Путь Короля. Том 1 - Гаррисон Гарри (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
— Да, — произнес голос. — Ты увидишь именно то, что должен знать. Ты, правда, думаешь, что тебе необходимо знать совсем другое. Ты всегда горазд вопрошать «как и что?». А я покажу тебе ответ на вопрос «почему?». И еще — на вопрос «кто?».
В тот же миг он оказался на вершине высоченного утеса, столь гигантского, что весь мир распростался перед ним в мельчайших подробностях: он видел даже клубы пыли, поднимающиеся над колоннами марширующих армий. Что-то подобное предстало его взору накануне убийства короля Эдмунда.
И снова пришло чувство, что стоит ему сощурить глаз определенным способом, как он сможет распознать все, что вызывало его любопытство, как, скажем, команды, слетавшие с уст франкского военачальника, или местность, где прячется сейчас, живой или мертвый, неприкаянный король Альфред. Шеф обвел открывшуюся под ним землю жадным взором, выискивая самое интересное.
Но вдруг внимание его захватило совсем иное видение: оно таяло в огромной дали, оно было отделено от осязаемого мира толщами времени и пространства.
Первым делом он увидел человека, спускавшегося вниз по горной тропе. У него было смуглое веселое, плутоватое лицо — в такое лицо никогда до конца не поверишь. Ибо то было лицо бога из его грез, хотя Шеф, приблизившись к нему сквозь пространство, понял, что у него было несколько обличий.
Человек — если он все-таки мог так называться — подошел к убогой лачуге, неуклюжему строению из подпорок, жердей, коры, обляпанных сгустками торфа и уродливыми вкраплениями глины на месте многочисленных щелей и зазоров. Вот так люди жили в старину, подумал Шеф. Теперь они умеют строить себе более удобные жилища. Но кто надоумил их на это?
Мужчина и женщина, что ковырялись в грязи возле лачуги, бросили свои занятия и уставились на незнакомца. Выглядели они как-то чудно. Долгие годы труда в три погибели согнули их спины. Были они низкорослыми и приземистыми, кривоногими и короткошеими. На лица землистого цвета нависали темно-русые шапки волос. На руках топорщились узловатые пальцы.
— Их зовут Ай и Эдда, — прозвучал голос бога.
Хозяева радушно встретили гостя, предложили ему войти, сунули ему в руки горшок с кашей. Это было гнусное варево, в котором то и дело попадались обуглившиеся корки, шелуха и даже каменная пыльца, поскольку зерно для каши толклось вручную пестиком в ступе, а смочено было жалкими каплями козьего молока. Гость, которого, казалось, нисколько не смутил такой прием, оживленно болтал с хозяевами, а когда подоспело время, улегся прямо между ними на ложе из замызганных, дурно пахнущих шкур.
Посреди ночи он повернулся к Эдде, которая так и не сняла с себя своих черных лохмотьев. Ай забылся в глубоком сне. Человек с лицом пройдохи начал быстренько стаскивать с его жены тряпки, возлег на нее и приступил к делу без лишних проволочек.
На следующее утро незнакомец поднялся и ушел своей дорогой. А Эдда начала прибавлять в весе да раздуваться. В страшных муках произвела она на свет четырех младенцев, столь же приземистых и уродливых, как она сама. И однако нрав у детей оказался более шустрый и предприимчивый. Навоз и хворост они возили на телегах, выращивали свиней, научились вскапывать землю деревянными лопатами. «Они и положили начало трэлям, — выговорил внутренний голос. — Когда-то и я был трэлем. Но этому уже не бывать».
Сознанию его вновь явился плутоватый странник. Легкой поступью кружа по горным тропам, он вывернул наконец к большой хижине, добротному строению; венцы сруба соединялись с соседними через вытесанные топором пазы; в строении было окошко с удобными, прочными ставнями. Отхожее место было вынесено за дом, к глубокому оврагу. Здесь странника встречала пара, отличная от первой: коренастые люди, кровь с молоком, с круглыми кирпичными лицами. Женщины такого сложения созданы для обильного потомства. На этой было длинное черное платье, но рядом наготове лежала теплая шерстяная шаль, которую она накинет прохладным вечером и скрепит ее на груди бронзовой застежкой. Ноги мужчины привольно чувствовали себя в широких шароварах, которые и сейчас носили викинги. Туловище его прикрывала кожаная рубаха, изрезанная на рукавах и талии, чтобы обнаружить достоинства его телосложения. Примерно так и живут сейчас в большинстве своем люди… «А этих зовут Афи и Амма», — подсказал голос.
Странника вновь пригласили в дом, поставили на стол угощение — миски с посоленной жареной отбивной из свинины, ломти хлеба, густо пропитанные топленым салом, — пища тружеников, людей, отработавших день от зари до заката. Отобедав, все трое улеглись на соломенные тюфяки и покрылись шерстяными одеялами. Афи так устал, что не снял на ночь рубашки. Когда он захрапел, странник повернулся к Амме и проник под ее свободное платье, горячо шепча на ухо какие-то слова. И с молниеносностью и сноровкой, которые он уже выказал в первом случае, он насладился Аммой.
Наутро пришелец вышел за ворота дома, а женщина вскоре необыкновенно раздулась и разродилась четырьмя детишками, перенеся эти роды с поразительной выдержкой. Дети вымахали такими же крепышами, но были они, пожалуй, посмышленее, непоседливее мамаши, горазды испробовать то, за что раньше никто не решался браться. Они приручили скотину, сложили из бревен ясли и хлев, сколотили плуг, приладили к нему лемех, сплели рыбацкие сети, наконец, пустились в плавание по морям. Шеф не сомневался, что ему показано было, откуда взялись на земле карлы. «И через это я прошел. Но никогда больше не быть мне карлом…»
Странник шел теперь по равнинной дороге. В стороне от нее он завидел крупное строение, огороженное забором из вколоченных в землю столбиков. Сам дом состоял из нескольких комнат — в одной спали, в другой обедали, в третьей держали скотину. Во всех помещениях имелись окна или широкие двери. Хозяева, сидевшие на резной лавке подле дома, окликнули странника, предложили напиться чистой воды из глубокого колодца. Оба, и мужчина, и женщина, были весьма красивы и пригожи: продолговатые лики, широкие лбы, гладкая, не заматеревшая от трудов кожа. Когда же мужчина встал и подошел к страннику, он оказался почти на полголовы выше его. Широкие плечи, стройная выправка, сильные, привыкшие к тетиве пальцы. «Их имена Фатир и Мотир», — прозвучал голос покровителя.
Они пригласили незнакомца в дом, провели по полам, устланным тростником, усадили за стол, поднесли воды в лохани, чтобы он мог умыть руки, и принялись потчевать его разной снедью: были там и жареная птица, и лепешки, и масло, и колбаса с кровью. А когда с трапезой было покончено, женщина села за свою прялку, а мужчины проводили время в беседе.
Когда же спустилась ночь, хозяева, чувствуя себя чуть скованно, проводили гостя к своей просторной, с валиками в головах, перине. Гостю предложили лечь между супругами. Фатир тут же уснул. А неутомимый странник повернулся к хозяйке и принялся страстно ее ласкать. Скоро он овладел ею с неистовостью годовалого жеребенка.
Наутро гость ушел своей дорогой, а у женщины стал разрастаться живот. Через положенный срок она дала потомство ярлов, графов, воинов. Людей, способных вплавь пересечь фьорд, объезжать жеребцов, закалять сталь, обагрять лезвия мечей и в конце концов кормивших своею плотью воронов на местах побоищ. Именно такой жизни желают для себя сегодня люди. Или, может статься, кто-то желает за них…
Однако разве положен предел тому, что он видел? Ай стал Афи, Афи — Фатиром. Из Эдды получилась Амма, из нее — Мотир… Фатир и Мотир, отец и мать, должны иметь сына и дочь, какое там — прапраправнуков! От трэля к карлу, от карла — к ярлу. Так я зовусь сегодня. Но кем я стану после? Кем станут дети ярла? Долго ли еще бродить этому страннику? Сын ярла должен стать королем, а сын короля…
Шеф не сразу сообразил, в какой момент проснулся; он до мельчайших подробностей мог вспомнить увиденное и ни на гран не усомнился в том, что оно содержало намек на него самого. Видение, пожалуй, представляло собой исполинское предначертание изменения потомства, направленное на выведение некоей лучшей людской породы под стать тому, как сами люди занимаются разведением более совершенных пород лошадей или охотничьих псов. Однако в каком смысле — «лучшей»? В умственном? Более способной к овладению новым знанием? Так наверняка бы и сказали жрецы Пути. Или более способной к внутренней перестройке? Умеющей, стало быть, откликнуться на знания, накопленные предыдущими поколениями?
