Щит Ваала: Омнибус (ЛП) - Кайм Ник (прочитать книгу .TXT) 📗
Только при твёрдой гегемонии некронской империи Вселенная наконец обретёт желанные ею упорядоченность и определённость. Анракир посвятил свою вечную жизнь этой цели, и ради неё он объединял сородичей под своим знаменем и покорял низшие расы.
Пока Анракир продолжал идти по поселению людей, у него за спиной на каменное крошево опустились Хатлан и Аммег и грозно зашагали позади. За ними хвостом плёлся Арменхорлал, на теле которого местами горел огонь. Уничтожитель опять гудел себе под нос.
Всюду валялись груды пепла, взрывались топливозаправщики — некроны-воины систематично стирали любые следы присутствия людей.
Слабый ветерок, раскачивающиеся деревья и даже мягкий солнечный свет — всё бесило Анракира, вызывало сильный гнев где-то глубоко внутри, в том месте, что он принимал за свою душу. Всё провоняло жизнью — тем временем, что он искренне хотел бы забыть. Каноптековые пауки в это время бросали собранные трупы в порталы изгнания монолитов. Так с поверхности Келрантира постепенно исчезали остатки органической жизни.
В бирюзовых глубинах безоблачного неба над головой тускло сияло слабое, умирающее солнце, которым ещё до Раскалывания питались К'тан. Звёздные боги в отчаянной попытке утолить свой голод выкачивали из него все соки, прежде чем открыть для себя приятные на вкус души.
Жизнь, которую когда-то истребили некроны, называвшие этот мир родным, снова вернулась сюда, возможно, занесённая космическими ветрами или каким-нибудь далеко забредшим странником. В любом случае Келрантир плохо пережил минувшие эоны.
Перемены порождали гнев. Смерть же представлялась константой, известной величиной. А ничто так не радовало Анракира, как то, что оставалось известным и неизменным.
Послышался хруст гравия под металлическими ступнями. Крадущиеся шаги. Циклопический глаз вперился в Анракира. Криптек. Он быстро защебетал, и его тело согнулось в позе, говорившей о волнении. Сложив руки вместе, он пальцами выражал обуревавшие его эмоции, которые ни за что не смог бы показать череп.
Возбуждение. Облегчение. Почтение.
Анракир замахал рукой, чтобы криптек перестал.
— Слушаю.
— Мы изучили карты и прогнозы, мой лорд. Примерный вход найден.
— И где же мои легионы? Где фаланги этого мира?
Глубокая печаль. Неприятные вести.
— Похоже, за время Великого сна там вырос горный хребет. Врата погребены.
К собственному удивлению Анракир спокойно воспринял эту новость.
— Ну, так откройте их. Откопайте. Я должен получить свои легионы.
Признательность. Рвение.
— Разумеется, — ответил криптек и торопливо покинул его.
Солнце заслонила странная тень, и атмосферное давление понизилось, отчего сам воздух взвыл. Анракир расслышал слабое жужжание и в смятении повернулся к триархическим преторианцам. Те, ничего не говоря, посмотрели на него в ответ.
По воинам прошёл импульс. Все застыли. У тех некронов, что ещё обладали разумом, появились вопросы.
Из карманных измерений вышагнули смертоуказатели. Совершенные шпионы и терпеливые убийцы. Ненавистные хитрые конструкции, чьи методы вызывали неприятие. Однако от них была своя польза, и потому Анракир терпел их присутствие в армии, в отличие от омерзительных свежевателей, разносящих свою болезнь. Владыка до сих пор вздрагивал при их внезапном появлении.
Один из них показал вверх. Странственник посмотрел в небо и увидел, что оно окрасилось в бежевый и красный. По всей линии горизонта на планету обрушивались орды насекомообразных чужаков.
Он знал их, знал тварей, что прибыли попировать Келрантиром. От желания плеваться проклятиями Анракир даже бессознательно принял позу, выражающую сильный гнев и слабо намекающую на крайнее разочарование. С созданиями, которых смертные расы называли тиранидами, он бился всего несколько раз, но каждая встреча с ними чуть не окончилась катастрофой. Они одолевали его безмозглые полчища за счёт многочисленности, и одно то, что они оказались на Келрантире, осмелились помешать его замыслу, было нечестным.
Тираниды представляли угрозу для некронов. Они воплощали ничем не стеснённую жизнь, беспорядочно развивающуюся и предсказуемую только из-за своей прожорливости. Они поедали низшие расы, что беспокоило правящие круги некронских династий, поскольку ставило под угрозу их конечную цель по полному умиротворению Галактики, полной хаоса.
А теперь они прибыли сюда, на Келрантир.
Небо расчерчивали полосы огня от проникающих в атмосферу объектов. Громадные биологические корабли переходили на нижнюю орбиту.
Некроны принялись противодействовать угрозе.
С ползущих по воздуху монолитов стали срываться зелёные молнии, однако в небе было слишком много падающих тел. Фаланги воинов не реагировали никак вообще. Они просто замерли на месте, не замечая тучи тиранидов, затянувшие небеса.
Глава третья
Хатьеля нельзя было назвать замкнутым в себе. Бесстрастный, заслуживающий доверие, надёжный — скорее, таким был сержант второй роты Кровавых Ангелов. Он гордился теми цветами, что носил — красным и золотым, и положением, которое занимал. Своё звание он получил несколько столетий назад, сражаясь с орками на Лареде VII, и в том же звании собирался умереть, считая, что ему не предназначено подняться выше.
Прекрасные херувимы с высоты глядели, как космодесантники собираются на мостике фрегата «Золотое обещание». Настоящее произведение искусства, а не обыкновенное рабочее помещение. Целые поколения Кровавых Ангелов вложили в него свой труд. На поле битвы свет не мог изгнать всю тьму, притаившуюся в душах сыновей Сангвиния, поэтому творчество ходило у них в почёте. Хатьель, например, собственными руками сделал резной трон, на котором сейчас сидел. Взяв радиоактивное дерево с Ваала, он создал шедевр, на который не был способен ни один смертный мастер. Спинку вручную покрашенного и позолоченного трона, который возвышался над мостиком, украшали крылышки ангелов, сделанные из алебастра, добытого в недрах Ваала-Прайм. И когда Хатьель откидывался назад, как сейчас, они напоминали печать, которую все Кровавые Ангелы и их сервы носили на плечах и которая отмечала все части их доспехов: крылатая капля крови возлюбленного примарха.
Хатьеля можно было назвать слегка надменным, но не более чем требовал его ранг. На броне каждого из его бойцов был изображён тот же символ с отдельными деталями, отделанными золотом. Модификация боевых пластин поощрялась с разрешения орденских магистров кузни, но только доспех Эмудора был почти лишён блеска и великолепия, поскольку ему недоставало художественных навыков. На неровных пластинах были вырезаны филигранные завитки и спирали, создающие дорожку теней, которая умаляла красоту его лика, разделяла его и преумножала талант к маскировке. Она выражала его характер: задумчивый, мрачный и умеренно саркастичный.
Хатьель же имел сангвинический темперамент, как говорили, и его это устраивало. Он хотел жить и служить примарху и Императору в своей должности. Сержант знал, что ему не хватает способности вдохновлять. Доблести, в какой нуждались некоторые его братья. Знал, что другие члены капитула смотрят на него и его отделение сверху вниз. При этой мысли на его морщинистом, измученном заботами лице появилась широкая ухмылка. Он и не хотел продвижения по карьерной лестнице. Он занимался тем, что у него получалось лучше всего — управлял отделением.
Что, впрочем, нисколько не облегчало его нынешний долг.
— Когда ещё столько врагов обрушивалось на одну систему, как эту? — задумчиво спросил он, всматриваясь в окно купола. Вопрос был риторическим. Хатьель задал его едва ли осознанно и все же получил на него ответ. Его дал прилежный и любознательный Вентара, обладавший быстрым и светлым умом. Его зелёные глаза сияли так же ярко, как и изумруды, усыпавшие его нагрудник.
— Армагеддон.
— Нет, — отрезал седой Асалия, который был даже старше самого Хатьеля. — Ошибаешься, дружище. На Армагеддоне было несладко, уж поверь. Не хочу принижать славу воинов, что сражались и проливали кровь за тот мир, и делают это и сейчас. Но та война близко не стоит с тем, что происходит здесь.
