Ордер на убийство (сборник) - Шекли Роберт (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗

Моя машина ржала, брыкалась, резвилась — я только о том и думал, как бы не дать ей встать на дыбы, и жалел, что у нее нет поводьев. Внизу холодно поблескивала в лунном свете Джеймс-ривер, уходя на восток и на запад, и виднелись огни Ричмонда но разглядывать их мне было некогда. Машина заупрямилась, задрожала, и я не успел опомниться, как она закусила удила и ринулась прямо вниз. Ветер выл в оттяжках, и вода неслась нам навстречу.

Ну, объезжать норовистых лошадок мне не впервой. Я налег на рычаг, чтобы задрать ей голову, и она снова устремилась наверх, как будто брала барьер. Но на этот раз в верхней точке подъема она не закашлялась, а фыркнула, почуяв свою силу, и я только успел крикнуть майору: “Держитесь!”, как она перевернулась на спину и снова понеслась вниз, к реке. Майор что-то завопил, но во мне играла яблочная водка, и все это было ужасно здорово, и я тоже заорал от радости. Потом я снова потянул рычаг на себя, и мы еще раз перевернулись. Крылья скрипели, как седло на галопе. Высоко поднявшись, я круто наклонил машину влево, и мы описали широкую красивую дугу. Никогда еще я так не веселился.

Теперь машина немного приутихла. Я знал, что она еще не объезжена как следует, но она, видно, почувствовала, что в седле настоящий всадник, и решила переждать, а пока придумывала, что бы ей еще выкинуть. Майор перевел дух и принялся ругаться. Я такого сроду не слыхивал, а ведь я с самого начала войны в кавалерии. Это было поистине что-то необыкновенное!

— Так точно, сэр, — сказал я, когда он остановился, чтобы передохнуть.

По-моему, он еще много чего собирался сказать, но у нас под крыльями замелькали огоньки лагеря, и ему пришлось вытащить карту и приняться за работу. Мы летали взад-вперед вдоль реки, а он все возился с картой и карандашом. И мне и машине стало скучно. Я начал размышлять о том, видят ли нас мятежники, и подбирался все ближе к земле, и скоро прямо перед нами на полянке показался костер, а вокруг него — люди. Не знаю, кто это придумал — я или машина, но только я едва-едва дотронулся до рычага, а она уже ринулась прямо вниз, на огонь.

Тут-то уж они нас и увидели, и услышали. С криками и руганью они разбежались, а я, перегнувшись через борт, крыл их почем зря и хохотал, как сумасшедший. До земли оставалось футов пять, когда я опять потянул за рычаг, и огонь опалил нам хвост. Но на этот раз на подъеме мотор заикал, мне пришлось повернуть и медленно скользить вниз, чтобы дать ему перевести дух, а люди внизу уже схватились за свои мушкеты. И разозлились же они! Они стреляли с колена влет, как по утке, и вокруг нас свистели пули.

— Давай-давай! — заорал я, бросил машину вбок, достал свою трубу и заиграл атаку.

Мы неслись вниз, машина ржала, как бешеная, люди побросали мушкеты и разбежались кто куда, а мы пролетели над самым костром и снова пулей взвились вверх под торжествующий рев машины. Потом я повернул, и мы пронеслись над верхушками деревьев, упершись одним крылом в луну.

— Прошу прощения, сэр, — сказал я, не дожидаясь, пока майор опомнится. — Она резвится — молодая еще. Но меня она, кажется, уже слушается.

— Тогда поворачивай в штаб, пока ты нас не угробил, — сказал он ледяным голосом. — Потом поговорим.

— Так точно, сэр, — ответил я, разыскал в стороне реку и полетел над ней.

Сориентировавшись, майор вывел нас обратно к тому же полю.

— Подожди здесь, — сказал он, когда мы приземлились, и быстро пошел по тропинке к палатке генерала.

Меня это вполне устраивало: я чувствовал, что пора бы выпить, и потом я уже полюбил эту машину и хотел о ней позаботиться. Я обтер ее своим шарфом и пожалел, что не могу задать ей какого-нибудь корма. Потом я пошарил внутри и принялся крыть того часового — по-моему, даже почище, чем майор крыл меня. Моя водка пропала! Я догадался, как было дело: он подобрался к машине и стащил кувшин, пока мы с майором были в палатке у генерала, а теперь, наверное, попивает у себя в караулке мою водку и посмеивается.

Тут быстрым шагом подошел майор.

— Назад, в Вашингтон, и поскорее! — сказал он. — Ее нужно доставить на место до рассвета, иначе прервется пространственно-временной континуум, и тогда неизвестно, что будет.

Мы залили бак и полетели назад, в Вашингтон. Я притомился, и машина, по-моему, тоже. Она чувствовала, что летит домой, в свое стойло, и мирно пыхтела.

Мы приземлились у тех же деревьев и вылезли, скрюченные от усталости. Машина немного поскрипела, повздыхала и успокоилась. Ей тоже изрядно досталось. В крыльях у нее осталось несколько дырок от пуль, и хвост был немного опален, а так ничего не было заметно.

— Шевелись, мальчик! — сказал майор. — Иди-ка поищи лошадей, а я поставлю машину на место.

Он взялся за летающую машину и принялся толкать ее вперед.

Лошади паслись неподалеку. Я привел их и привязал к дереву. Когда майор вернулся, уже начинало светать. Мы пустились в обратный путь.

Ну, в общем, повышения я так и не получил. И крыльев на мундир тоже. Стало жарко, и скоро я задремал. Через некоторое время майор закричал: “Эй, мальчик!”, я проснулся и отозвался, но он звал не меня. Мимо бежал мальчишка-разносчик, и когда майор купил газету, я подъехал к нему, и мы вместе стали читать, сидя в седлах на окраине Вашингтона.

— было написано там, а ниже — множество заголовков поменьше:

Дальше все излагалось подробно, но мы читать не стали. Майор швырнул газету в канаву и пришпорил лошадь, а я — за ним.

К полудню мы были уже в расположении своей части, но генерала разыскивать не стали. Мы решили, что это лишнее — не иначе как он сам нас разыскивает. Правда, он нас так и не нашел: может быть, из-за того, что я отрастил бороду, а майор свою сбрил. А как нас зовут, мы ему не говорили.

В конце-то концов Грант взял Ричмонд — это был настоящий генерал, — но ему пришлось долго держать осаду.

С тех пор я его видел только раз, много лет спустя, когда он уже не был генералом. Это было в Новый год, я попал в Вашингтон и увидел, что у Белого дома стоит длинная очередь. Я сообразил, что это, наверное, публичный прием, который президент устраивает каждый Новый год. Я встал в очередь и через час вошел к президенту.

— Помните меня, генерал? — спросил я.

Он поглядел, прищурившись, потом весь побагровел и начал сверкать глазами. Но тут вспомнил, что я тоже избиратель, сделал глубокий выдох, заставил себя улыбнуться и показал головой на дверь сзади себя.

— Подожди там, — сказал он.

Прием скоро кончился, и генерал уселся напротив меня за большой стол, сунув в рот огрызок сигары.

— Ну, — сказал он, не тратя времени на вступление, — выкладывай, что там у вас стряслось?

Я ему и рассказал — я уж давно все сообразил. Рассказал, как наша летающая машина взбесилась и начала выкидывать коленца, пока мы не перестали понимать, где верх, а где низ, и как мы полетели обратно, на север, и сняли план наших собственных позиций.

— Это-то я понял сразу, как только приказал начать атаку, — сказал генерал.

Тогда я рассказал ему про часового, который продал мне краденую водку, и как я думал, что он ее опять у меня украл, а он этого вовсе и не делал. Генерал кивнул.

— Значит, заправили машину водкой вместо бензина?

— Так точно, сэр, — ответил я.

Он снова кивнул.

— Ну ясно — конечно, машина взбесилась. Это был мой особый сорт — тот самый, что так любил Линкольн. Проклятый часовой всю войну ее у меня воровал.

Он откинулся в кресле, дымя сигарой.

— Ну что ж, пожалуй, даже хорошо, что у вас ничего не получилось. Ли тоже так думал. Мы говорили об этом Аппоматоксе перед его капитуляцией, когда ненадолго остались с ним наедине в домике фермера. Я никому никогда не говорил, о чем мы тогда разговаривали, и с тех пор все над этим голову ломают. Так вот, сынок, мы говорили о военно-воздушных силах, Ли был против них, и я тоже. Войну нужно вести на земле, мой мальчик, а если когда-нибудь ее перенесут в воздух, то непременно начнут бросать бомбы, помяни мое слово, и это ни к чему хорошему не приведет. Поэтому мы с Ли решили помалкивать о воздушных машинах и сдержали слово — ни у меня, ни у него в мемуарах об этом ни звука не найти. Правильно сказал Билли Шерман: “Война — это ад, и нечего думать над тем, как бы сделать ее еще хуже”. Так что ты тоже помалкивай про Колд-Харбор. Ни слова, пока тебе сто лет не стукнет.