Путь Короля. Том 1 - Гаррисон Гарри (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Он что-то говорит! — вдруг вскричал Даниил. — Он желает отречься! Отведите от него пламя! Разберите костер!..
Палачи нехотя разбросали горящие ветви, обмотали руки тряпками и осторожно сняли со столба тлеющий бочонок.
К столбу лепилась обуглившаяся плоть. На выгоревшем лице, в прорези между сплющенными от жары губами поблескивал белый оскал. На месте глаз образовалась морщинистая корка. Огонь выжег изнутри легкие. Но тело Сиббы судорожно ловило воздух, и даже сознание еще не покидало его: почуяв свежий приток воздуха, медленно поднялась слепая голова. Епископ подошел поближе и прокричал что было мочи:
— Покайся и отрекись от идолищ! Подай только знак, и я перекрещу тебя, а твоя душа, не ведая мук, будет ожидать Судного Дня…
И он пригнулся еще ближе, готовясь внимать каждому звуку, который сорвется с уст умирающего.
Сибба, сотрясаясь пронзительным кашлем, набрал воздух в легкие и смачно харкнул черной слизью в лицо епископа.
Даниил отступил на шаг, гадливо смахивая на изысканное шитье рясы отрыжку раба. Несмотря на видимые усилия сдержаться, его всего трясло.
— Сначала… Все сначала… — выдавил он. — Соберите костер. А теперь пусть взывает к помощи своих богов, пока сам дьявол не заберет его…
Но Сибба больше не издал ни звука. Даниил витийствовал, Вульфгар про себя глумился над его впечатлительностью, воины в очередной раз заваливали оба тела хворостом, не желая, по-видимому, тратить силы на копание ямы, а двое людей, замеченные только своими соседями, отдалялись от толпы поселян в направлении леса. Один из них был сыном сестры Эльфстана, другой же видел, как его лишают дома в битве, где он был лишь сторонним наблюдателем. Молва уже подсказала им, чьи уши должны были первыми услыхать о случившемся.
Глава 4
Когда посыльный, который после бешеной скачки испытывал явную слабость в членах, начал выкладывать новости: мерсийская армия хозяйничает в Уэссексе; король Альфред бежал, и местонахождение его решительно никому не известно; он и соратники его преданы церковниками анафеме, выведены из-под защиты закона, и теперь всякому велено отказывать им в помощи и убежище, — на лице Шефа не дернулся ни один мускул.
Всюду в Уэссексе, лепетал посыльный, жгут людей; но если на казнь не прибыл Вульфгар, наводящий ужас живой труп, то по приказу епископа отступников ожидает распятие на кресте. Далее зачитан был страшный список с именами катапультеров, боевых товарищей тех людей, что молча внимали страшной вести в приемной ярла. Торвин, не в силах говорить, беспрерывно стонал, ибо список казался нескончаемым. Его совсем не утешало то, что убиенные не были ему ни родичами, ни соплеменниками, да и в веру его обращены без году неделя… А Шеф неподвижно восседал на своем складном сиденье, и только пальцы его то и дело прогуливались по свирепым ликам на скипетре.
«Ведь он знал, знал, — твердил себе Бранд, не спуская с ярла глаз и ясно вспоминая сейчас то внезапное противодействие, которое Шеф оказал горячему порыву Торвина самому сеять семена новой веры. — Он знал, что это должно случиться, во всяком случае, допускал нечто подобное. А это значит, что он послал своих соотечественников, да что там — парней, которых своими же руками он вытащил из грязи, — на верную и мучительную смерть! И ведь так же этот человек обошелся с собственным отцом. Не проморгать бы самому, когда ты и на меня посмотришь точно так же — печально и задумчиво… Если раньше я еще хоть немного сомневался в том, что ты — сын Одина, то уж теперь-то я сполна убедился… Правда, не сделай ты этого, я бы сейчас оплакивал своего друга Торвина, а не свору чумазых лапотников…»
От усталости и ужаса у посыльного уже заплетался язык. Но список подошел к концу. Шеф отправил его на кухню, а сам невозмутимо повернулся к членам Совета, рассевшимся в залитой летним солнцем приемной на верхнем этаже ярлова бурга. Здесь были Торвин, Бранд, ведун Фарман и бывший священник Бонифаций, всегда державший наготове перо и бумагу.
— Вы слышали вести, — молвил Шеф. — Что вы мне посоветуете?
— Неужто ты сомневаешься? — вскричал Торвин. — Наш друг попросил у нас помощи, и вот теперь Церковь сделала его человеком вне закона! В таких случаях мы немедленно должны прийти на выручку!
— И это еще не все, — добавил Фарман. — Если мы жаждем необратимых перемен в этом мире, то более подходящего времени не будет! Смотрите — в королевстве этом брожение умов… Нас поддержал его государь — пусть сам он считает себя христианином. Вспомните: в прошлом церковники всегда начинали обращение в свою веру народов с того, что приобщали к ней государя, а тот уже заставлял креститься своих подданных. Стало быть, нас должны поддержать не только рабы, но и керлы, и даже таны. Настал миг, когда начнется откат христианской волны… И не только в Норфолке, но и в великом Уэссексе.
Шеф недовольно оттопырил губу.
— А ты какого мнения, Бранд?
Бранд повел своими необъятными плечищами.
— За убитых товарищей надо мстить. Христиан тут вроде нет… Прошу прощения, отец Бонифаций. Но остальные-то не христиане — отчего ж мы должны прощать причиненное нам зло? Мое мнение — надо выступать.
— И все-таки решать здесь буду я…
Чуть помешкав, наклоном головы присутствующие обозначили покорность.
— Вот о чем я сейчас думаю. Когда мы послали миссионеров, мы разворошили осиное гнездо. Это надо было предвидеть с самого начала.
«Уж ты-то все предвидел с самого начала», — подумал Бранд.
— А на другое гнездо наступил я сам, когда отобрал у Церкви землю. Меня еще, правда, никто за это не ужалил. Но, чувствую я, долго так не продлится. Я даже кое-что предвижу. Короче говоря, давайте сначала убедимся, где нам искать врагов. А потом уже ударим. Пусть сами сначала покажутся.
— А товарищи наши будут гнить в земле неотмщенными?! — прорычал Бранд.
— И упустим возможность создать собственное королевство, королевство Пути! — вскричал Фарман.
— А как же твой друг Альфред? — воскликнул Торвин.
Шеф принялся заново охлаждать их пыл. Приводил собственные доводы, опровергал их посылки. И в конце концов убедил-таки их повременить неделю, подождать свежих известий.
— Надеюсь только, — напоследок промолвил Бранд, — что хорошее житье не слишком тебя расхолодило. Да и всех нас. А тебе, ярл, надо больше времени тратить на армию, а не на уговоры этих тупорылых в твоей судейской палате.
«Чем плох совет?» — насмешливо подумал Шеф. Чтобы унять спорящих, он обернулся к отцу Бонифацию, не принимавшему участия в общем разговоре, а терпеливо дожидавшемуся решения ярла, дабы занести его на пергамент.
— Святой отец, сделайте нам одолжение, пошлите кого-нибудь за вином. Нам бы всем не мешало смочить горло. И помянуть наконец наших убиенных товарищей. А для этого хорошо бы пригубить что-то более приятное, чем эль.
Священник, кажется, не собиравшийся расставаться со своею черной рясой, остановился у дверей передней.
— Вина у нас не осталось, господин ярл. Люди мне говорили, что ждут груза из устья Рейна, но он все не идет… Уже четыре недели ни одного корабля не было. Даже в Темзу никто не заходит. Зато у меня припасен бочонок превосходного тягучего меда. Его-то я и распоряжусь откупорить… И однако странно это, с кораблями… Может, ветер их пугает?
Бранд молча поднялся с кресла и прошествовал к открытому окну. По безмятежному небу неслись легкие перистые облачка. «Ну и ну, — подумал Бранд. — Да в такую погодку я бы из устья Рейна до Яра добрался в кадушке, где мать белье полоскала… А он говорит — ветер им мешает. Что-то им мешает, это точно, да только не ветер это…»
Занималась заря. Гребцы и шкиперы сотен скопившихся в гавани судов — а были здесь и огромные ладьи с грузами, и небольшие, наполовину перекрытые палубой баркасы, и крутобокие ялики, а также корабли английские, франкские, фризские — с обреченным видом стаскивали с себя одеяла и в который раз — а точнее, каждый день в течение всего месяца — возносили пытливые взгляды к дюнкеркскому небу, убеждались, что и сегодня ничто не препятствует выходу в море, и начинали гадать, соблаговолят ли это сделать их хозяева.
