Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Никогда в жизни Фрэнк не чувствовал себя таким жалким и беспомощным, таким ничтожным. Он ни на что не мог решиться. Это необходимо, говорил он себе. Так всегда делают. Его бросало то в жар, то в холод.
— Да вы хоть разрежьте меня на кусочки, нечего мне вам сказать. Ну не знаю я, кто его пришил! — Заяц косился на жаровню, мучительно выгибая шею.
— А кто залез прошлою зимою в летнюю ре-зэ-денцию господина Арсана, тоже не знаешь?
— Я залез. С Нечестивцем.
Старик с сожалением покачал головой. — Ну вот видишь, врешь же. Как же я могу тебе верить? Слуги спугнули четверых. Одного заел пес, трое убегли. Один, пусть будет Нечестивец. Другой, значится, — ты. Стырить вы успели только поднос и пару кубков. Мы поднос этот нашли в лавке Кривой Берты, а продал ей его хиляк с заячьей губою. А кто был третий?
Заяц ответил не сразу. — Ник Коршун. Тощее тело било как в лихорадке.
— Тот, кого уже вздернули? Не верю я тебе, друг мой, ни на грош не верю.
Старик называл другие преступления, даты, места. Заяц был готов признаться во всем, но товарищей продолжал покрывать. Ни имен, ни мест сходок…
Фрэнк испытывал невольное уважение к такой верности, даже если ее проявлял жестокий убийца. Душно пахло каленым железом…
— Послушайте, — он снова подергал Старика за полу куртки, привлекая его внимание. — Он же явно ничего не знает про убийство этого вашего Нечестивца! -
— Мож — не знает, а может — и напротив, — важно ответствовал Ищейка. И громко прибавил: — Меня тока Нечестивец интересует, по правде тебе скажу. Но пока ты, Заяц, не хочешь быть честным с нами, откровенным, значится, как же ж я могу верить тому, что ты говоришь? — Он покрутил длинный ус. — Я тут головою поработал… Крысоед сказал, у тебя дочка имеется. Дай-ка догадаюсь: ты боишься, что ежели ты нам про них чего ляпнешь, дружки в твоей дочурке лишних дырок наделают. Верно или нет?
— Не могу я ничего про них сказать, ну не могу! — взмолился преступник. Новый страх зазвучал в хриплом голосе.
— Не раскроешь пасть, мы сами девчонку пришьем! — рявкнул Крошка, любовавшийся тем, как раскаляется железо.
— Ты глуп, Крошка, — назидательно ответил Старик. — Мы — служители закона, а не злодеи. Но вот чего мы можем — это пустить слух, что ты всех заложил. Проще простого. Так что молчишь ты, али говоришь — исход един будет. Сбережем время, сынок, сбережем время.
Фрэнк надеялся, что Старик просто пугал свою жертву, но даже как пустая угроза, это было слишком жестоко. Бить по голому мясу — не в пример милосерднее.
Он уже собрался вмешаться, когда Крошка сказал: — Готово, — и улыбнулся.
Одетая в рукавицу лапа сжимала прут, другой конец которого зловеще алел.
В желудке что-то перевернулось. Словно из глубины кошмарного сна, он смотрел, как Крошка подходит к Зайцу, к его беззащитной спине…
Плоть и пылающее железо встретились. Заяц изогнулся всем телом, закатил глаза. То, что рвалось с его губ, походило на вой издыхающего зверя. Вой длился и длился и длился…
— ХВАТИТ! -
Крошка отвел прут в сторону и уставился на Фрэнка. Старик тоже повернулся к нему.
Сквозь пелену, вдруг застлавшую глаза, и дым жаровни, эти двое казались бесами преисподней, большим и поменьше. Уродливые рожи расплывались, гримасничали, озаренные алыми отсветами.
Подвал заполняли стоны.
— Спустите его вниз.
Фрэнк стер пелену с глаз, понял, что это слезы. Я прямо как нежная девица, промелькнуло в голове, но ему было плевать.
Крошка глянул на Старика, и тот кивнул. Великан сдернул Зайца с крюка. Когда разжал пальцы, несчастный рухнул вниз и, приземлившись на спину, потерял сознание.
Фрэнк упал на колени рядом, в мочу и кровь, перевернул безжизненное тело на бок. Вспоротая спина предстала перед ним во всем своем кровавом ужасе. Кожа висела лохмотьями, в неровном свете жаровни казалось, что во влажной изрезанной плоти кишат красные черви.
Он бережно положил голову Зайца себе на колени. — Воды.
Ему дали кувшин.
Раны Зайца надо обработать, перевязать… Дать ему что-то от боли.
Это и моих рук дело.
— Позовите лекаря, — велел он.
Ищейки не двинулись с места, и Фрэнк, наконец, заставил себя поднять на них взгляд. — Я сказал, лекаря.
— Млорд, да Стрэтнем его потом поглядит, — буркнул помрачневший Старик. — Негоже вам тут в дерьме торчать.
Фрэнк не знал, сколько просидел рядом с телом, держа голову Зайца на коленях. Палачи молчали, и у него тоже не было слов.
Вечность спустя, в затуманенные глаза начала возвращаться жизнь.
— Ты слышишь меня?
Заяц беззвучно пошевелил губами. Он был еще далеко, говорил с кем-то невидимым.
Фрэнк осторожно приподнял его голову. — Послушай, твою дочь никто не обидит. Я не допущу этого.
Зрачки дрогнули, взгляд сфокусировался на Фрэнке, стал осмысленным.
— Эти люди просто пугали тебя, чтобы ты сказал правду. Никаких слухов никто пускать не будет. А я даю слово дворянина, что постараюсь разыскать твою дочь, и найду для нее безопасное место. Вы с ней вдвоем жили? -
Фрэнк не знал, как заставить Зайца поверить одному из своих мучителей. Все клятвы казались пустыми ему самому. Кто же верит палачам?
Но Заяц начинал понимать, что ему говорят, и на измученном лице его недоверие боролось с надеждой.
Фрэнк повторил: — Меня зовут Фрэнк Делион, я дворянин, и даю тебе слово чести. Тебе я помочь не могу — тебя казнят за твои преступления, но я постараюсь защитить твою дочь. Вы знаете, где она сейчас? — он повернулся к Старику.
Тот угрюмо кивнул. — Ежели не сбежала куда.
Заяц с трудом сглотнул и что-то прохрипел. Фрэнк снова помог ему напиться.
— Поклянитесь своей могилой, — выдавил из себя бедняга, как только смог говорить. Он пытался верить — а что еще ему оставалось?
— Ты смеешь сомневаться в словах Его милости?! — Старик шагнул вперед, грозный.
— Скажите: клянусь моей могилой, — повторил Заяц упрямо.
— Клянусь моей могилой.
Несколько минут Заяц только шумно дышал. Фрэнк старался не шевелиться, чтобы не причинять ему боль. Только сейчас он начал ощущать влагу, просочившуюся снизу сквозь штанины, грубые камни под коленями.
Когда Заяц попытался сесть, он помог ему, разрезал кинжалом путы. Это измученное тело ни для кого не представляло опасности. Поддержал за плечи, чтобы опять не свалился.
А потом Заяц заговорил. Быстро, захлебываясь, словно боялся опоздать. Признаваясь в новых злодействах, засыпая их именами и кличками, названиями мест и улиц.
— Но чтоб мне провалиться, — добавил в конце, не сводя отчаянного взгляда с Фрэнка, — чтобы мне провалиться, мой господин, ежели знаю, кто зажарил Барта. Уж я бы сказал, мой господин, вам врать не буду, пусть меня заберет Тьмутень. — Вновь он мучительно наморщился, припоминая. — Даже не знаю, с кем он ссору мог водить. Хотя злой он был, бешеный…
Старик коснулся его плеча, и Фрэнка едва не передернуло. — Спросите его, Вашмилсть. Может, Нечестивец боялся кого?
Заяц услышал. — Да никого он не боялся… Его боялись! — Веки опять опускались — вот-вот потеряет сознание. — Я его когда последний раз видал, довольный был… Говорит, новую работенку в Лисе предложили, и заплатят хорошо… А тебя, говорит, не возьму, не мечтай… Больше ничего не знаю. Пусть черви выедят мне глаза, коли совру.
Скоро они это сделают, с грустью подумал Фрэнк.
— Кто предложил?! — потребовал ответа Старик.
— Чужеземец, говорил, вроде… — Видно, чувствуя приближение беспамятства, Заяц застонал: — Я все рассказал, вы обещали…
— Обещал и сделаю. Твоя дочь могла куда-нибудь уйти?
— Да там она, там. Куда ей… — Из последних сил он попытался поцеловать руку Фрэнка, с губ слетали обрывки благодарственных слов.
Фрэнк не думал, что это возможно, но на душе стало еще более мерзко. А потом голова Зайца закатилась на бок. Фрэнку даже показалось на миг, что он умер — но нет, тощие ребра еще вздымались. Боги не были милосердны.
