Еретики Дюны - Герберт Фрэнк Патрик (читаемые книги читать txt) 📗
Этот опыт напугал его, но страх не загасил желания, чтобы это еще раз повторилось. Кто бы ни была эта женщина, ее мимолетное появление терзало его. Тот, чужой внутри него, знал эту молодую женщину. Данкан был в этом уверен. Порой ему хотелось хотя бы на секунду стать этим чужаком — только на то время, чтобы вытащить на свет все свои скрытые воспоминания — но он страшился этого желания. «Я потеряю свое подлинное „я“, — думалось ему, — если этот чужак войдет в мое сознание».
«Не на смерть ли это похоже?» — задумался он.
Данкан увидел смерть, когда ему не исполнилось еще и шести лет. Его стражи отбивали нападение, одного из стражей убили. Погибли и четверо нападавших. Данкан увидел, как пять тел занесли в Оплот — обмякшие мускулы, волочащиеся руки. Что-то существенное вышло из них. Ничего не осталось, чтобы воззвать — к собственным или чужим — памятям.
Этих пятерых унесли куда-то глубоко внутрь Оплота. Позднее он слышал, как стражник сказал, что четверо нападавших были напичканы «шиэром». Это было первой встречей с понятием об Икшианской Пробе.
— Икшианская Проба позволяет считывать ум даже мертвого человека, — объяснила Гиэза. — Шиэр — это наркотик, который от этого защищает. До того как прекращается действие наркотика, клетки полностью умирают.
Данкан, наловчившись подслушивать, узнал, что четверо нападавших были проверены и другими способами. Об этих «других способах» ему не рассказали, но он подозревал, что это, должно быть, какие-то тайные штучки Бене Джессерит. Он думал об этом, как об еще одном дьявольском приемчике Преподобных Матерей. Они, как пить дать, оживляют мертвых и выкачивают информацию из костных тканей. Данкан живо воображал, как мускулы утратившего душу тела покорно следуют воле дьявольской наблюдательницы.
Этой наблюдательницей всегда бывала Шванги.
Такие образы заполняли ум Данкана, несмотря на все усилия его учителей развеять «глупости, порожденные невежеством». Его учителя говорили, что эти безумные истории представляют только ту ценность, что порождают среди непосвященных страх перед Бене Джессерит. Данкан отказывался верить, что он один из посвященных. Глядя на Преподобных Матерей, он всегда думал: «Я НЕ ОДИН ИЗ НИХ!»
Лусилла была в последнее время весьма настойчива.
— Религия — это источник энергии, — говорила она. — Ты должен освоить эту энергию. Ты сможешь направлять ее на достижение собственных целей.
«На их цели, а не мои», — думал он.
Он фантазировал, воображая те цели, каких хотел достичь, видя себя триумфально берущим верх над Орденом, особенно над Шванги. Данкан осознавал, что такие изображения самого себя порождались в нем глубинной реальностью того обитавшего в нем чужака. Он научился кивать и делать вид, что тоже находит такую — религиозную — доверчивость забавной.
Лусилла разглядела в нем эту противоречивую двойственность.
Она сказала Шванги:
— Он считает, что мистических сил следует опасаться и, если возможно, избегать. До тех пор, пока он упорствует в этой вере, его нельзя научить использовать наши самые сокровенные знания.
Они встретились для того, что Шванги называла «регулярная оценочная сессия», когда они только вдвоем собирались в кабинете Шванги. Время было вскоре после легкого ужина. Звуки Оплота были редкими и быстрогаснущими — ночное патрулирование только начиналось, свободная от работы прислуга сейчас наслаждалась одним из коротких периодов свободного времени. Кабинет Шванги не был полностью изолирован от своего окружения, и это было умышленно предложено проектировщиками Ордена: тренированные восприятия Преподобной Матери способны понять очень многое из доносящихся Звуков.
Шванги чувствовала себя все более и более потерянной на этих «оценочных сессиях». Все очевидней становилось, что Лусиллу нельзя переманить на сторону противостоящих Таразе. Лусилла была неуязвима и для манипулирующих уверток любой Преподобной Матери. И, что хуже всего, совместное влияние Лусиллы и Тега приводило к тому, что гхола на лету схватывал самые опасные способности, опасные до крайности. Вдобавок ко всем другим проблемам, Шванги начала испытывать возрастающее уважение к Лусилле.
— Он думает, что мы в своей деятельности используем оккультные силы, — сказала Лусилла. — Откуда у него взялась такая странная идея?
Шванги почувствовала, что этот вопрос ставит ее в невыгодное положение. Лусилла уже знала, что такие мысли были внушены гхоле, чтобы его ослабить. Лусилла как бы говорила этим вопросом:
— Неповиновение — это преступление против нашего Ордена!
— Если он захочет нашего знания, он, наверняка, получит его от тебя, — сказала Шванги. Неважно, как это опасно с точки зрения Шванги, но наверняка правда.
— Его страсть к знанию — вот мой наилучший рычаг, — сказала Лусилла, — и но мы обе знаем, что этого недостаточно.
В голосе Лусиллы не было упрека, но Шванги все равно его ощутила.
«Проклятие. Это она меня старается заполучить на свою сторону!» — подумала Шванги. Некоторые ответы возникли в ее уме. «Я не нарушала данных мне приказаний». Ба! Отвратительная отговорка! «Гхола получает стандартное образование согласно учебным принципам Бене Джессерит». Не соответствует правде. И гхола этот не был стандартным объектом для образования. В нем были глубины, сравнимые только с глубинами потенциальной Преподобной Матери. В этом-то и была проблема!
— Я допустила ошибки, — сказала Шванги.
«Вот так!» Обоюдоострый ответ, который может оценить другая Преподобная Мать.
— Ты причинила ему вред не по ошибке, — сказала Лусилла.
— Я никак не могла предвидеть, что другая Преподобная Мать сможет обнаружить в нем изъяны — возразила Шванги.
— Он хочет обладать нашими силами только для того, чтобы от нас ускользнуть — промолвила Лусилла. — Он думает: «Однажды я узнаю столько же, сколько и они, тогда я сбегу от них».
Когда Шванги не ответила, Лусилла продолжила:
— Это умно. Если он убежит, нам придется охотиться за ним и самим его уничтожить.
Шванги улыбнулась.
— Я не повторю твоей ошибки, — сказала Лусилла. — Я говорю тебе открыто, что все понимаю — ты в любом случае Это бы разглядела. Я знаю теперь, почему Тараза послала Геноносительницу к нему так рано.
Улыбка Шванги исчезла.
— Что ты делаешь?
— Я привязываю его к себе точно так, как наши наставницы привязывают к себе послушниц. Я обращаюсь с ним с искренностью и верностью, как с одним из наших.
— Но он мужчина!
— Значит ему будет отказано только в Спайсовой Агонии, но ни в чем другом, он — из чутких.
— А когда придет время для решающего этапа генного запечатления? — спросила Шванги.
— Да, это будет щепетильный момент. Ты думаешь, что это его уничтожит. Таков, конечно, был твой план.
— Лусилла, Орден не единодушен в принятии проекта Таразы, связанного с этим гхолой. Ты наверняка это знаешь.
Это был самый мощный довод Шванги. И тот факт, что она выложила его именно в этот момент, говорил о многом. Страхи, что они могут произвести нового Квизатца Хадераха, пустили в Ордене глубокие корни, и разногласия среди Бене Джессерит были довольно мощными.
— Он из примитивной генетической породы и выведен не для того, чтобы стать Квизатцем Хадерахом, — сказала Лусилла. — Но Тлейлакс что-то сделал с его генетическим наследием!
— Да, по нашим приказаниям. Они ускорили его нервные и мускульные реакции.
— И это все, что они сделали? — спросила Шванги.
— Ты же видела результаты его клеточного обследования, — ответила Лусилла.
— Если бы мы умели делать то же, что и Тлейлакс, мы не нуждались бы в них, — сказала Шванги. — У нас были бы свои акслольтные чаны.
— По-твоему, они от нас что-то утаили? — спросила Лусилла.
— Он был у них девять месяцев полностью без нашего контроля!
— Я уже слышала все эти доводы, — возразила Лусилла. — Преподобная Мать, он — полностью твой, и все последствия лежат полностью на тебе.
— Но ты не удалишь меня с моего поста, и неважно, что ты там доложишь на Дом Соборов.
