому, что встретили здесь. Мы лишь зерно, зажатое меж двух жерновов, меж чудовищами из двух миров.
Изображение начинает мелькать, и на долю секунды я беспокоюсь, что оно угаснет до того, как Дагомир сможет передать своё послание полностью, но дух машины воскресает, и призрачная копия юстикара продолжает говорить.
— Последняя надежда всё еще существует. Спасение миллиардов душ. Братья мои… — как только он умолкает, локационный сигнал появляется на моём ретинальном дисплее, а передатчик перенастраивается на новые данные, посланные в него гололитом.
— Теперь только вы можете обрести спасение. Слава Императору, и да прозвонит Колокол Потерянных Душ всему Импе…
Изображение дрожит и, наконец, гаснет.
Спасение, о котором говорил Дагомир, лежит в нескольких лигах от разрушенной крепости. Моя судьба, одинокого и израненного, кажется уже решённой, когда вдруг я замечаю отблеск крохотного луча света, пробивающегося из разлома в камне надо мной, хоть я и не могу определить его источника, и падающего на изваяние, слегка светящееся в почти кромешной темноте.
Когда я приближаюсь, я узнаю брата Седрика, нашего библиария. Засохшая кровь покрывает его верхнюю губу, его нос и уши. Мне не нужно быть псайкером, чтобы понять — его разум был уничтожен. Мне горестно видеть его убитым, и, подняв взгляд, я замечаю, что тело его погружено в бронированный каркас — должно быть, это божественное провидение, дарованное мне, чтобы завершить миссию Дагомира.
Рыцарь-дредноут “Немезида” возвышается передо мной: огромная скелетообразная машина, в которой тело Седрика заключено в неразрушимый адамантиевый остов. Это реликвия, бронированная и вооруженная самым смертельным оружием нашего ордена. В руках достойного паладина оно способно уничтожать высших демонов. Я должен использовать его, чтобы пересечь пустоши и достичь спасения.
Шепча благословения, я освобождаю Седрика из его клети, подхватывая его падающее тело и аккуратно опуская его на землю. Мне больше нечего сделать для него или остальных павших братьев. Я забираюсь внутрь “Немезиды” на место Седрика, чтобы узнать, достоин ли я управлять этим гигантом.
Я закрепляю стабилизирующие ремни через плечи, и, взявшись за двойные рукояти управления, я чувствую толчок просыпающегося плазменного реактора. Чувство неуязвимости наполняет моё сердце, несмотря на огромный перевес сил, обращённый не в мою пользу. Оба орудийных привода функционируют, и я вхолостую прокручиваю стволы в мимолётной жажде боя. С другого бока, прикреплённый к огромной руке с адамантиевыми силовыми когтями, сладко шипит испепелитель, словно шелест грядущего возмездия.
Приложив усилие, я привожу гигантский механизм в движение; при каждом шаге клубы пыли вздымались в воздух с древнего камня.
Развернувшись в сторону лестничной клетки, я услышал возвращающийся шелест, что уже слышал на арене. Он отрывает меня от мыслей о горе и возмездии и напоминает о том, что идёт за мной.
Я делаю еще три шага, уже более уверенных. По мере того, как звук усиливается, начинает казаться, что это неудержимый поток устремляется вниз по винтовой лестнице прямо в катакомбы, где ожидаю я.
Ливень когтей и клыков извергается из чрева лестничного пролёта, заполняя всё пространство вокруг серой массой покрытых панцирем тел и щёлкающих челюстей.
Взревев, я запускаю Гатлинг-орудие. Это оружие предназначено для демонов, но оно сгодится и для того, чтобы одолеть этих тварей, чьи формы уже изуродованы ливнем смертоносной стали.
— Назад, мерзость, в ту бездну, из которой вы выбрались!
Я выплёвываю слова, хоть мои жертвы их и не услышат сквозь рёв пушки. Сделав еще шаг вперёд, я запускаю испепелитель, чтобы омыть древние плиты и выжечь остатки чудищ ксеносов очищающим прометием.
— Да! Такова участь всех мерзких существ! Сгорите в праведном пламени!
Я шагаю в зарево, не обращая внимания на ревущее пламя, измельчая чужих тварей в порошок.
Но куда больше всё еще идут — я слышу, как они визжат и рычат на пролётах лестницы. И это звуки, издаваемые существами куда больше — существами, что управляют маленькими созданиями.
Рыкнув, я начинаю подниматься, объятый пламенем, всё еще играющим на поверхности экзоскелета.
И натыкаюсь на монстра, что сразу кидается в мою сторону. Он покрыт хитином, и, как и у демонов, его задние выгнутые назад конечности оканчиваются копытами. Его огромная выпуклая голова словно посажена в кокон из органической брони, а две из четырех конечностей увенчаны дугообразными костяными косами. Эта уродливая абоминация могла бы одолеть даже сына Титана, но я окружен святым доспехом и легко перехватываю его свирепую атаку, беря глотку твари в хватку силовых перчаток.
Я отражаю удары его беснующихся когтей — у “Немезиды” они куда больше.
