Джонатан Уолкер начинает стрелять (СИ) - "Bunny Munro" (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Джонатан закрывает глаза, уже физически почувствовав прикосновение металла к виску. Он и не думает о сопротивлении, стараясь лишь в последний раз вызвать в памяти образ Ванды. Ещё он думает, что сейчас, наверное, надо вспомнить какую-нибудь молитву (он много раз видел в кино, как герой, застывая у последней черты, начинает молиться. И, что поразительно, часто это помогает. Но то — кино, а, следовательно, не его, Джонатана, случай)…
— Прости, дружище…
Голос со стороны. Настоящий, не в голове. И очень-очень знакомый. Как громом поражённый, Джонатан уже почти открывает глаза, чтобы повернуться к говорящему, подтвердить или опровергнуть свою догадку…
Третий выстрел. Не такой громкий, как два предыдущих. Невесть откуда взявшаяся огромная мясная муха в панике взмывает под потолок и начинает биться о белоснежную пластиковую панель-плафон. Не выпуская винтовки из рук, Джонатан валится набок, разбрызгивая на ковёр кровь и мозги. Даже не взглянув под ноги, мистер Ибарра переступает через тело и встаёт перед отверстием в окне. Мистер Ибарра одет точь-в-точь, как Джонатан — белая хлопчатобумажная рубашка-поло и лёгкие льняные брюки кремового оттенка. Только, в отличие от Джонатана, его руки скрывают силиконовые перчатки. Прикладом винтовки он выбивает остатки стекла и, припав плечом к раме, осторожно выглядывает наружу. «Высота-то какая…» — бормочет он и, прищурившись, начинает поливать свинцом раскинувшуюся внизу площадь…
Мистер Андерсон и парень в котором Джонатан, проживи он чуточку дольше, мог узнать давешнего курьера, быстро, но без суеты потрошат коробки, бесцеремонно вытряхивая содержимое на пол. Курьер без форменной куртки, но на кармане его рубашки можно разглядеть всё тот же логотип курьерской компании. Мистера Андерсона можно принять за близнеца мистера Ибарры, которого мама одела в тот же костюмчик, что и братика. Белая рубашка, кремовые брюки и силиконовые перчатки. Перчатки — самый модный предмет гардероба в этой комнате.
Мистер Дин сноровисто и аккуратно собирает оружие и составляет автоматы в ряд у стены, ближней к окну. Этот процесс занимает какие-то секунды, по окончании которого, он отскакивает с дороги мистера Андерсена, идущего к окну с винтовкой наперевес.
Вовремя. Мистер Ибарра уже опустошил магазин и, не задумываясь, выбрасывает М4 в окно. Его место занимает мистер Андерсен. Стальной дождь продолжает сыпать с высоты тридцать первого этажа…
Если выстрелы Джонатана остались почти незамеченными, то последовавший за ними треск автоматных очередей, пусть и не сразу, ощутили все, находившиеся в тот момент на площади. Некоторые решили, что праздничный фейерверк начался задолго до запланированного часа. Кто-то видя, как падает сосед или соседка, решает, что имеет дело с обычным обмороком, спешит на помощь и, порою, сам становится следующей жертвой. Так или иначе, только через какое-то время каждому из собравшихся на площади становится ясно, что вокруг происходит что-то очень нехорошее. Колонки замолкают на полузвуке. На смену гитарному речитативу приходят паника и крик. Словно тысячи душ разом попадают в гигантский адский котёл.
Мистер Ибарра подхватывает новую винтовку, мистер Дин перемещается к неподвижному телу Джонатана, а Стивен Хардинг, морщась от боли, поднимается с колен. Он говорит «Прости, Джо…» — ещё раз и бросает пистолет на пол. Несколько раз моргает и делает глубокий вдох. Мистер Дин, держащий Джонатана за кисть, удивлённо косится на Хардинга и решает, что блеск дорожки, протянувшейся из под очков через щёку Стивена ему только привиделся. Он вынимает из спортивной сумки на плече новую пару хозяйственных силиконовых перчаток и натягивает их на остывающие руки Джонатана.
Хардинг быстрым движением вытирает щёку и в последний раз оглядывает номер. Каждый занят своим делом: мистер Дин укладывает пистолет в открытую ладонь Джонатана, мистер Ибарра снова сменил мистера Андерсена на огневой позиции, курьер собирает упаковочную бумагу от ящиков с оружием в большой синий пластиковый мешок. Хардинг стягивает перчатки, бросает их вслед за последними обрывками упаковки. Он выходит из номера, раздумывая, не разбудил ли весь этот кавардак внучку?
Эпилог
«…Самая страшная трагедия в истории игорной столицы восточного побережья. Светлый, солнечный день стал чёрным в сердцах всего нашего народа. Безумный стрелок-одиночка отправил всем нам сигнал, не заметить который невозможно: даже Соединённые Штаты Америки, цитадель Свободы и флагман борьбы с мировыми вызовами, не могут быть уверенными в своей безопасности. Но, без сомнения, Америка сможет пережить этот день, и день этот, объединив нацию в общем горе, сделает нас всех ещё сильнее…»
Картинка с трёхбуквенным логотипом в нижнем правом углу экрана меняется. Корреспондент в тёмном пуловере, подчёркивающим тональность новостного выпуска, исчезает. Возникает панорама площади перед «Тропиканой». Ночь вступает в свои права, и свет многочисленных фонарей смешивается с красно-синими всполохами сигналов машин «скорой помощи».
«Сейчас мы попробуем поговорить с кем-нибудь из очевидцев, людей, присутствовавший в тот страшный момент на площади у отельного комплекса „Тропикана“. Мистер, э-э, да, Генри, спасибо. Мистер Хамес Ибарра. Мистер Ибарра, скажите, где вы находились, когда смерть начала буквально сыпаться с неба?»
Мистер Ибарра явно растерян, он то трогает свежую царапину на щеке, покрытой светлой щетиной, то теребит манжет рубашки снова и снова не находя там пуговицы. Через несколько секунд он всё же фокусирует взгляд на объективе камеры.
«Я… А, точно, мы с Шелли, подругой моей были… А, возле бассейна мы были… Потом она хотела уйти. Ну, голова разболелась… Не мигрень, нет. Просто ей нужно было выпить таблетку. А я сказал, чтобы она не волновалась. Принесу, мол, сам. Она лекарства в косметичке держала, в тумбочке… И я ушёл…»
Пауза. Все деликатно ждут продолжения.
«Я взял таблетки, услышал крики внизу, на ресепшен… Быстро спустился, ничего не пойму, все, кто был в холле возле дверей, собрались, но не выходят наружу… Тут с улицы вбежала девушка… Я почему-то сразу подумал, что это Шелли… Нет, не она — даже не похожа. Шелли ведь блондинка, а та была тёмно-рыжая и старше… Она была босиком, а глаза на пол лица. Вбежала молча, а тут встала, как вкопанная и кричать начала. Тогда уж я побежал… На площади всё было не так… Все бегут, кричат. Многие лежат… Шум, наверное, был адский. Да только я ничего не слышал, только кровь в ушах. И всё думал про Шелли… Тоже бегал, искал её. Найти не мог. Потом только увидел…»
Мистер Ибарра словно задохнулся. Он резко проводит тем самым рукавом без пуговицы по глазам.
«Примите наши соболезнования, э-э, Хамес. Последний вопрос, если можно. Вот этот след на щеке — это пуля?»
Мистер Ибарра непонимающе смотрит в камеру, потом ещё раз трогает царапину.
«А-а… Да нет — это когда я тут круги наматывал, споткнулся обо что-то и молодой по решётке перед клумбой проехался»
«… И прямо сейчас мы предложим вам эксклюзивное интервью с не просто очевидцем событий, а с человеком, буквально накануне разговаривавшим со „Стрелком из „Тропиканы““. Эдди, Вам — слово».
Тот же корреспондент в чёрном пуловере, по-прежнему бодрый и эмоционально раскрепощенный ровно настолько, насколько это допустимо ситуацией. Состроив скорбную мину, он кивает, не то диктору, не то зрительской аудитории и быстро тараторит:
«Стюарт Хардинг, несмотря на не до конца перенесённый шок, любезно согласился ответить на несколько вопросов для нашего телеканала. Мистер Хардинг, правда ли, что Джонатан, э-э, Уолкер, „Стрелок из „Тропиканы““, был вашим соседом?»
Фокус камеры смещается к собеседнику корреспондента, невысокому пожилому человеку с приличными залысинами и очками, не скрывающими тяжёлые мешки под глазами. Коричневый твидовый костюм делает его похожим на университетского профессора.
«Да, это так. Мы с Джо, простите, я привык к нему обращаться именно так, мы с Джо жили через номер. По диагонали. И, надо сказать, за короткое время знакомства весьма сдружились…»
