Дюна - Герберт Фрэнк Патрик (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Красная дверь резко распахнулась.
Из нее выбежал высокий мускулистый человек с гладковыбритой головой и темными, глубоко запавшими глазами. Морковный цвет кожи говорил, казалось бы, о том, что раб получил наркотик – но Фейд-Раута знал, что это краска. На рабе были зеленые шорты-трико и красный пояс полущита, стрелка на нем указывала влево, показывая, что с этой стороны гладиатор укрыт силовым полем. Кинжал он держал как меч, острием от себя; было видно, что это – опытный боец. Теперь он медленно шел к центру арены, держась к Фейд-Рауте и его помощникам, стоящим у преддвери, защищенным левым боком.
– Что-то не нравится мне вид этого парня, – заметил один из бандерильеров. – Вы уверены, что он получил наркотик, милорд?
– Ты же видишь цвет, – коротко ответил Фейд-Раута.
– Да, но держится он как боец, – возразил другой ассистент.
Фейд-Раута сделал два шага вперед, рассматривая раба.
– Что у него с рукой? – спросил кто-то.
Фейд-Раута посмотрел на кровавую царапину на левом предплечье раба. Потом на его руку: раб указывал ею на рисунок, который он сделал кровью на левом бедре своего зеленого трико. Еще влажный рисунок изображал стилизованный силуэт ястреба.
Ястреба!
Фейд-Раута поднял взгляд и встретил запавшие, обведенные темными кругами глаза, горящие ненавистью.
«Это же один из бойцов герцога Лето, захваченных нами на Арракисе! – мелькнуло в голове Фейд-Рауты. – Вовсе не простой гладиатор!..» По спине на-барона пробежал неприятный холодок. А что, если у Хавата свои виды на сегодняшний бой? Хитрость внутри хитрости, а в ней – еще хитрость и еще?.. а вина падет только на главного надсмотрщика!
Старший бандерильер сказал ему на ухо:
– Милорд, он мне решительно не нравится. Может, воткнуть ему в правую руку бандерилью-другую?
– Я сам. – Фейд-Раута взял у помощника два длинных тонких дротика с заершенными наконечниками, взвесил их в руке, проверяя балансировку. Обычно бандерильи тоже смазывали элаккой, но сегодня наркотика на них не было. Скорее всего старший бандерильер поплатится за это жизнью… впрочем, все это входило в план.
«Вы выйдете из этого испытания героем, – убеждал его Хават. – Вы убьете своего гладиатора в честном поединке и, несмотря на измену, главного надсмотрщика казнят, а его место займет ваш человек!»
Фейд-Раута сделал еще пять шагов к центру арены, театрально растягивая сцену и одновременно пристально изучая противника. К этому времени, по его расчетам, знатоки на трибунах должны были уже сообразить, что что-то не так. Цвет кожи гладиатора был таким, каким ему и следовало быть у одурманенного элаккой человека, но стоял он твердо и не дрожал. Наверняка зрители уже перешептываются: «Смотрите, как он стоит! Он должен быть возбужден, должен нападать или отступать – а он ждет и бережет силы! А он ведь не должен ждать!»
Фейд-Раута чувствовал, как растет его собственное волнение. «Пусть даже Хават замыслил измену, с этим рабом я справлюсь. К тому же в этот раз отравлен длинный клинок, а не короткий. Об этом не знает даже Хават».
– Хэй, Харконнен! – крикнул раб. – Ты приготовился к смерти?
Мертвая тишина упала на арену. Рабы никогда не бросали вызов!
Теперь Фейд-Раута хорошо видел глаза гладиатора, сверкающие холодной яростью отчаяния. Он видел и то, как тот стоял – свободно, но наготове. И мышцы наготове… для победы. Рабский «телеграф» донес до гладиатора послание Хавата: у тебя будет реальный шанс убить на-барона. Тут тоже все было по плану.
Узкая улыбка раздвинула губы Фейд-Рауты. Он поднял бандерильи. То, как держался гладиатор, обещало успех их плану.
– Хэй! Хэй! – снова выкликнул раб, подступая еще на два шага.
Теперь-то уж никто на трибунах не заблуждается на его счет! – мелькнуло в голове Фейд-Рауты.
Ведь к этому времени вызванный наркотиком страх должен был уже почти сковать гладиатора. Каждое движение должно было говорить одно – раб знает, что надежды для него нет, победить он не может. Он должен быть напуган рассказами о ядах, которые молодой на-барон выбирал для клинка в «белой» руке. На-барон никогда не убивал быстро: он любил демонстрировать редкостные яды и мог, например, стоя над корчащейся жертвой, показывать зрителям любопытные побочные эффекты. А в этом рабе страх был, да – но не ужас.
Фейд-Раута высоко поднял бандерильи и кивнул, почти приветствуя противника.
Гладиатор атаковал.
Его выпад и защита были безукоризненны, едва ли не лучше всего, с чем приходилось сталкиваться Фейд-Рауте. Удар был точно рассчитан – еще на волос в сторону, и клинок рассек бы сухожилия на ноге на-барона.
Фейд-Раута танцующим движением отскочил в сторону, а в предплечье раба осталась торчать бандерилья. Крючковатые зубья наконечника глубоко засели в теле – теперь гладиатор мог бы выдернуть бандерилью только вместе с сухожилиями.
По галереям прокатилось дружное «ах!..».
Этот звук воодушевил Фейд-Рауту.
Он прекрасно представлял себе, что испытывает сейчас дядюшка, восседающий в ложе с Фенрингами. Вмешаться в поединок он не мог: при свидетелях приходилось считаться с приличиями. События же на арене барон мог истолковать только совершенно однозначно – как угрозу себе.
Раб отступил назад, зажал нож в зубах и примотал бандерилью к руке ее же лентой.
– Я и не чувствую этой иголки! – крикнул он и снова пошел левым боком вперед, подняв кинжал. Он изогнул тело назад, чтобы максимально прикрыться щитом. Это тоже не ускользнуло от внимания зрителей. Из семейных лож послышались восклицания. Ассистенты Фейд-Рауты тоже кричали – спрашивали, не нужна ли их помощь. Но Фейд-Раута жестом велел им оставаться у преддвери.
«Я им устрою такое представление, какого они еще не видели! – думал Фейд-Раута. – Не просто убийство практически беззащитного раба, во время которого можно спокойно сидеть и обсуждать достоинства стиля. Это их проймет до самых кишок… А когда я стану бароном, они будут помнить этот день – и бояться меня».
Фейд-Раута медленно отходил перед наступающим по-крабьи противником. Под ногами поскрипывал песок. Он слышал, как тяжело хватает воздух раб, чувствовал запах собственного пота и более слабый запах крови раба.
На-барон отступил еще немного, развернулся вправо, изготовил вторую бандерилью. Раб отскочил в сторону. Фейд-Раута сделал вид, будто оступился. На галереях вскрикнули.
Раб опять бросился вперед.
«Боги, что за боец!» – мелькнуло в голове Фейд-Рауты, когда он ушел от удара. Его спасла только юношеская ловкость – но второй дротик вонзился в дельтовидную мышцу правой руки раба. Галереи разразились восторженными криками.
«А, теперь они мной восхищаются!» – подумал Фейд-Раута. Как и предсказывал Хават, в голосах зрителей звучал буйный восторг. На-барон мрачно усмехнулся про себя, вспомнив слова ментата: «Враг, которым восхищаешься, страшит больше».
Фейд-Раута быстро отошел к центру арену – здесь его было лучше видно всем зрителям. Он изготовил длинный кинжал и, пригнувшись, ждал атаки раба.
Тот не заставил себя ждать. Помедлив лишь столько, сколько было необходимо, чтобы прикрутить к руке вторую бандерилью, он устремился за своим врагом.
«Пусть, пусть семейка полюбуется, – думал Фейд-Раута. – Я их враг, и пусть они запомнят меня вот таким…»
Он вытащил и короткий нож.
– Я не боюсь тебя, харконненская свинья! – крикнул гладиатор. – Все ваши пытки – ничто для мертвого. А я могу умереть от собственного клинка прежде, чем надсмотрщик прикоснется ко мне! И я захвачу тебя с собой!
Фейд-Раута криво ухмыльнулся и выставил длинный клинок – отравленный.
– Попробуй-ка вот это! – сказал он, делая выпад коротким ножом.
Гладиатор развернул свои клинки «ножницами», приняв на них в захват нож на-барона. Нож, который сжимала рука в белой перчатке и, значит, тот, который, по традиции, должен был быть отравлен.
– Ты издохнешь, Харконнен! – воскликнул, задыхаясь, гладиатор.
Они, напряженно борясь, боком двигались по арене. Щит Фейд-Рауты коснулся гладиаторского полущита, и в месте соприкосновения вспыхнуло голубоватое свечение. Запахло озоном от работы силовых генераторов.
