Портрет моего мужа (СИ) - Демина Карина (первая книга TXT) 📗
- И как долго придется ждать?
Он пожал плечами, правда, явно раздражаясь.
- День или два... иногда, три. Не переживай. Им ничего не угрожает.
- Кроме убийцы?
- Эгле...
- Что? - и ресницами хлопнуть. - Ту девушку все-таки убили. Я знаю.
Мар отпустил мою руку, а я удержалась, чтобы не спрятать ее за спину. А тема ему неприятна... отвернулся, замер, раздумывая над чем-то. Вздохнул. И сказал:
- Во-первых, хрупкая девушка и двое мужчин, один из которых неплохой маг, да и без магии способен защитить себя, - это, как говорится, разные вещи. Во-вторых... мне жаль, но... в том, что произошло, есть и моя вина.
Мар вновь протянул руку и сказал:
- Идем... это надо увидеть.
Второй этаж.
Левое крыло. Все тот же темный коридор, все те же свечи в рогатых канделябрах. Они отражаются в полированной кирасе молчаливого рыцаря, поставленного то ли для устрашения, то ли для украшения. Они пускают блики по серой стали клинков, развешенных на стенах. И тонут в серости гобеленов. Сейчас, когда окна закрыты намертво, рисунка не различить, но не могу отделаться от ощущения, что все томные девы и благородные кавалеры - а кого еще изображать на гобеленах-то? - следят за мной.
Мар молчал.
Я тоже не спешила говорить. Шаги наши тонули в тишине и, говоря по правде, ощущения были не из приятных. Я словно заблудилась в этом огромном мертвом доме. И поди-ка, пойми, выпустит он меня или...
Мар остановился перед дверью.
Темная.
Серебристая ручка. Черные петли. Замок внушительный. И засов. Это немного... необычно, засов снаружи.
- Сейчас мы им почти не пользуемся, - Мар трогает засов, и тот легко входит в паз. - К сожалению, с замками Йонас управляется легко. С любыми замками. Он довольно талантлив для такого засранца, каким является...
Дверь отворилась беззвучно.
А вот изнутри не было ни засова, ни замка, ни даже ручки.
И дверей тоже не было. Тонкая полупрозрачная ткань в дверных проемах смотрелась по меньшей степени нелепо.
- К сожалению, он однажды заперся в ванной и перерезал себе вены, - Мар тронул ближайшую занавеску. - Мы едва его не потеряли, пока пытались выломать дверь. Все же дуб - это дуб, даже если он разменял пару сотен лет. Погоди... свечи должны быть где-то здесь.
В комнатах пахло ванилью.
И еще - корицей.
Неуместные запахи в логове то ли некроманта, то ли безумца. Да и ничего безумного я не вижу. Обычная гостиная, разве что какая-то чересчур уж камерная, будто я попала внутрь дамской шкатулки. Нежно-голубой шелк на стенах.
Белая мебель, инкрустированная перламутром. Медальоны и серебро. Тонкие паучьи лапы настольного светильника, смотревшегося несколько нелепо на хрупком, почти девичьем столике.
Полосатые покрывальца.
Натюрморты с полевыми цветами. Только корзинки с рукоделием и не хватает. Или мольберта.
- Моя матушка считает, что светлые оттенки способствуют установлению психической гармонии, - Мар расставил два десятка свечей и протянул мне канделябр. - Не скажу, что мне это по вкусу, но лучше так, чем то, что было раньше.
- А что было раньше?
- Сейчас увидишь.
Спальня.
И все та же нежная пастельная гамма, разве что с уклоном в зелень. Мягкий ковер. Белые тапочки. Гардеробная, забитая костюмами... шкаф для обуви.
Открытый.
Здесь было открыто все.
Кроме окон. Ручек я на них вновь же не заметила, как и щеколды.
- Открыть их можно лишь снаружи.
- А... если проветрить?
Эти комнаты были тюрьмой. Мягкой, обставленной с немалым вкусом - обувь и та гармонировала с обоями - но все-таки тюрьмой.
- Здесь хорошая вентиляция. Матушка позаботилась.
Интересно, если я буду и дальше требовать развод, меня запрут в такой же? Почему бы и нет... объявят мертвой. Это несложно. Скажем, сорвалась со скалы в море, а море, оно не отдает своих жертв... хотя... поисковые заклятья на крови не так просто обмануть.
Значит, все-таки убьют.
Несмотря на алмазы.
- Там, - Мар подтолкнул меня в спину. - Сейчас сама увидишь...
...эта комната была последней в анфиладе других, отличных лишь мебелью, да и та, выбеленная, словно из кости вырезанная, казалась одинаковой.
Эта комната отличалась от них, как день отличается от ночи.
Маленькая.
Подозреваю, что прежде здесь находилась кладовая, которую переделали, да и вправду, что безумцам в кладовой хранить.
Темные стены.
Неровные какие-то... я коснулась одной. Сухие. И ощущение знакомое.
- Он сам это расписал. Акварелью. Черной и синей. Сейчас плохо видно...
...и алой. Желтой еще капля, только чтобы обозначить цвет. А у мальчишки талант. Будто угли у паркета разбросали.
Поднимается марево.
Дрожит.
И я ощущаю жар, исходящий от камней. Нет, не камней - черепов. Их здесь сотни, если не тысячи. Некоторые прорисованы с отвратительной тщательностью, другие лишь обозначены, но... черепа горят.
А над ними в темноте, вязкой, густой, перед которой и свечи бессильны, застыли души.
Вот дети.
Мальчишки со стертыми лицами, но все равно я понимаю, что они кричат. Кривят рты, будто хотят рассказать о чем-то, но... кто будет слушать мертвецов?
Женщина, закрывшая лицо руками.
Девушка.
Девушки, похожие на птиц. Рукава их платьев длинны, почти достают до обожженной земли... так много людей. Я смотрю на них, а они смотрят на меня. И в какой-то момент я почти оказываюсь там, по ту сторону рисунка. Я чувствую жар и холод, чужую боль.
Отчаяние.
Я тоже кричу, как кричат они, силясь прорвать стену молчания. Но и меня, как их, не слышат. И это длится... длится...
Я не знаю, как долго длится.
Оно заканчивается как-то сразу и вдруг с прикосновением к моей ладони. Это прикосновение обжигает, будто пламя.
- Теперь ты понимаешь? - Мар смотрит в пол.
И наверное, это правильно. А я наново учусь дышать.
- Понимаю. Он талантлив.
- Он утверждает, что знаком с каждым из них! - в этой комнате голос вязнет, но стены отзываются на него, они вдруг приходят в движение, нарисованные души. - Он придумывает им имена. Рассказывает... всякую ерунду. Вот, смотри...
Мар схватил меня за руку, сдавил так, что слезы из глаз брызнули и подтолкнул к полноватой женщине, которая стояла спокойно. Лицо ее было блеклым, как у всех, а вот руки, скрещенные на животе, выделялись ярко. Они были прорисованы так подробно, что казались живыми. И пожелай она прикоснуться ко мне, думаю, я бы позволила.
Хорошие руки.
Мягкие.
- Это его бывшая нянька. Мы ее отослали, когда Йонасу исполнилось шесть. Боги, никто не собирался ее убивать! Зачем? Я дал отличные рекомендации и помог перебраться в столицу. Она работает в хорошем доме, с новыми подопечными. А он... он просто не смог смириться.
Мар хлопнул по другой стене, по ногам мужчины с раззявленным ртом. Он, в отличие от женщины, был лишь обозначен. Разве что заплатка на штанах выделялась ярким пятном.
- Балвис, старый пьяница. Жил в деревне. Рыбачил. Все там рыбачат. И утонул однажды. Пьяный. Бывает.
Я кивнула.
Бывает.
Нельзя жить у моря и не приносить даров.
- Йонас возомнил, что его убили. Требовал судить жену. Несчастная женщина овдовела, вынуждена сама поднимать четверых детей, а он... ей пришлось уехать. В деревне пошли слухи. Ей дважды ворота дерьмом мазали, потом и вовсе попытались поджечь. И все почему? Потому что темные люди поверили бреду сумасшедшего... а это Окрис, он упал с башни... да, Йонас был еще мал, но, верно, запомнил... утверждает, что его столкнули. Обвинил горничную и опять же, бедняге пришлось уехать.
Женщины.
Мужчины. И снова женщины...
- ...ее муж избивал. Вот и повредил что-то внутри. Пришлось суд устраивать. После я запретил мальчишке выходить к людям. Это дурно влияло и на него, и на них. Рыбаки уверились, что он и вправду отмечен Джаром. А Йонасу только этой веры и не хватало...
