Дело Джен, или Эйра немилосердия - Ффорде Джаспер (книги .txt) 📗

31. НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА УЭЛЬС

Когда в 1965 году закрыли англо-уэльскую границу, шоссе А4 от Чепстоу до Эбертоу стало «зеленым коридором», сквозь который пропускали только бизнесменов или водителей грузовиков, осуществлявших торговлю в городе или перевозку груза из доков. По обе стороны шоссе тянулась ограда из колючей проволоки, напоминавшая посетителям, что малейшее отклонение в сторону от указанного маршрута запрещено.

Эбертоу считался открытым городом – «зоной свободной торговли». Пошлины были невысокими, а торговые тарифы просто смешными. Мы с Безотказэном медленно пересекли городскую черту. Тянувшиеся вдоль побережья стеклянные небоскребы и отделения мировых банков были очевидным свидетельством в пользу философии свободной торговли. Впрочем, невзирая на огромные прибыли, валлийский народ относился к свободной торговле без всякого энтузиазма. Остальная территория Республики была куда менее открытой и куда более традиционной, а в местах проживания малых племен за последние сто лет вообще вряд ли что-нибудь изменилось.

– И что теперь? – спросил Безотказэн, когда мы припарковались перед зданием «Голиафовского» Первого национального банка.

Я похлопала по портфелю, который вручил мне Брэкстон накануне вечером. Он попросил, чтобы я использовала содержимое мудро. Судя по тому, как развивались события, это был наш последний шанс, прежде чем дело подгребет под себя «Голиаф».

– Найдем проводника в Мертир.

– Сдается мне, у тебя есть какой-то определенный план.

– Я не зря работала в Лондоне, Безотказэн. У меня в рукаве несколько козырей. Сюда.

Мы прошли мимо банка и свернули в боковую улочку, заполоненную множеством лавок и лавчонок. Здесь торговали банкнотами, монетами, медалями, золотом – и книгами. Мы долго протискивались мимо торговцев, которые разговаривали в основном по-валлийски, и остановились перед маленьким букинистическим магазинчиком, окно которого было завалено старинными сборниками забытой мудрости. Мы с Безотказэном беспокойно переглянулись. Глубоко вздохнув, я открыла дверь, и мы вошли.

Зазвенел маленький колокольчик, к нам вышел высокий мужчина. Он подозрительно смотрел сквозь щель между космами седых волос и очками в форме полумесяца, но, узнав меня, сразу заулыбался.

– Четвэр, сэрдэнько мое! – пробормотал он во время порывистого объятия. – Що тэбэ сюды прывэло? Нэвжэ ж ты прыйихала в мий Эбертавэй тилькы для того, щоб побачыты твого старого Дая?

– Мени потрибна допомога, Даю, – тихо сказала я. – Мени ще николы не була потрибна допомога так, як зараз.

Наверное, он следил за новостями, поскольку замолчал. Осторожно вынул раннее издание Р. С. Томаса из рук потенциального покупателя, сообщил, что пора закрываться, и выставил его из магазина прежде, чем тот успел хотя бы вякнуть.

– Это Безотказэн Прост, – сказала я, когда книготорговец закрывал дверь на задвижку. – Мой напарник. Если ты доверяешь мне, то и ему доверяй. Безотказэн, это Джонс-Манускрипт, мой валлийский агент.

– А! – сказал букинист, горячо пожимая руку Безотказэну. – Друзи Четвэр – цэ мои друзи. Ото Хельвин-Кныга, – добавил он, представляя свою помощницу, которая застенчиво улыбнулась.

– Отож, юна Четвэр, чым я можу тоби допомогты.

Я ответила не сразу.

– Нам надо попасть в Мертир-Тидвил…

Букинист разразился смехом.

– …сегодня вечером.

Он перестал смеяться, забыл про акцент и пошел в обход прилавка, по дороге рассеянно расставляя вещи по местам.

– Твоя слава бежит впереди тебя, Чет. Говорят, что ты ищешь «Джен Эйр». А еще говорят, что у тебя доброе сердце и что ты встречалась со злом – и осталась жива.

– А что еще говорят?

– Что в Долину вступила Тьма… – вмешалась Хельвин, прибавив в голос роковые нотки.

– Спасибо, Хельвин, – сказал Джонс. – Человек, которого ты ищешь…

– …и Ронда последние несколько недель покрыта мраком, – продолжала Хельвин, которая явно еще не закончила.

– Хватит, Хельвин, – более жестко одернул ее Джонс. – Ты не забыла, что надо отправить в Лландод несколько новых экземпляров «Холодного дома»?

Хельвин с обиженным видом вышла.

– А что… – начала было я.

– И молоко скисает в вымени у коров! – провыла Хельвин из-за шкафа. – И все компасы в Мертире взбесились!

– Не слушай ее, – извиняющимся тоном сказал Джонс. – Книжек обчиталась. Но как я могу тебе помочь? Я, старый букинист без связей?

– Старый букинист с валлийским гражданством и правом свободного перехода через границу, которому не нужны связи, чтобы попасть туда, куда мне надо.

– Хвылыночку, Четвэр, сэрдэнько! Ты хочешь, чтобы я отвез тебя в Мертир?

Я кивнула. Джонс был лучшим и единственным моим шансом, единым в двух лицах. Но ему мой план понравился вовсе не так сильно, как мне бы хотелось.

– А зачем мне это делать? – резко спросил он. – Знаешь, что бывает за контрабанду? Хочешь, чтобы твой старик окончил дни в Скокхольмской камере? Слишком много хочешь. Я чокнутый старик, но не дурак.

Этого я ожидала.

– Если поможешь нам, – начала я, зарывшись в портфель, – я отдам тебе… вот это.

Я положила на прилавок листок бумаги. Джонс коротко вздохнул и тяжело плюхнулся в кресло. Он с первого взгляда понял, что это такое.

– Как… как ты это достала? – с подозрением спросил он.

– Правительство Англии очень высоко ценит возвращение «Джен Эйр» – достаточно высоко, чтобы пойти на сделку.

Он наклонился и схватил листок. Это был, во всей своей красе, ранний рукописный набросок «Детей лета», первого стихотворения в первом опубликованном сборнике Дилана Томаса. Время от времени Уэльс требовал возвращения национальной культурной ценности.

– Это не может принадлежать одному человеку, – медленно проговорил он. – Это достояние всей Республики. Это наше наследие.

– Согласна, – ответила я. – Можешь делать с рукописью, что пожелаешь.

Но Джонс-Манускрипт не поддался. Я могла бы организовать для него представление дилановского «Млечного леса» в исполнении Ричарда Бартона, этого валлийского Лоуренса Оливье, и все равно он отказался бы доставить нас в Мертир.

– Чет, ты слишком много хочешь! – чуть не плакал он. – Законы очень суровы! У Хеддли Кувринах [22] везде свои глаза и уши!

У меня упало сердце.

– Я понимаю, Джонс. Спасибо.

– Я отвезу вас в Мертир, мисс Нонетот, – вмешалась Хельвин, глядя на меня с полуулыбкой.

– Это слишком опасно! – прошептал Джонс. – Я запрещаю!

– Ша! – ответила Хельвин. – Довольно с меня твоих разговоров. Я каждый день читаю о приключениях, а теперь могу попасть в приключение сама! И потом, уличные фонари потускнели нынче ночью! Это знак!

Мы просидели в гостиной дотемна, затем совершили весьма некомфортное и шумное часовое путешествие в багажнике «гриффина-12», принадлежащего Хельвин. При пересечении границ мы со страхом прислушивались к разговорам по-валлийски, потом нас безжалостно трясло на выбоинах по дороге в Мертир. Второй КПП стоял как раз перед въездом в столицу. Это было необычно – видимо, маневры английских войск достигли опасной точки. Через несколько минут мы остановились, и багажник открылся. Хельвин велела нам выскакивать, и мы, постанывая, выбрались из нашего неуютного убежища. Она показала нам дорогу в «Пендерин-отель», а я предупредила, что если к рассвету мы не вернемся, то не вернемся никогда. Она улыбнулась, пожала нам руки, пожелала удачи и поехала в гости к тете.