Отражение птицы в лезвии - Гальперин Андрей Борисович (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
26
«Он не взял с собою звезду!»
Фердинанд потеряв дар речи, с изумлением смотрел на брата. Наследник престола хохотал и размахивал перед собой коротким копьём, видимо демонстрирую окружающим придворным, как именно он будет колоть грозного санд-каринского вепря. Мысли Фердинанда понеслись вскачь. Тщательно продуманный и подготовленный план убийства мог рухнуть. Многими днями, взвешивая и обдумывая каждый свой шаг, Фердинанд даже не мог предположить, что его брат расстанется с символом власти. А это меняло многое. Угроза разоблачения стала столь близка, что Фердинанд в ужасе замер, представив себе конец династии. Его отец лежал при смерти, съедаемый изнутри страшным ядом, его брат должен сейчас погибнуть, и он уже не в силах предотвратить его смерть, а то, что произойдет потом, будет его концом. Страшным и неминуемым.
Видимо, часть мыслей отразилась на его лице, потому что Шелона, с которой он только-только мило беседовал, предвкушая близкую победу, посмотрела на него с испугом и отшатнулась. « Выходя убивать дракона, всегда иди до конца, или тебе потом всю жизнь придется убивать только время » . — Фердинанд процитировал про себя древнюю поговорку и обратился к сестре:
— Милая моя, обрати внимание, Генрих оставил в замке свою Звезду. Это не к добру, не следует так относиться к семейным реликвиям.
Шелона внимательно посмотрела на смеющегося Генриха.
— Ты прав, брат… Но Генрих так беспечен…
— Генрих будет нашим правителем, и не может проявлять беспечность даже по отношению к охоте. Санд-каринские вепри страшные и коварные звери, сестра. Я беспокоюсь о нашем брате.
— Ты? Я бы сказала, что ты беспокоишься за сохранность семейной реликвии.
Фердинанд посмотрел на неё злыми глазами:
— Да, я не люблю своего сводного брата, но я люблю тебя. И если ты не хочешь, чтобы произошло нечто ужасное, то пойди, сейчас же, и отдай ему свою Звезду и скажи, как ты беспокоишься за судьбу будущего правителя. Немедленно.
Шелона со страхом посмотрела на брата, губы ее мелко задрожали.
— Я сказал немедленно!
Она отстранилась. Потом нерешительно, опустив красивую голову, двинулась туда, где Генрих гарцевал на радость придворным, на огромном боевом жеребце. Фердинанд смотрел в спину сестре и повторял про себя: « Скорее, девочка, скорее! » Каждое мгновенье мог прозвучать сигнал к началу охоты, и тогда Генрих, громогласно завывая, умчится в лес. И это будет конец. Он подошел ближе, когда Шелона заговорила с наследником престола. Дрожащими пальцами она расстегнула защелку и протянула цепь со Звездой Генриху, тот громко расхохотался, примеряя ее к своему камзолу. « Великий Иллар, если цепь окажется слишком короткой, придется отдать свою! » . Фердинанд знал истинную Звезде Вернигора и поэтому панически боялся расставаться с ней. Но Генрих, продолжая смеяться, одним движением сорвал с шеи защитный воротник и застегнул цепь. Фердинанд перевел дух. Где-то вдали тревожно и низко пропел горн. Придворные засуетились, побежали егеря с собаками. Генрих ударил шпорами жеребца и выкрикнув что-то нечленораздельное, помчался в лес, грозно размахивая копьем. Фердинанд оседлал своего коня, и мерным шагом подъехал к сестре. Ничего не говоря, он низко перегнулся в седле, и крепко поцеловал ее в губы. Потом развернулся и не торопясь поскакал вслед за охотниками.
27
Аттон нагнал рифдольцев у Мутного ручья. Наемники стояли, построившись в боевой порядок, и смотрели на противоположный берег, где расположилась группа всадников. Подкравшись поближе, Аттон разглядел, что это ударный отряд королевской гвардии. Впереди, верхом на огромных боевых оленях сидели тяжеловооруженные рыцари, за ними находились легкие всадники на лошадях. Ударный отряд был довольно серьезной силой, на открытой местности, не такой страшной, как знаменитая железная панта Атегатта, и не такой молниеносной как аведжийская конница, но все же достаточно серьезной. Наступая широким каре, ударный отряд врезался в передние ряды защитников, массой сминая наиболее укрепленный фронт, в то время, как легкая конница заходила с флангов и била в самые уязвимые места.
Было видно, что гвардейцы стояли здесь не один день. В стороне беспорядочно громоздились собранные наспех походные шатры, на белом песке чернели пятна кострищ. Аттон не стал гадать, с какими целями находились здесь гвардейцы, и решил подождать развития событий.
Рифдольцы выходили по одному из строя, и сняв в стороне заплечные мешки, тут же возвращались обратно. Аттон заметил, как от отряда гвардейцев отделился всадник на красивой белой кобыле и направился к наемникам. Остановившись на берегу ручья, посланник снял шлем, и прокричал:
— Король приказывает вам повернуть обратно!
Наемники какое-то время тихо переговаривались друг с другом, а потом захохотали. Они смеялись долго, похлопывая друг друга по плечам, и указывали пальцами на стоявших на холме всадников. Посланник покрутил головой, словно ожидал увидеть имперский арион, прятавшийся за кучкой наглых наемников. Рифдольцы перестали смеяться, из их рядов вышел высокий и сутулый воин, и знакомым Аттону голосом прорычал:
— Король? Король нам не указ, солдат. Мы идем в Бадболь…
— Король приказывает вам вернуться обратно! Вам нечего больше делать в Бадболе…
— Нам нечего больше делать в Бадболе? Это означает, что плакали наши денежки… Король пообещал нашим старейшинам заплатить за нападение на Бадболь. Ты хочешь сказать, плешивый сын полудохлой индейки, что король нарушил своё слово?
Лицо посланника покрылось багровыми пятнами:
— Кто ты такой, бродяга, что так разговариваешь с командиром королевских гвардейцев? Если бы не война, я бы приказал втоптать тебя и твоих ублюдков в грязь…
— Я атаман Кнут, солдат. Я так разговариваю со всеми, ибо перед лицом смерти люди равны между собой. И какая еще, к джайлларским свиньям, война?
— Прайды напали на Тарр! Король приказывает вам отправиться в Аллафф и прикрыть наступление королевских войск …
— В Аллафф? — Наемник почесал голову, а потом согнул руку в локте, и показал жест командиру всадников. — Твой король, наверное, допился до джайлларских свиней, приятель. Если у него проблемы с ограми, то он может посадить свою жирную задницу в седло и гнаться за ними хоть в саму Верейю. Воины Рифдола не воюют с нелюдями. Воины Рифдола не воюют задаром.
— Вы пойдете в Аллафф! Вам заплатили задаток, и вы пойдете, даже если нам придется гнать вас кнутами до самого пограничного леса!
— Нам заплатили за нападение на Хоронг. Жалкие гроши… Посланник, такой же лживый подлец, как и ты, пообещал выплатить все деньги после того, как мы загоним бадбольскую дружину за перевал. Я так понимаю, что этих денег мы теперь не увидим… Мы идем домой… Так и передай своему засраному королю.
— Я отрежу тебе язык за такие слова, бродяга…
— Ты начал говорить как аведжиец, солдат… Забирай своих кентавров и проваливай с нашей дороги! — командир наемников подобрал ком грязи и кинул через ручей в посланника. Тот, проорав проклятие, поднял лошадь на дыбы, и галопом помчался к своим.
Ударный отряд развернулся в каре, в центре которого стали копейщики на оленях, и набирая скорость двинулись с холма вниз. Аттон с сомнением смотрел на королевских гвардейцев. Либо их командир ничего не знал о рифдольцах, либо знал, но считал это обычной басней. Аттон много знал о воинском искусстве Рифдола, и поэтому постарался переместиться ползком назад, подальше от предстоящей бойни.
Пока гвардейцы разворачивали боевые ряды, наемники не торопясь выбирали позиции для стрельбы, и когда всадники перешли на бодрый галоп, взвизгнули мощные рифдольские луки. Первый ряд нападающих опрокинулся, словно напоровшись на невидимую стену. Скакавшие сзади, спотыкались об упавших животных, и сами валились на землю. Каре дрогнуло и распалось. Всадники на лошадях, зашедшие далеко с флангов, уже пересекали ручей, и рифдольцы, каждый из которых успел выпустить по три-четыре стрелы, бросились врассыпную, доставая на бегу мечи. Оставшиеся в живых копейщики с лязгом пронеслись там, где мгновенье назад стояли наемники. Засвистели метательные серпы, рыцари с грохотом падали на землю, под копыта оленей и лошадей. Рифдольцы скользили, словно демоны войны среди беспорядочно топчущихся гвардейцев, и успевая отражать атаки мечами, кидали то кинжалы, то дротики, мгновенно замечая открывающиеся бреши в броне рыцарей. Аттон поискал глазами командира гвардейцев. Командир, размахивая топором на длинный рукояти, бешено гарцевал на белой кобыле в окружении нескольких наемников. Наемники ловко уворачивались от ударов и атаковали в ответ, стараясь как заметил Аттон, не повредить лошади. Наконец, один из рифдольцев схватил кобылу под уздцы, а другой, запрыгнув сзади на круп, одним движением перерезал командиру глотку и спихнул труп на землю. Гвардейцев становилось все меньше и меньше, некоторые трусливо бросились наутек, но были сбиты стрелами, не доскакав даже до ручья.
