Книга таинств Деливеренс Дейн - Хоу Кэтрин (книги онлайн полные версии txt) 📗

Мерси уронила руки вдоль тела, от кончиков пальцев поднимался дым. Нервы и мышцы дрожали от ослепляющей боли, с которой она справилась лишь ненадолго. Мерси покачнулась и едва не потеряла сознание. Собрав последние силы, она вскарабкалась на спину лошади и, когда над головами пронесся хруст сломанной шеи Деливеренс, Мерси была уже далеко.

Глава двадцать третья

Очищенный от обычного хлама длинный обеденный стол сиял золотистой поверхностью, словно его натерли полиролью с лимонным маслом. В распахнутые настежь ставни лились солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую растительность сада. Пришло время хрустальной осени, и плотный темно-зеленый ковер дикого винограда, оплетающий окна дома на Милк-стрит, теперь сверкал яркими пурпурными всполохами. Вдруг по саду прошелся ветер, бесцеремонно срывая сухие листья, как старую чешую. Конни открыла последний ставень и с удовольствием оглядела желто-оранжевое великолепие. По мере того как день за днем редел сад в преддверии зимы, ей казалось, что дом, освобождаясь от своих растительных одежд, наполнялся новой жизнью, как и окружающий мир. Налетел еще один порыв ветра, гоня перед собой охапку листьев. Конни с наслаждением вдыхала терпкий аромат земли, готовящейся к переменам.

Вспомнив, что перемены предстояли и у нее самой, Конни вернулась к столу. На нем лежала книга Деливеренс, открытая на «Способе избавления от припадков», рядом с ней исписанный блокнот Конни, разные травы, найденные в саду и в банках на кухне, а еще корень мандрагоры и бутылка, которую она принесла из больницы. Зажженная на случай ранних сумерек старинная масляная лампа дополняла картину. Конни подошла к очагу, где не без усилий — в камине почти не было тяги из-за скопившейся за многие годы сажи — ей удалось развести небольшой огонь. Наклонившись, она пошевелила угли длинной кочергой, и в кирпичные стенки камина полетели искры. Чугунный котел висел на крюке чуть поодаль от огня. Конни прислонила кочергу к стене и посмотрела на Арло, который неподвижно сидел под столом.

— Мне еще только остроконечной шляпы не хватает, — заметила она. Пес моргнул.

План был прост. Заклинание Сэму под подушку она уже положила. Теперь, согласно книге, надо провести небольшой обряд, который «вытянет злодея» — то есть причину недомогания, как поняла Конни, хотя в книге не давалось вразумительного объяснения — из человека, страдающего припадками. Ритуал избавит Сэма от болезни, а заклинание под подушкой не даст ей возвратиться. Конни была готова к боли, которую повлечет за собой выполнение обряда: с каждым разом, чем больше Конни экспериментировала — с цветами ли, с предметами ли, — боль становилась острее. Она положила руки на стол и закрыла глаза. Интересно, а Грейс испытывает боль, когда чистит ауры своих друзей в Санта-Фе? Надо будет спросить. Конни улыбнулась. Голос рассудка, вещавший из самых затаенных глубин ее существа, еще противился задуманному, но в последние недели он становился все тише и тише. Конни представила приветливое лицо Грейс, излучающее уверенность в том, что у Конни все получится, а потом вспомнила Сэма и открыла глаза.

— Ладно, — громко сказала она в пустую комнату и подтянула до локтя рукава свитера. Пробежав пальцем по странице, нашла нужное место в тексте и приступила. — «Если хочешь увериться, что Страдания Человека происходят от колдовства, — прочитала она вслух, — нацеди его собственную водицу в ведьмину бутыль, брось туда булавки или гвозди и нагрей на жарком огне».

В последние дни Конни много размышляла о природе самого слова «колдовство». Ведь значения слов в книге менялись с течением времени так же, как и заглавие — даже те, кто ею пользовался, называли ее по-разному. Сейчас «колдовство» понимается как магическое вмешательство. Но в те далекие времена, предшествующие появлению науки, люди еще не ощущали различия между совпадением и причинно-следственной связью. Конни стала подозревать, что «колдовство» могло иметь не столько собственно магическую, сколько просто неестественную, непонятную природу. Например, отравление в отличие от простуды, то есть что-то приписываемое скорее некоему внешнему источнику, нежели божественному провидению. Если проблема решалась магическим путем, это вовсе не означало, что у нее была магическая предпосылка.

Она взяла старинную бутыль, наполовину заполненную мочой Сэма, и вынула пробку. Внутри уже были две-три ржавых булавки, приставшие к стенкам. Туда же Конни кинула три новеньких серебряных гвоздика по восемь центов за штуку, купленных на неделе в строительном магазине в Марблхеде; раскрытую английскую булавку; швейную булавку с жемчужной головкой, о которую утром в ванной поранила ногу; иголку из улыбающейся куклы из кукурузных листьев с каминной полки; несколько скрепок, вытащенных из степлера в читальном зале Уайденеровской библиотеки; и мебельную кнопку, извлеченную из обивки скамьи, на которую упал Сэм. Каждый предмет, звякая о край бутылки, с шипением падал в жидкость, испуская еле заметный дымок. Заткнув бутыль пробкой, Конни некоторое время смотрела, как жидкость начинает бурлить и закипать, хотя бутыль стояла на столе, вдали от всех источников тепла.

Она снова подошла к очагу, разгребла угли кочергой и кинула в огонь несколько сосновых шишек, которые, шипя и потрескивая, сразу заполыхали, добавляя жару. В книге был дан целый список трав, которые предназначалось сжечь для «верного избавления». Всю неделю в саду и в лесу вокруг дома Конни старательно собирала травы, а потом вешала их сушиться на кухне. Первым она бросила в огонь сухой пучок тимьяна, а потом розмарин, ромашник, шалфей и мяту, испустивших голубоватый дымок, часть которого затянулась в трубу, а часть поползла по потолку столовой. Конни наслаждалась терпким запахом эфирных масел, исходящим от сгорающих трав. Следом она отправила хрупкий букетик дудника с высохшими кружевными цветками. Пламя поднялось и поглотило растения, и тень Конни прыгала и танцевала на полу у нее за спиной, а лицо освещалось оранжевыми всполохами.

Наконец в огонь полетела плимутская горечавка — почти нигде не встречающийся нежный розовый цветок. Конни нашла его, почти погибающего, на глинистом берегу небольшой лужи, именуемой прудом Джо Брауна — всего в нескольких минутах ходьбы от Милк-стрит. Подвядшие, но не засохшие цветки слегка поникли, когда она взяла их в руки. Как только они оказались в пламени, оно извергло из себя белый шар, который, пыхнув, взорвался. Конни на секунду застыла от удивления и заставила себя повернуться к манускрипту.

«Брось бутыль в огонь, а сама читай «Отче наш» и следом самое сильное Заклинание», — говорилось в книге.

— Ладно, — сказала она вслух, чтобы развеять страх. Только он никуда не делся.

— Ладно, — еще раз сказала она, дрожащей рукой беря бутыль и разглядывая ее на просвет на фоне окна. Жидкость бурлила и кипела, булавки и гвозди вертелись в сумасшедшем водовороте.

— Отче наш, — начала Конни. — Иже еси на небеси. Да святится имя Твое. — Читая молитву, она стала приближаться к очагу с бутылью в руке. — Да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. — Языки пламени взвились кверху, обдавая жаром кирпичные стенки, а комната стала наполняться дымом. — Хлеб наш насущный даждь нам днесь, — продолжала она, зажмурившись от жара. — И остави нам долги наши, — она выбрала более старую формулировку, — яко же и мы оставляем должникам нашим. И не введи нас во искушение! — говорила она уже громче. Никогда раньше она не вслушивалась в слова, а теперь, когда в камине неистовствовало белое пламя, ей казалось, что нужно перекричать его шипение и треск. Она держала бутыль на вытянутой руке над огнем, обжигая пальцы, так что на коже стали вздуваться волдыри. — Но избави нас от лукавого! Яко твое есть царствие! И сила! — Пламя поднялось и жадно лизнуло дно бутыли. — И слава! Ныне и присно и во веки веков! Аминь!