Подземная пирамида - Леринц Ласло Л. (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– А… что вы увидели потом?
– Так свет, конечно. Как выбежал во двор, сразу же понял, что это было.
Воцарилась гнетущая тишина.
Наконец глубокое молчание нарушил шепот Розалинды.
– И… что же это все-таки было?
– Вольтова дуга, – сказал Кадикс. – Обыкновенная вольтова дуга.
– Вольтова дуга? – спросили одновременно несколько человек. – Но как же, черт возьми?
– Я и сам не знаю точно, – Кадикс подтянул повыше снова сползшую во время беседы сумку. – А впрочем, это не так уж и важно. С проводами ничего особенного не случилось, и подача тока не прекращалась. Но если вас интересует…
Осима поднял палец.
– Скажите-ка, мистер Кадикс, часто ли случается, что от удара молнии возникает вольтова дуга? Монтер улыбнулся.
– Интересно… Вчера и я спросил то же самое у господина инженера Порнини. Он сказал, что нечасто, но случается. Какие-то провода соприкасаются… Честно говоря, в таком я не очень разбираюсь, я больше по практической части.
– Ничего, мистер Кадикс, – похлопал его по плечу Осима, – Вы нам очень помогли.
– В чем? – спросил заинтересованно мужчина.
– Ну…я поспорил со своими коллегами. Они говорили, что это был самый обычный удар молнии. С нормальным светом. Я же утверждал, что тут был о и что-то другое, не только свет молнии. На пятьдесят долларов поспорил.
Кадикс улыбнулся.
– Поздравляю, мистер Осима. Вы выиграли.
– Вы позволите, мистер Кадикс, пригласить вас выпить со мной, когда я получу от них мои деньги? Улыбка на лице мистера Кадикса стала еще шире.
– В таких дел ах вы всегда можете на меня рассчитывать, господин доктор. От приглашений я не отказываюсь.
Когда за ним закрылась дверь. Сейма с торжествующим видом посмотрел на нас… – Ну что?
– Если это действительно так… – начал Миддлтон.
– А почему это должно быть не так?
– Нам нужно в этом убедиться!
– Каким манером? – спросила Селил. Осима был уже в своей стихии.
– Все очень просто. Раздобудем где-нибудь прибор, служащий для создания вольтовой дуги. И попробуем – вдруг эта шарманка заработает) – А если не заработает? – высказал опасение Карабинас. – А если эта вещичка испортится?
– Придется пойти на риск. Между прочим, мы ведь не собираемся навалиться на него что есть мочи. Осторожненько. Если ему не причинил вреда этот страшный удар молнии, то почему должен повредить свет от нашей маленькой дуги?
Все замолчали и посмотрели на меня.
– Ну… внутри у него, пожалуй, что-то есть, – сказал я осторожно. – Даже… это становится все более вероятным.
– Сделаем, – радостно улыбнулся Осима.
– Сделаем, – кивнул я. – Но очень осторожно. Впрочем, вы правы. На такой риск мы обязаны пойти.
Затем мы кратко обсудили все, что касалось проведения опыта с вольтовой дугой. Карабинас взялся с помощью Осимы за разработку технической стороны дела. Больше ни о чем не было сказано ни слова, хотя я видел, что им очень хотелось обсудить, как быть дальше.
Когда все встали, чтобы приняться за работу, я задержал Хальворссона и Йеттмара. Мы еще раз прослушали магнитофонную запись, потом я подал кассету Йеттмару.
– Вашей обязанностью будет попытаться выяснить что-нибудь относительно этих языков. Посторонних по возможности не привлекайте. Йеттмар, вы знаете все хитрости котского языка и иероглифов. Попробуйте разгадать, о чем они говорят.
– Постараюсь! – кивнул Йеттмар.
– А я? – спросил Хальворссон.
– Вы, Кнут, будете работать вместе с Йеттмаром. Нам, пожалуй, очень понадобится ваше чувство текста, если мы хотим расшифровать их разговор. И используйте компьютеры… сегодня к вечеру я достану разрешение. И, если будет необходимо, обращайтесь к Ро… к мисс Хубер. 24 октября Начиная с середины октября Розалинда оставалась у меня каждую ночь, а еще через несколько дней совсем переехала ко мне. Пожалуй, с нею мне было лучше, чем в свое время с Изабеллой. Я не слишком преувеличу, если скажу, что влюблен в нее. Конечно, не так, как влюбляются в двадцатилетнем возрасте. Но после пяти лет одиночества у меня снова был домашний очаг. Розалинда создала мне его уже одним своим присутствием. А это само по себе немало…
Проработав целую неделю, как одержимые, с компьютерами, Хальворссон и Йеттмар явились ко мне накануне опыта с вольтовой дугой. К счастью, им не пришлось чересчур конспирироваться, ведь, по всеобщему убеждению, египтологи только тем и занимаются, что кодируют иероглифы, чтобы снова получить иероглифы.
Словом, Хальворссон и Йеттмар закончили свою работу и пришли в мой кабинет. Со смущенным видом разложили на столе свои бумаги, и уже при первом взгляде стало ясно, что добились они не очень многого.
– Ну что? – спросил я, пытаясь подбодрить их. Хальворссон кивнул на Йеттмара, тот откашлялся.
– Мы сделали все, что в человеческих силах. Вычислительные машины целую неделю работали только на нас. Генетики уже готовы были оторвать нам голову, потому что без компьютеров они не могли рассчитать составляющие какой-то ДНК. Но неважно. Будем по порядку. О первой части сказать практически нечего. Наше мнение абсолютно совпадает с мнением доктора Хубер.
– В каком смысле?
– Это не человеческий язык.
– А что же тогда?
– Черт его знает.
– Вы хотите сказать, что он происходит от мертвых теперь языков?
– Нет, – и он покачал головой. – Я не это хочу сказать. Я хочу сказать, что такого человеческого языка не было, нет и не будет. Такие звуки не может издавать человеческое горло. У Хальворссона даже есть теория.
– Какая же?
– Плохая синхронизация.
– Что-что?
– Очень просто: очевидно, звук и изображение были записаны на пленку не одновременно. Потом их надо было как-то совместить, и это вышло неудачно, Звук каким-то образом исказился. Потому-то они и повторили все еще раз.
Логика, бесспорно, была в его словах.
– Значит, вы полагаете, что эта музыка и свистящие звуки представляют собой искаженный вариант второй версии текста? Ну, а второй язык?
– И это не намного легче. Язык, вне всякого сомнения, древнеегипетский.
– Вам удалось что-нибудь понять?
– Очень мало… Хотя мы использовали все возможности. Правда, коптский язык и иероглифы немного помогли нам. Особенно много возни было с редукцией гласных.
– Что же удалось понять?
Йеттмар взял одну из бумаг и заглянул в нее.
– Я уже сказал, что очень мало… и это немногое – не на сто процентов. Мы можем только догадываться. Иногда мы пытались понять предложение по одному-единственному слову. Как плохие студенты во время письменной контрольной. Если бы за наш перевод выставили оценку, мы получили бы, пожалуй, не больше слабенькой троечки.
– Слушаю ваш перевод! – сказал я раздраженно.
– Ну… в целом это звучит так… Те двое подошли к Иму, и человек в кожаном пиджаке сказал: «Я остаюсь. Я был прислугой и жил в бедности, а теперь я – господин… Следы наших ног затерялись, и никто никогда не найдет нас». На это Иму ответил: «Нас ждут», или что-то в этом духе. Тогда человек в кожаном пиджаке сказал: «Уничтожу тебя и останусь здесь». Вот, в основном, и все. Не очень много смысла, а?
Но смысл все же был. И я очень удивился, что Йеттмар ничего не подозревает, а если подозревает, то не подает виду. Любопытно, почему бы это? 25 октября Прибор для создания вольтовой дуги был не больше портфеля. Карабинас поставил его на стол, потом роздал нам защитные очки.
Сам не знаю, чего я ожидал от этого опыта. Скорее всего, уверенности в том, что нам все это не приснилось.
Те, кто не имел отношения к прибору, заняли места в креслах, и Йеттмар включил видеомагнитофон. К приему Иму все было готово.
Карабинас немного поковырялся в приборе, потом повернулся к нам.
– Готово?
Я поднял вверх большой палец:
– Порядок, Никое! Можешь начинать!
Сквозь светло-зеленые стекла очков комната имела странный оттенок, как будто мебель залили щавелевым соусом. Розалин да, не отрывая глаз от скарабея, сидела в самой гуще этого соуса. Осима кусал губы. Карабинас осенил себя крестом и включил вольтову дугу.
