Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
А позади нее стояла толпа, домочадцы усадьбы и соседи-рыбаки, и толпа эта шелестела, как лес под ветром, но Ингитора не разбирала ни одного слова. Ноги ее сами по себе шли с обрыва к причалу, а душа парила, как подвешенная. Весь мир вокруг казался хрупким и ненадежным, как тонкий лед. Хотелось завопить, завизжать, чтобы отпугнуть этот ужас, но в то же время казалось, что от этого крика рухнет само небо, что горы и море повалятся кучей бессмысленных обломков… Потому что ее, Ингиторы, мир уже рухнул…
Корабль подошел к причалу, Стуре Гневливый перепрыгнул с канатом, чтобы привязать «Медведя» к столбу, еще двое перебросили сходни на деревянный настил. На встречавших они старались не смотреть, точно не родные и близкие толпились перед ними после месячной разлуки, а деревья чужого леса. Лица прибывших выглядели виноватыми и удрученными. Выходя с корабля, они не поднимали глаз выше ног фру Торбьерг, стоявшей на приподнятом плоском камне. С этого камня она всегда приветствовала их возвращение. На этом камне она встречала мужа. Сейчас Скельвир хёвдинг вернулся к ней на своем щите. Все было ясно: те женщины, кто так же, как Ингитора, искали на корабле своих и не находили, подняли крик и плач. Асгерд исступленно рыдала, и рослая Гудрун едва могла удержать ее, чтобы не дать разбить себе голову о камни. Ингитора видела их, и ей почему-то казалось, что все они плачут над ее горем, а не над своим.
Оттар и Торкель вынесли с корабля длинный сверток, покрытый синим плащом. Ингитора не сводила с него глаз. Это и есть ее встреча… Не оборачиваясь, Ингитора слышала сзади тихое тяжелое дыхание матери. Крик рвался из ее груди и грозил разорвать, если она его не выпустит, от подступающего желания зарыдать судорогой свело челюсти. Но она молчала, мертвой хваткой сжав серебряные подвески на груди.
Двое хирдманов молча положили свою ношу на землю у Встречального Камня. Выпрямившись, Оттар мельком встретил взгляд Ингиторы и тут же опустил глаза. Ему было нечего ей сказать.
Глава 2
Торвард сын Торбранда, конунг фьяллей, стоял на песке, на восточном краю Острого мыса, и рассматривал остывшее кострище. Так внимательно, как будто видел подобное в первый раз. А между тем ничего особенного тут не было: круг угля и золы, серо-черной от утренней росы, несколько обглоданных и обгорелых костей. И собрать из этих костей удалось бы не больше половины одной свиной туши.
– Видно, Бергвид Черная Шкура еще разбогател с тех пор, как мы последний раз о нем слышали! У него, похоже, завелся поросенок от кабана Сэхримнира! – сказал Эйнар Дерзкий. Торвард бросил на него короткий взгляд: сын Асвальда Сутулого высказал его собственную мысль, только совсем в других словах, чем мог бы он сам. – И даже лучше: они могут зажарить и съесть одного и того же кабана десять раз за один вечер.
– Ты хочешь сказать, что все Бергвидово войско не могло насытиться мясом с этих жалких костей? – уточнил Аринлейв, сын Сельви Кузнеца.
– Ты, как всегда, умен и проницателен! – с издевательским восхищением отозвался Эйнар, но Аринлейв не обиделся, поскольку говорить по-другому Эйнар Дерзкий не умел. Его способ общаться Халльмунд называл «уродствовать».
– Ты очень умный, Эйнар, и слушал много песен о богах! – проворчал Ормкель. Он тоже был озадачен и оттого ворчал больше обычного. – Но теперь не время хвастать своими познаниями. Может, скажешь, своих мертвецов они тоже собрали в какой-нибудь волшебный мешок, куда входит хоть целая сотня трупов? Я сам десяток уложил, и где они?
– Эйнар сожрал! – сострил Тови Балагур. – Нарочно, чтоб тебе досадить!
– Ну, насчет трупов, это понятно! – заметил Халльмунд. – Трупы они собирали еще ночью, пока мы их искали. Тут над всем берегом такое облако висело, они под ним прятались. Бергвид же мастер колдовать.
Торвард повернулся к нему и внимательно осмотрел, как будто видел друга и родича впервые в жизни.
– Но я же видел, что я его убил! – со странной смесью недоумения и убежденности произнес Торвард. – Я же видел! Я ударил его копьем напрямую, он закрылся, копье воткнулось, он дернул щит и сломал его, – разъяснял он Халльмунду, готовому выслушивать от него что угодно и когда угодно. – Потом он бросил щит, думал, я буду вытаскивать меч, а он тем временем меня зарубит. А я его ударил древком. От такого удара у него там все кишки полопались, после такого не выживают. И где же он?
– Унесли! – Халльмунд развел руками. – Колдовское облако для того и нужно. Мы такую штуку знаем. Помнишь, мой отец рассказывал, еще когда туалы в Аскефьорд приходили. Точно так же все было. Они в долине, а над ними туман, и хоть шарь по земле руками, все равно ты в эту долину не попадешь, а уйдешь в сторону. Идешь направо, а сам думаешь, что налево. Вот и мы вчера так же проблуждали. Спасибо, своих никого не потеряли.
– Но если было колдовское облако, значит, он жив!
– Значит, жив! – Халльмунд опять развел руками, на этот раз с сожалением. – Выходит…
– Его простое оружие не берет! – сказал нахмуренный Аринлейв. – Выходит вот что! Даже если от такого удара в живот умирают не сразу, все равно тут уж будет не до колдовства! Он был жив и мог колдовать!
– А может, он колдовал уже мертвый! – вставил Эйнар.
– Нашел время скалить зубы! Ты очень умный! – Ормкель только ждал случая накинуться на Эйнара. – Пойди лучше приложи чего-нибудь холодного к своей роже, а то женщины любить не будут! Смотри: если зубам во рту тесно, так я мигом помогу!
Один глаз у Эйнара опух и заплыл фиолетовым синяком – еще одним следствием ночной битвы. Но с зубами у него было все в порядке и в прямом, и в переносном смысле.
– Что-то ты слишком разошелся! – Эйнар повернулся к Ормкелю и положил руки на пояс. – Не забывайся, старик! Ты не был таким грозным с теми квиттами, которые тебя продали в рабство!
Намека на свою давнюю неудачу Ормкель сын Арне не прощал никому: молча он бросился на Эйнара, и тот изготовился его встретить, но по пути Ормкелю пришлось пробегать мимо конунга, который все это время молча разглядывал кострище, словно не слыша ничего вокруг. Несколько быстрых движений – и Ормкель почему-то покатился по песку, а Торвард конунг уже выпрямился и опустил руки, словно ничего не произошло.
– Молчать! – коротко приказал он, одним взглядом окинув Ормкеля и Эйнара. – Вас мне еще не хватало, лиуга-мад!
Халльмунд предостерегающе положил руку ему на плечо: в самом деле, конунгу не стоит проклинать собственных воинов, даже если он очень раздосадован. Торвард тихо ругался сквозь зубы. Он стыдился своей неприкрытой досады, но не мог ее сдержать. У него был, опять был случай навсегда прекратить подвиги Бергвида Черной Шкуры, из-за которого столько кораблей каждый год не возвращается домой. Многие из этих кораблей принадлежали фьяллям, что само по себе требовало его вмешательства. Но Бергвид не попадался ему на морях, а одна-две попытки достать его на суше, у озера Фрейра, где тот жил, кончались пустым и досадным блужданием по чащам Медного Леса. Дороги к озеру Фрейра были зачарованы и совершенно недоступны для врагов.
И вот он наткнулся на Бергвида на побережье, где тому поневоле пришлось принять бой! И опять упустил! Поневоле поверишь ворожбе кюны Хердис, когда заботливая матушка показывает тебе руну Хагль, светящуюся на коре священного ясеня, и твердит, что для тебя сейчас не время подвигов и славных свершений!
А подвиги и славные свершения сейчас нужны были Торварду, как воздух. С самого детства он считал удачливость непременным качеством любого героя, и он этой удачливостью обладал. Все кончилось четыре года назад, когда его отец, Торбранд конунг, погиб на поединке с Хельги ярлом – человеком, которого Торвард считал своим другом. Смерть от руки достойного противника не позорит павшего, но в глубине души Торвард не мог не принять часть этого поражения на себя. И не оставалось никакой надежды, что когда-нибудь тайный позор будет смыт, поскольку за убийство на поединке мстить нельзя.
