Отражение птицы в лезвии - Гальперин Андрей Борисович (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗
— Не надо так переживать, маркграф. Вы находитесь вдали от Киры, и здесь, в Вивлене вы можете не опасаться за свою голову. Пока… Пока можете не опасаться… — Россенброк говорил совершенно спокойно, словно обсуждал с генералом Корроном очередную поставку данлонского вина. — Да, кстати… Офицерами Тайной канцелярии на границе каньона Беон был перехвачен курьер. У него изъяли ваше послание, — канцлер выжидающе посмотрел на маркграфа. Тот вдруг сразу уменьшился вдвое, глаза его забегали, на лице появилось какое-то унизительно-отталкивающее выражение. — Может вам привести текст послания?
— Н-не надо… господин, канцлер…
— Вы плохой политик, маркграф, и никудышный полководец. Вы так долго прожили на севере и не знаете, что Твари Холода не заключают договоров. Они не нуждаются в золоте и в драгоценных камнях. У вас нет ничего, чтобы их заинтересовало… — голос канцлера снизился до шепота. Нурр затрясся, словно почувствовал, как холодная бирольская сталь касается его шеи. — Вы знаете, маркграф, что ждет тех, кто заключает военные договора с нелюдями против своих соплеменников. Поэтому, говорю вам, аристократу в четырнадцатом колене, не как дворянин и канцлер Великой Империи, а как сын эркуланской шлюхи — засуньте свой гонор себе в задницу. И если не хотите, чтобы ваше имя покрылось вечным позором, возвращайтесь в Марку, и попробуйте остановить Сухарика на берегах Тойль-Толла, и погибните, как подобает воину, в бою. Вон!
21
— Марк! — негромко позвал Патео, входя в полумрак зала на вершине северной башни.
— Я здесь, Саир. — отозвался Россенброк, — проходи, присаживайся. Ландо, налей господину графу вина, и во имя всех джайлларских свиней, сделай что-нибудь с этим камином.
Безмолвный Ландо пошурудил кочергой в камине, разлил по бокалам горячее вино.
— Ужасно холодный вечер, мой друг. В такие вечера мне страстно хочется снова стать молодым, чтобы ворваться, как бывало в грязную таверну, набить рожу хозяину, напиться, и в обнимку с пьяной шлюхой, рухнуть в кучу дерьма на заднем дворе. — Канцлер полулежал в кресле, вытянув ноги к огню, и помахивал куриной костью в такт своим словам.
— Довольно странное желание. — В отличие от грузного Россенброка, казначей Империи генерал-интендант граф Саир Патео был высок, сух и лыс. На его узком, холеном лице, навечно застыло выражение брезгливой скуки, столь характерное для всех казначеев и интендантов. Изредка на этом лице появлялась странная, блуждающая улыбка. Эта улыбка и бесцветные глаза графа, создавали впечатление, что их хозяин — человек жестокий и беспринципный. Патео в Империи боялись, и не зря. Заиметь себе во враги имперского казначея означало только одно — дорогу на эшафот.
— Ничего странного, Саир. Моя молодость прошла именно так.
— Где генерал? — казначей опустил свое длинное, затянутое в черный кожаный мундир, сухое тело в кресло напротив. — Где этот отвратительный старик?
Россенброк тихо засмеялся. Смех перешел в кашель.
— А, джайлларские свиньи! Проклятая осень… Коррон в казармах, собирает панты для похода на юг.
— Ты все-таки достал барона, Марк!
— Винге обрек на мучительную смерть тысячи человек. Саир…
— Иногда ты делаешь это через день, не выходя из своего кабинета…
— И это мне говорит чиновник, обеспечивающий работой половину палачей Империи!
— Ты великий человек, Марк. За то, что ты столько раз вытаскивал из дерьма эту корону, тебе можно простить всё… Даже твое происхождение.
— Смейся, смейся, старый прохвост.
— Мониссий даст еще тысячу золотых колец. — Голос казначея стал обычным, сухим и твердым, как кремень.
— Переведешь эти деньги в Борхею. — Канцлер прикрыл глаза. Заговорил он так тихо, что Патео приходилось напрягать слух. — Поставки в Куфию должны начаться со следующей недели. Мы не можем дать Им-Могарру даже намека на нашу слабость. Я поговорил с Селином. За любое случайно брошенное слово будут резать языки. Беспощадно. Всем. Даже статс-дамам.
— Придворные и так ненавидят тебя. И я их прекрасно понимаю. Столько власти в одних руках…
— Ты пришел, чтобы петь мне дифирамбы?
— Нет. Ты сам меня позвал. Что происходит в Бадболе?
— Король стягивает к границе войска. — Заметив, что Патео в недоумении приподнял брови, Россенброк добавил, — Нет. Не королевскую армию. Наемников. Были замечены даже рифдольцы. Империя едва не потеряла поставщика стали в лице графа Михаэля. Те деньги, что ты выплатил бирольцам едва оттянули разорение, теперь Михаэль нашел деньги сам, и я даже догадываюсь где, но не понимаю зачем такой ценой. Теперь кто-то пытается надавить на Хоронг. Все это очень загадочно, и я чую заговор, быть может даже не один. Джемиус считает, что если король отобьет у герцога медные рудники и угольные шахты, принадлежащие, кстати, господину Нуа, из Норка, то не сегодня-завтра, поднимется цена на медь и бронзу.
— Мы можем пока обходиться своими запасами.
— Конечно. Однако я не понимаю Короля, Саир… Венцель — пьяница и мелкий дебошир. Но, отнюдь, не дурак… И тем не менее, его бароны и маркизы скоро разорвут королевство на части, а правитель колеблется как камыш на ветру. Без Империи плохо, а завоевание короны дело слишком хлопотное. Вся его армия торчит на границе с Норком, словно король опасается, что князь Атегаттский придет со своими непобедимыми арионами сводить старые счеты. Еще, мои люди в Боравии сообщают, что на восточных границах королевства появились тролли и верейские прайды.
— Тролли и огры на границах Боравии?
— Их не много, но они уже перешли горы.
— Король об этом знает?
— Вряд ли. Сомневаюсь, даже, что король знает численность своих войск.
— Уж не думаешь ли ты, что нелюди нападут на королевство?
Россенброк задумался.
— Сложно сказать… Скорее всего, нет. Огры не воины по натуре, несмотря на природную ловкость и силу. Вопреки легендам, это миролюбивые существа и на протяжении многих лет они стараются не переходить дорогу людям. Но, Джемиус предполагает подобную возможность. Хотя, я думаю, что пострадают, в основном, пастухи. Если это голод погнал прайды на земли людей.
— А если это новый виток Истребительной Войны?
— Нет, Саир, нет… Войны между людьми и нелюдями в далеком прошлом. Но, нужно быть готовыми ко всему.
22
Дождь перестал, но с ветвей кустарника над головой, стекала за шиворот холодная вода. Когда Аттон увидел солдат и бросился к укрытию, острый сук сорвал капюшон накидки. Поправить одежду времени просто не оставалось — едва он успел вскарабкаться на скалу, как у входа в ущелье показался весь отряд. Заметив, что шедший впереди приземистый воин остановился и поднял вверх руку, Аттон еще плотнее вжался в крошечное углубление, искренне надеясь, что разведчик не разглядит в сумерках его укрытие. Пальцы, вцепившиеся в скользкие корни, стремительно немели. Многодневная усталость давала о себе знать.
Разведчик, тем временем, сделал какой-то жест поднятой вверх рукой, и припал на одно колено. Стоявшие за ним трое, немедленно вскинули и натянули короткие мощные луки, а стоявшие за ними вытащили по стреле и положили их каждому лучнику на правое плечо. Остальные быстро и бесшумно рассыпались среди камней, мгновенно слившись с вязкими сумерками. Аттон оценил подготовку. Так поступали только рифдольские наемники, воины осторожные, умелые и беспощадные.
Это был уже четвертый отряд, встреченный им на Гземейских Пустошах. Все они двигались в сторону бадбольской границы. Первые два он удачно обогнал, впрочем, то были, в основном, грязные боравские волонтеры, надерганные королевскими вербовщиками в корчмах и тавернах. Двигались они шумною толпой, с песнями и ночными попойками. При желании, Аттон мог вырезать их всех спящими. За третьим отрядом, который сейчас двигался где-то восточной, он шел два дня, прикидывая, не удастся ли к ним присоединиться, но потом, взвесив все за и против, решил продолжать путь в одиночку. Он оказался прав.
