Грязная игра (ЛП) - Батчер Джим (книги серии онлайн txt) 📗
Но ничего.
И тут мы оказались внутри сокровищницы Аида.
Оно...
...э-э...
Представьте сокровища, накопленные Смаугом. А теперь представьте, что дракон страдал тяжёлой формой обсессивно-компульсивного расстройства и фантастически хорошим вкусом.
Получится бледная тень, которая не в силах описать то, что нужно видеть своими глазами, но это лучшее, на что я способен. Добавлю только, что глядя на хранилище сокровищ Аида, я почувствовал себя грязной вонючей крысой, прогрызшей себе дорогу в кладовую. Моё сердце понеслось вскачь. И я почти уверен, что зрачки в моих глазах исчезли и поменялись на значки доллара.
Свет в основном шёл из вытянутых рук двух двадцатифутовых золотых статуй, стоящих посредине комнаты. Я обошёл статуи сбоку, чтобы разглядеть детали каждой из них. Обе изображали тела трёх женщин, стоящих спина к спине, образуя треугольник, их руки были протянуты вперёд и вверх, ладони обращены к потолку. Одна из женщин была древней старухой. Другая — зрелой женщиной в полном расцвете сил. Третья — юной девушкой, только что вышедшей из детства. Пламя одной статуи горело золотисто-зелёным. Пламя другой — ледяным зелёно-голубым.
И стоило мне лишь взглянуть на них, как моё сердце вновь забилось быстрее.
Потому что я встречал каждую из этих женщин. Я узнал их лица.
— Это Геката? — пробормотала Эшер, глядя на статуи со страхом. — Триединая богиня перекрёстков?
Я сглотнул:
— А-а... Это... Да, может быть.
А ещё это могли быть Матери Лето и Зима, Мэб, Титания, Сарисса и Молли Карпентер. Но вслух я ничего такого не сказал.
Я с трудом оторвал глаза от статуй и заставил себя оглядеть остальную часть хранилища.
Размером комната могла сравниться с футбольным полем. Стены покрывала мозаика из платиновых и золотых треугольников, терявшихся где-то в вышине. Пол был выполнен из гладкого белого мрамора с прожилками чистейшего сверкающего серебра. Коринфские колонны поддерживали крыши десятков небольших выставочных павильонов, словно бы попавших сюда прямиком из Древних Афин. Некоторые из них возвышались над землёй футов на семь-восемь, и к ним вели лестницы из такого же бело-серебристого мрамора. Другие опускались вниз изогнутыми рядами, почти как греческий амфитеатр, только с витринами вместо сидений.
Я посмотрел на ближайшую... дарохранительницу. Или выставочный стенд. Или что бы это ни было.
Промежутки между колоннами были выложены золотыми слитками. Они были всего лишь фоном. Фоном!
Ближайший стенд был заполнен картинами итальянских мастеров эпохи Возрождения, объединённых идеей божественности и изображающих святых, Богородицу и Христа. Венециано. Донателло. Ботичелли. Рафаэль. Кастаньо. Микеланжело. Долбаный Да Винчи. Где-то около пятидесяти картин, выставленных столь скрупулёзно, как если бы они должны были висеть в Лувре, в защитных футлярах, с освещением от странного вида фонарей, отлитых из бронзы, которые вообще не чадили.
Картины были обрамлены фигурно постриженной зеленью... но, приглядевшись повнимательней, я понял, что это не живые растения, а изумруды. Понятия не имею, как неизвестному мастеру удалось придать им такую форму. Чёрт побери, да я едва мог отличить их от настоящих растений. В центре павильона фонтан беззвучно изливал воду в сверкающий бассейн, но потом я понял, что это не вода, а бриллианты, крошечные и блестящие, они потоком сыпались вниз, производя впечатление жидкости.
В этом фонтане хватило бы бриллиантов, чтобы наполнить все наши рюкзаки и любые импровизированные ёмкости, которые мы могли бы сделать из одежды. Если забыть про изумруды. Если забыть про тонны золота. Если забыть про сотни миллионов долларов, которые можно было получить за бесценные предметы искусства и картины, которые наверняка давно были объявлены утерянными навсегда.
Это был только один из стендов. И, медленно окинув взглядом всё вокруг, я понял, что он был одним из самых скромных.
— Ладно, — вздохнула Эшер, широко раскрыв глаза. — Не знаю, то ли я сейчас в обморок упаду, то ли у меня будет оргазм.
— Ага, — просипел я. — Я тоже.
Вальмон первой стряхнула с себя благоговейное оцепенение, навеянное этим местом. Она подошла к бриллиантовому фонтану, расстегнула рюкзак и прозаичным жестом подставила его под струю, словно набирая ведро воды.
— Серьёзно? — спросила её Эшер. — И даже не взглянешь на остальной ассортимент?
— Самое высокое соотношение цены и веса, — лаконично ответила Вальмон. — И они достаточно маленькие, чтобы легко было носить с собой. Нет смысла брать то, что не сможешь продать, вернувшись домой.
— Но здесь так много всего, — опять вздохнула Эшер.
— Эшер! — сказал я. Через пару секунд я сказал уже громче: — Ханна!
— Эмм, да?
— Сходи скажи Никодимусу, что вроде бы всё чисто. Забираем то, за чем пришли, и валим отсюда.
— Точно, — сказала она. — Правильно. Сваливаем.
Она развернулась и поспешила из комнаты.
Я повернулся к Майклу с дженосквой и сказал:
— Мы с Вальмон быстренько осмотрим комнату по периметру, на всякий случай, вдруг тут ещё чего припрятано. Не бродите нигде, пока я не дам добро.
Майкл медленно кивнул. На свете не существовала рюкзака, достаточно большого для дженосквы. Но он нанизал несколько военных вещмешков на длинный крепёжный трос, который часто можно увидеть на дизельных фурах на шоссе.
— Давай, Анна, — сказал я. — Поищем ещё несколько мин-ловушек.
Я начал идти. Вальмон подхватила свой рюкзак и пошла за мной. Я поднял свой посох, пока мы шли, вызывая всё больше света, пока Вальмон не начала щуриться от него, и мы вышли из поля зрения всех остальных. Наши тени просто исчезли от настолько интенсивного освещения.
— Что за световое шоу? — спросила она меня.
— Доверься мне, — тихо сказал я и понизил голос до едва слышного шёпота, наклоняясь к её уху: — Когда всё начнется, держись ближе ко мне. Я тебя защищу.
Ее глаза распахнулись, и она быстро мне кивнула, ничего не ответив.
Я одобрительно кивнул, затем прислонил свой посох к ещё одной коринфской колонне, вливая в него достаточно воли, чтобы он светился ещё некоторое время. Затем я приложил палец к губам и поманил Вальмон следовать за мной.
Я срезал путь через несколько стендов, чтобы быстрее добраться до амфитеатра, затем спустился вниз, к площадке у ног двух огромных статуй.
Вальмон обернулась на мой ярко светящийся посох, внезапно догадавшись, зачем он был нужен.
«Смотрите все, Дрезден и Вальмон здесь! Далеко-далеко от основной части коллекции».
Сцена амфитеатра, в отличие от любого другого выставочного стенда, не поражала богатствами, фантастическими драгоценностями или ценными металлами. Она была абсолютно пустой и голой, с единственным блоком мрамора с серебристыми прожилками, поднимающимся примерно на четыре фута от самого центра площадки.
И на этом мраморе лежали пять простых вещей.
Древняя деревянная табличка, надпись на которой так поблёкла, что буквы уже нельзя было разобрать.
Венок, сплетённый из веток терновника.
Глиняная чашка.
Сложенная ткань.
Нож с деревянной рукояткой и листовидным лезвием.
Зачем красть одну бесценную священную реликвию, если можно забрать все пять?
И я точно знал, какая реликвия была нужна Никодимусу на самом деле.
Я повернулся к Анне и прошептал:
— Проверь-ка.
Она кивнула, опустилась на корточки и принялась тщательно осматривать блок, медленно двигаясь вокруг. А я тем временем потянулся к предметам своими чувствами, осторожно прощупывая их на предмет любых защитных чар.
Это была ошибка. Ловушек на этих предметах не было, но аура силы вокруг них опалила моё осознание так резко, словно я сунул палец в электрическую розетку. Я зашипел и откинулся назад, а мой мозг закипел от энергии, сосредоточенной в артефактах. В сравнении с их общей аурой гудящая мощь разбуженного Амораккиуса походила на тусклую лампочку.
— Господи, — выдохнул я, прежде чем вспомнил, что необходимо соблюдать тишину. — Это оружие, — я медленно огляделся вокруг. — Это не хранилище. Это арсенал.
