ПереКРЕСТок одиночества (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (библиотека книг TXT) 📗
Хм…
Получается, купил роман за шесть бутылок вина.
И провел пару дней смакуя жизнь несчастного преданного Дантеса, брошенного в тюремные застенки. Вместе с ним я пережил каждый миг. Вместе с ним прошел от отчаяния к надежде, от бессилия к упорству. Все же первая часть романа лучшая – где описываются его тюремные будни, где слышен тихий шорох выкапываемой земли, где скрежещут вынимаемые из кладки камни, где темный зев прорытого прохода манит к себе обещанием свободы…
Шестой день с начала работ над стеной, я посвятил отдыху. Никаких тренировок. Никакой долбежки кирпичей. Никаких пробежек. Первую половину дня провел за изучением и уборкой креста, а оставшееся время потратил на беседы с узниками и чтение.
Во время бесед не забывал показывать, что мне зябко, изредка ежась и жалуясь мимоходом на проклятый холод. Бывалые сидельцы надо мной беззлобно посмеивались и заверяли – привыкну скоро. На самом же деле я делал это чтобы мои перемотанные бинтом и тряпками руки не привлекали лишнего внимания. Пусть думают, что это перчатки для защиты от холода. На самом же деле бинты скрывали неизбежные ранки, полученные в работе. С каждым днем ран становилось меньше – я свыкался с отверткой и молотком. Удары становились выверенными, жало отвертки откалывало все большие по размеру кусочки.
В шестой же день поменял «Мертвые души» на старый половик почти лишившийся цвета. Серая тряпка со следами былого великолепия – когда-то на половике цвели розы. Простирнув покупку, потратил еще час на сверление пары отверстий и повесил половик так, чтобы он скрыл следы моих работ. Почерпнул идею из фильма «Побег из Шоушенка». Плаката с красоткой у меня не имелось, поэтому обошелся половиком. А перед ним поставил несколько бутылок с воткнутыми в горлышки свечами, на половик повесил все, что имело хоть какое-то отношения к религиозным культам. Создал себе красный угол. Я не забыл про возможность выборочного досмотра креста тюремщиком. И не собирался показывать ничем не прикрытую стену с выдающими меня следами работ. Все мелочи постарался повесить так, чтобы любое неосторожное движение сразу бы привело к их падению. Повесил и пару стеклянных бутылок, положив в них обрывки бумажек с молитвами. Это чтобы отвадить излишне ретивого тюремщика, вздумай он заглянуть под половик. Пусть сразу видит – одно касание и все рухнет со звоном на пол. Тюремщики ведь вроде как пытаются все делать скрытно. Вот пусть и боится сунуться…
Заряд в рации умер, и я потерял на время связь с клубом шахматистов. Отдам на зарядку при следующей встрече. В последних беседах отделывался ничего не значащими комментариями, обещая рассказать при следующей встрече.
Вернувшись к работе, еще три дня пахал как проклятый.
И наконец настал тот миг, которого я так ждал и так боялся. Отвертка выбила последний кусок раствора и часть кирпичной стены больше ничем не сдерживалась.
Сразу захотелось сделать паузу. Выждать часок. А может подождать целый день. Мне ведь некуда торопиться. И я так боюсь сделать следующий шаг… боюсь последствий и боюсь разочарования.
Ну уж нет!
Я не стану сидеть просто так и собираться с духом!
Отложив молоток, ввел отвертку в щель, чуть нажал. Кирпичи пошатнулись. Я нажал сильнее и, выронив отвертку, подхватил начавшую выпадать «дверку». Тяжело. Прямо тяжело. Вот и первые плоды занятий с гирей – я удержал тяжесть, мягко опустил на пол. Мне на лицо упали слабые багровые всполохи. С шумом выдохнув, для чего-то провел дрожащей ладонью по вынутой части стены и лишь затем заглянул в дыру.
Я не ошибся в расчетах. И в размерах пробиваемого хода – брал с запасом.
Прямо на меня смотрел торец массивного железного ящика. Ничего особенного внешне. Просто железный сундук торчащий в гнезде решетки. Но размеры ящика таковы, что, вынув его, я смогу пролезть сквозь решетку. Осталось выяснить главное – как ящик крепится к решетке. Если это сварка или клепка…
Болты.
Я невольно застонал от облегчения.
Болты!
Ящик был закреплен в решетке посредством четырех толстых болтов. По два снизу и два сверху. А другая его часть… приникнув к решетке, заглянул в чрево креста. Алое свечение больше мешало, чем помогало. Включил фонарик, с его помощью внимательно осмотрел ящик с другой стороны. И широко улыбнулся – там он просто лежал на небольшом кирпичном возвышении.
Попробовал стронуть гайки. Голым рукам не поддались. Бить молотком или отверткой не собирался – вдруг поврежу резьбу неловким ударом. Оценив гайки, убедился, что подобных не видел никогда. Многогранные, из странного желто-красного металла, выполнены на отлично, не несут ни единого следа гаечного ключа. Да и болты такие же.
Если попросить у Арни гаечный ключ – удивит ли он меня подарком?
Вряд ли. Опять же – сначала попытаюсь самостоятельно. У меня есть несколько кусков проволоки, найденной во время уборки. Есть и пара плоских металлических кусков. Есть пластины-заглушки. Вполне в моих силах попытаться создать что-то вроде жесткого зажима, способного «заклинить» грани гаек и позволить мне их отвернуть.
Этим и занялся, после того как дернул в очередной раз третий рычаг и убедился, что и сегодня смерть опять миновала меня. Забрав из кормильни кусок жареного мяса, некоторое время с опаской изучал бурый овощ со срезанной верхушкой. Запах чем-то напоминает тыкву. Овощ запечен. Внутренняя мякоть перемешана с зеленью. Осторожно попробовав, блаженно зажмурился – вкуснота! На вкус как не слишком сладкий банан смешанный с пряной зеленью. А вместе с прожаренным мясом… да, это обалденная трапеза. «Низовой» баланде с этим не сравниться. После такой царской регулярной еды мало кто захочет спускаться на нижние слои.
В любом случае, съев вкуснятину, тюремщиков благодарить не стал. Элитных коров тоже кормят отборной травой, массируют их каждый день и дают слушать Бетховена. А затем все равно безжалостно отправляют их на убой.
Перекусив, набрал из запасов хлама, сходил за пластинами и, усевшись на стол, скрестив ноги, принялся сооружать подобие гаечного ключа. Голь на выдумки хитра. И через полчаса я держал в руках уродливый инструмент собранный из кусков проволоки и железных пластин. Чем-то напоминал капкан для крыс. Полюбовавшись, для прочности добавил пару витков веревки. Теперь можно и пробовать…
***
Чертовы тюремщики! Затянули на славу! Первая гайка милостиво стронулась и чуть прокрутилась после невероятных усилий с моей стороны. Без нежного постукивания молотком не обошлось. Вторая гайка поддалась чуть легче. Третья стронулась моментально. На четвертой я проклял все… я бился над ней два часа, получил несколько ушибов, когда «гаечный капкан» срывался и меня швыряло на решетку. Едва не сломал нос, врезавшись им в ящик. Аж слезы из глаз… но с четвертой гайкой я совладал. И, обессиленно усевшись на пол около дыры, позволил себе крохотную передышку.
Искренне надеюсь, что сейчас на последует чалок – я не смогу принять гостей. Сквозь окно они увидят дыру в стене, а у меня нет сейчас сил, чтобы оперативно устранить беспорядок.
Посидев, помассировав ушибленный нос, погладив саднящий локоть, со стоном поднялся и принялся скручивать гайки. До этого я открутил их почти до конца, оставив по витку резьбы. И вот сейчас завершал дело. Вытащив и болты, накрутил на них гайки, убрал добычу в карман. Тяжелые. Таким если кому по кумполу зарядить – ой больно будет.
Не давая себе времени задуматься, взялся за ящик, шевельнул его. Раздавшийся скрежет обрадовал до безумия – поддается. Шумно выдохнув, потянул на себя. Ящик скрежетнул еще, поддался на сантиметр. Тяжело… Оставив на этом попытки, прильнул к решетке и, подсвечивая фонариком, внимательно изучил ситуацию между корпусами.
Тут настоящий слоистый бутерброд.
Наружный и дальний от меня кирпичный корпус.
Решетка в полуметре от него – служащая вторым корпусом и одновременно крепежным каркасом для оборудования.
Третий корпус внутренний, кирпичный.
