Эффект энтропии - Макинтайр Вонда Н. (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
Спок надеялся, что Мордро уже пришел в себя. Ему необходимо было поговорить с профессором, ему надо было знать мнение профессора о происходящих событиях. И Спок зашагал в сторону каюты для высокопоставленных гостей.
Что его вело в эту каюту? А то, что события на «Энтерпрайзе» имели косвенное сходство с тем, что обнаружил Спок во время своих наблюдений за аномальным образованием. Анализы показали, что энтропия возрастала намного быстрее, чем это должно быть, – возрастала с постоянным ускорением, как будто с наращением массы ускорялся процесс ее образования. А это в свою очередь доказывало… что требовались новые доказательства для того, чтобы из множества напрашивающихся выводов остановиться на одном, единственно верном и уж от него возвращаться к первоначальной причине. А для этого Споку нужны новые данные. Его оторвали от повторных наблюдений за аномальным образованием, но события последних двух часов происходили и на его глазах, и на глазах многих членов экипажа. И Спок будет наблюдать, расспрашивать, анализировать. Другого выхода у него не было. Досконально узнав, что произошло и как, он узнает, и почему произошло. Земного понятия «случайное стечение обстоятельств» не было в языке вулканцев, может быть, и в земном языке это понятие носит временный характер?
– Мистер Спок!
Погруженный в свои мысли, он резко вскинул голову – навстречу по коридору неслась на всех своих четырех Снанагфаштали. Покрытым растительностью членам экипажа не разрешалось носить стандартную униформу, предназначенную лишь для гуманоидов. И на Снарл было надето что-то среднее между портупеей и доспехами из мягкой кожи, что больше всего напоминало детские штанишки о нагрудником, на котором красовалась эмблема «Энтерпрайза», плотно крепились коммуникатор и кобура для фазера.
Она плавно остановилась перед Споком, распрямилась, ее покрытые темно-бордовыми и алыми пятнами мускулы расслабились, руки вытянулись по швам.
– Пожалуйста, следуйте за мной. Есть причина для опасения за еще одну жизнь.
Спок поднял бровь: Снарл говорила бегло по-вулкански, с едва заметным акцентом и без шепелявости, которая уродовала ее стандартный английский, а шипящие звуки вулканской речи произносились несколько иначе и легко давались ей.
– В чем дело? – спросил он тоже по-вулкански.
– Друг Дженифер. Болезнь… расстроила ее разум… В ней самой и вокруг нее – смятение, и она видит только один путь к своей чести.
Спок не очень понял истинное значение ее фразы и сосредоточенно всматривался в Снарл. Она перешла на английский:
– Дженифер в отчаянии, мистер Спок. Она хочет только одного – умереть. Эти слова все разъяснили. – Ведите меня к ней, – сказал Спок, – поскорее.
Дженифер Аристидес стояла посреди своей каюты и рассматривала картину с изображением своего дома. Картина висела на стене и создавала впечатление окна, из которого был виден и сам дом, и луг за ним, и пасущиеся на, лугу пони.
Дженифер сама нарисовала эту картину, хоть и не считала себя художником, хоть живопись в ее родных местах ни у кого не вызывала восхищения. Но что ей было делать в минуты, а то и долгие часы одиночества, когда тоска по родному дому горькой петлей перехватывала горло, когда сознание своей никчемности на службе безопасности заставляла браться за любое дело, лишь бы отвлечься, заняться, забыться?
Картина получилась грубой и нереальной. Ну, дом был как дом, луг с натяжкой мог сойти за настоящий луг, но вместо пони на этом лугу паслись какие-то механические создания высотой в двадцать четыре руки и массой в две тонны, никак не способные насторожиться, ни с того ни с сего взбрыкнуть и галопом помчаться к ближайшей изгороди, высоко взбрасывая копыта. Именно такими, а не застывшими механизмами помнила своих пони Дженифер, такими хотела видеть их на своей картине.
Дверь в каюту открылась, но Дженифер даже не повернулась посмотреть, кто вошел, – кроме нее, только Снанагфаштали разрешалось входить к ней без стука, и Дженифер обрадовалась, что увидит свою подругу, хоть это и будет их последняя встреча. Но она не скажет ей «прощай». Если она попрощается, Фаштал попытается остановить ее.
Снанагфаштали подошла к ней сзади, провела своей щекой по ее виску, что означало знак дружеского приветствия. А Дженифер в это время торопливо прятала в карман униформы разорванные медицинские сенсоры. Они должны были подать сигнал о помощи, если с нею что-то случится. Но ей не нужна помощь, поэтому сенсоры и не подадут никакого сигнала.
– Лейтенант Аристидес, могу я войти? – голос принадлежал офицеру по науке, первому офицеру, а в настоящее время и капитану корабля.
Кремовая и темно-бордовая шерсть щеки Фаштал: скользила по коротким и жестким каштановым волосам Дженифер.
– Если хотите, – ответила она. Это не было ни приглашением, ни даже разрешением и не обязывало ее к учтивости. И вместо того, чтобы приветствовать его вставанием и салютом как высшего по званию, Дженифер присела на стул. И сделала это вовсе не потому, что хотела оскорбить Спока, которым она искренне восхищалась, а чтобы подчеркнуть свое безразличие даже к нему.
Это было трудно, но это было надо. Дженифер неуютно чувствовала себя среди людей-землян, которые смотрели на нее или с плохо скрываемой насмешкой или с открытым презрением. Лишь двое землян относились к ней хоть и по разному, но по-человечески: капитан Кирк, которого она уважала, и Мандэла Флин, которую она боялась. И этих двух людей не стало. Оставалась одна Фаштал ее подруга, а может быть, и ее любовь. Дженифер не задумывалась об этом, хоть смутно подозревала, что любить можно кого-то подобного себе. Спросить было некого, потому что она боялась насмешки, которая убила бы ее.
А Споком она восхищалась. Среди землян она помимо неуютности чувствовала и свою мнимую неуклюжесть, боясь кого-то задеть, ненароком придавить, что зачастую и случалось. А возле Спока она была спокойной, ловкой в движениях, как будто он давал ей и чувство собственного достоинства, и ощущение пространства. Он был единственным похожим на землян созданием на корабле, у кого не вызывала отвращение ее телесная форма. Он был безразличен к ней, и она была благодарна ему за это. Пусть бы оставался безразличным до ее последней минуты…
– Как вы себя чувствуете, лейтенант Аристидес? Хорошо?
Она помедлила, но ответила правду. Лгать не было смысла – ее никто не может остановить, лишь бы он избавил ее от необходимости быть учтивой.
– Не очень, – ответила она сначала на вторую, а чуть помедлив, и на первую часть вопроса. – Я чувствую себя обесчещенной, и мне стыдно. Я потерпела неудачу – как всегда и во всем.
– Лейтенант Аристидес, вы понимаете, что были на волосок от смерти? Вы понимаете, что любой другой член команды безопасности умер бы, окажись он на вашем месте? И умер бы так быстро, что не смог бы поднять тревогу.
– Результат был бы тот же. Что толку, что я осталась жива? Я все равно потерпела неудачу – заключенный исчез из камеры и убил капитана и моего командира. И почему-то никто не заболел, кроме меня. Так что если бы я умерла, было бы лучше. Фаштал зарычала ей в ухо:
– Я уже говорила тебе, что наши люди возлагают на тебя большие надежды.
Дженифер ласково похлопала по руке Фаштал, уютно устроившейся на ее плече:
– Не надо запрашивать слишком много, иначе ничего не получишь. Я, во всяком случае, ничего не могу дать.
Спок прошелся по каюте, сел напротив нее:
– Я не понял, что вы сказали.
– Мистер Спок, хлеб, который выращивают мои люди, так перегружен тяжелыми металлами, что маленький кусочек его может убить представителя любой природной группы, о которой мы знаем. А мы сами не восприимчивы к любой земной болезни, к любому яду. Когда доктор сказал, что у меня пищевое отравление… – она горько рассмеялась. – Это как раз и доказывает то, что я безнадежный атавизм, повисший где-то между настоящим человечеством и настоящим мутантом.
– Самоубийство не кажется мне лучшим путем решения ваших трудностей.
