Создатель вселенной - Фармер Филип Хосе (мир книг .txt) 📗
Он снова повернулся к дверям стенного шкафа. Осмелится ли он открыть их?
Нелегко было стоять тут, замерев, словно в шоке или в психотическом состоянии нерешительности. Но он не мог пошевелиться, кроме как дернуться, когда рожок снова издал семь нот, играя из-за толстой баррикады, но на этот раз громче.
Сердце его глухо стукнуло о грудную кость, словно внутренний кулак. Он заставил себя подойти к дверям и положить руку на покрытую медью выемку на уровне талии и отодвинуть дверь в сторону. Легкий грохот катков заглушил рог, когда дверь отьехала в сторону.
Белые оштукатуренные доски стены исчезли. Они стали входом на сцену, какой он никак не мог вообразить, хотя она должна была происходить из его мозга.
Солнце лилось в отверстие, бывшее достаточно большим для того, чтобы он прошел через него нагнувшись. Растительность, выглядевшая похожей на деревья – но не на деревья Земли – загораживала ему часть обзора. Сквозь ветви он увидел ярко зеленое небо. Он опустил взгляд и осмотрел сцену под деревьями
У подножья гигантского валуна собралось шесть-семь кошмарных существ. Валун из красной, насыщенной кварцем скалы, формой приблизительно походил на поганку.
Большинство существ с черными, лохматыми, уродливыми телами стояли, отвернувшись от него, кроме одного, демонстрировавшего свой профиль на фоне зеленого неба. Голова его была грубой, субчеловеческой, а выражение – злобным. На его теле, лице и голове имелись выпуклости, комья мяса, придававшие ему полусформированный вид, словно его создатель позабыл разгладить его. Две короткие ноги походили на задние ноги собаки.
Оно протягивало свои длинные руки к молодому человеку, стоявшему на плоской вершине валуна.
Этот человек был одет только в набедренную повязку из оленьей кожи и мокасины. Он был высок, мускулист и широкоплеч. Кожа его была коричневой от солнца, его густые длинные волосы были рыже-бронзовыми, лицо – сильным и крутым, с длинной верхней губой. Он держал инструмент, который должно быть и издавал услышанные Вольфом звуки.
Человек отбросил ударом ноги одно из уродливых существ, когда то подползло к нему, цепляясь за валун. Он снова поднес к губам серебрянный рог и тут увидел стоявшего за отверстием Вольфа. Он широко усмехнулся, сверкнув белыми зубами.
– Так значит, ты явился, наконец! – окликнул он.
Вольф не пошевелился и не ответил.
Он мог только думать: «Теперь уж я точно сошел с ума! Не просто слуховые галлюцинации, но и зрительные! Что дальше? Следует ли мне с воплем убежать или спокойно уйти и сказать Бренде, что я должен сейчас же встретиться с доктором? Сейчас же! Без ожиданий, без объяснений Бренде, я еду»,
Он шагнул назад. Отверстие начало закрываться, белые стены вновь обретали свою твердость. Или, скорее, он начинал заново обретать реальность.
– Вот! – крикнул юноша на вершине валуна. – Лови!
Он бросил рог. Несколько раз перевернувшись, отбрасывая от серебра солнечные лучи, когда свет падал на него, сквозь листья, он полетел прямо к отверстию. Как раз перед тем, как стены сомкнулись друг с другом, рог прошел через отверстие и ударил Вольфа по коленям.
Тот вскрикнул от боли, ибо в резком ударе не было ничего эктоплазменного.
Он увидел сквозь узкое отверстие, как рыжий поднял руку и сложил большой и указательный пальцы в виде "О". Юноша ухмыльнулся и крикнул:
– Желаю удачи! Надеюсь, мы скоро встретимся! Я – Кикаха!
Словно медленно смыкающийся во сне глаз, отверстие медленно закрывалось. Свет померк, и предметы начали терять четкость очертаний. Но он мог видеть достаточно хорошо, чтобы бросить последний взгляд, и вот тогда-то девушка и высунула голову из-за ствола дерева.
У нее были нечеловечески большие глаза по пропорциям к ее лицу, такие же крупные как у кошки. Губы ее были полные и алые, а кожа – золотисто-коричневой. Густые волнистые волосы, свободно свисавшие вдоль ее лица, были в тигровую полосу: слегка зигзагообразные черные полосы почти касались земли, когда она выглянула из-за дерева.
Затем стены стали белыми, словно закатившийся глаз трупа.
Все стало, как прежде, за исключением боли в коленях и твердости рога, лежащего у его лодыжки.
Он поднял его и повернулся осмотреть его в свете из комнаты отдыха.
Хоть и ошеломленный, он больше не считал себя сумасшедшим. Он заглянул в другую вселенную, и из нее ему было кое-что доставлено – почему и как, он не знал.
Рог был немного меньше двух с половиной футов длиной и весил меньше четверти фунта. Формой он походил на рог африканского буйвола, за исключением выходного конца, где он сильно расширялся. На узкий конец был насажен мундштук из какого-то мягкого золотистого материала. Сам рог был из серебра или посеребренного металла, пистонов у него не было, но перевернув его, он увидел семь маленьких кнопок в один ряд.
На полдюйма внутри мундштука находилась паутина из серебрянных нитей. Если держать рог под углом к свету от лампочек над головой, паутина выглядела так, словно уходила глубоко в рог.
Именно тогда-то свет также упал на рог таким образом, что он увидел то, что пропустил при первом взгляде: посередине между мундштуком и раструбом был еле заметно начертан иероглиф. Он выглядел не похожим на все ранее виденное им, а он был экспертом по всем типам алфавитной письменности, идеографиям и пиктографиям.
– Роберт! – окликнула его жена.
– Сейчас поднимусь, дорогая!
Он положил рог в правый передний угол стенного шкафа и закрыл дверь. Ничего другого он сделать не мог, кроме как убежать из дома с рогом. Если он появится с ним, его будут распрашивать и жена и Брессон. Поскольку он вошел в дом без рога, он не мог утверждать, что тот принадлежит ему.
Брессон захочет взять инструмент под свою охрану, поскольку он был обнаружен в доме, принадлежащем его фирме.
Вольф пребывал в муке неуверенности.
Как он мог вытащить рог из дома? Что помешает Брессону привести новых клиентов, возможно даже сегодня, которые увидят рог, как только откроют дверь стенного шкафа? Клиент может привлечь к нему внимание Брессона.
Вольф поднялся по лестнице в большую гостинную. Бренда все еще прожигала его взглядом. Брессон, круглолицый человек в очках, лет тридцати пяти, похоже, чувствовал себя неудобно, хотя и улыбался.
