Ледяная старуха в Снежном замке (СИ) - Дашевская Анна Викторовна "Martann" (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Буало полез в компьютер за протоколами допросов свидетелей, почесал затылок и сказал:
— Рядом — мадам Фернье, напротив Минна Шмидт.
— Давайте горничную вызовем сюда, а к секретарю можно сходить, — предложила Лавиния.
— Я схожу, — вызвался Алекс.
Минна Шмидт пришла в кабинет начальника службы безопасности минут через пять. Ее остренький носик подергивался от любопытства, глаза блестели.
— Присаживайтесь, Минна, — Буало вежливо предложил девушке стул. — Я вас оторвал от работы на минуту, у меня всего пара вопросов.
— Ой, да пожалуйста! Я, можно считать, уже всю работу сделала, там мелочи остались, их и Жюли докончит. Спрашивайте, господин Буало.
— Скажите, Минна, вы ведь девушка наблюдательная?
— Конечно, господин Буало, горничной по-другому нельзя! Есть ведь такие гости, что не дай боги что-то сдвинуть в комнате, хоть баночку с кремом переставить, сразу скандалят. Так что мы сразу примечаем, что как.
— Отлично. Тогда давайте вспомним тот праздничный ужин в честь открытия сезона…
Увы, вся наблюдательность Минны Шмидт оказалась совершенно бесполезной: во время ужина она ничего необычного не заметила, а сразу после горячего ушла танцевать. Буало ласково с ней попрощался и выпроводил; остальные сыщики вышли из-за полога незаметности, который должен был скрыть их присутствие от любопытной горничной, и Лавиния сказала:
— Давайте посмотрим, кто еще сидел рядом, может, не прямо напротив, а чуть в стороне. Конечно, получить магвестник — дело одного мгновения, вполне мог никто ничего и не заметить.
Мишель снова полез в компьютер.
— Мадам Руссо и Минна сидели с правого края стола, дальше была стена с окном. Слева от Минны был… ага, Дени Ранье из детского клуба, потом Фонтен, потом Жак, консьерж…
— Думаю, достаточно. Зовите господина Ранье.
Когда Верещагин вернулся в кабинет начальника службы безопасности, его даже не сразу заметили: там шло жаркое обсуждение результатов допросов.
— А я говорю, он что-то скрывает! — кипятился Карвер.
— По-моему, он был абсолютно искренен! — твердо возражала Барбара.
Госпожа Редфилд сидела в углу, покачивая туфельку на большом пальце ноги, маленькими глотками пила кофе и улыбалась.
— У меня информация! — громко сказал Алекс, перекрикивая шумную дискуссию.
— Очень хорошо! — Лавиния перестала развлекаться и выпрямилась, спорщики замолчали. — Рассказывайте. Секретарша что-то видела?
— Да, теорию Барбары она подтвердила. На мгновение на руку мадам Руссо села белая птичка, если бы Луиза не смотрела на нее в этот момент, не заметила бы.
— Значит, был магвестник… он-то и вытащил нашу даму с праздника. Интересно было бы узнать, от кого именно, но это, боюсь, только у нее самой и можно выяснить, — вздохнул Карвер. — А как славно было бы прийти к Перелому года с закрытым делом!
— Вряд ли получится, если учесть, что до Перелома осталось… — взглянув на часы, Лавиния покачала головой, — меньше девяти часов. Кстати, кто-нибудь помнит, во сколько сегодня коктейль?
— В восемь, — ответил Алекс.
— Тогда я предлагаю разойтись. Эдмонд, я с вами вместе дойду до стражи и проверю щиты на камерах. Что же касается мадам Руссо, то, возможно, сегодня вечером у нас будет дополнительная информация.
ГЛАВА 20
Некоторое ощущение дежа вю посетило Алекса, когда он, в смокинге, белоснежной рубашке и галстуке-бабочке спустился в лобби отеля на праздничный коктейль. Потом он сообразил, что всего неделю назад точно так же стоял с бокалом шампанского в руке, а вокруг были те же самые люди. Ну, наверное, дамы блистали другими нарядами и драгоценностями, но кто же это помнит, кроме них самих?
Его юные спутники, светски улыбаясь, пили сок. Стасу и Сержу компания была не нужна, хватало друг друга, и они шушукались в сторонке. Катерина о чем-то беседовала с Соней Мингард, и ее комментарии уже не раз заставили оперную диву давиться смехом.
— Не скучаете? — негромко спросила Барбара из-за его левого плеча.
— Уже нет, — ответил Алекс, поворачиваясь. — Вы очень красивая сегодня!
— Спасибо. Я старалась!
Молодая женщина и в самом деле была необыкновенно хороша в платье из серебристых кружев. Каким-то хитрым образом свои довольно короткие волосы она ухитрилась поднять в высокую прическу, в которой сияла рубинами не то заколка, не то корона. Открытые плечи прикрывал палантин из драгоценного соболя.
— Признаюсь, — Верещагин приблизил губы к самому ее уху и прошептал, — Днем на трассе вы были совершенно обворожительны. Совсем по-другому, но обворожительны, и я не могу решить, тогда было лучше или сейчас.
— А вы не решайте! — так же тихо ответила Барбара. — Тогда была одна роль, сейчас другая, в больничной палате — третья. Но это все та же я.
Тем временем Кристиан де Вир вышел на середину зала. Голоса, смех, звон бокалов постепенно стихли, и директор «Эдена» сказал:
— Дорогие друзья, близится Перелом года. С сегодняшней полуночи с каждым днем время тьмы будет становиться короче и короче, и это значит — нам есть, что праздновать!
Он говорил недолго, минут пять. Гости слушали эту речь со вниманием, и у Лавинии была возможность вглядеться в лица и ауры, попытаться прочесть эмоции, еще раз поискать того, чей магвестник выдернул мадам Руссо с вечеринки в честь открытия сезона.
Речью директора отеля официальная программа празднования началась и закончилась. После него вышла вперед Соня Мингард, совершенно ослепительная в пурпурно-золотом наряде, глядя на Алекса, потрогала пальцами висящий на бархатной ленте бриллиант, улыбнулась и запела. Волшебному голосу не нужно было сопровождение, ария Царицы Ночи исполнялась а сареllа, и гости замерли в восхищении. Алекс подумал, что Буало был прав: владение голосом, умение петь, актерское мастерство были вложены в душу Сони самим Беленусом, а то, что порою ей не хватает силы, можно восполнить…
Когда прозвучала последняя нота арии и загремели аплодисменты, к нему пробралась Катя, подергала за рукав и спросила:
— Ты не знаешь, где госпожа Редфилд?
С высоты своего роста Верещагин оглядел зал и ответил тихо:
— Вон там, справа, у стены. Все в порядке?
— Абсолютно, — девочка кивнула и скользнула сквозь толпу туда, куда указал ей дядюшка.
И в самом деле, Лавиния стояла у стены, держа в руке бокал с шампанским, и задумчиво разглядывала толпу.
— Добрый вечер, — сказала Катя, вставая рядом.
— Добрый, — согласилась ее наставница. — Или нет, но во всяком случае точно вечер. Что скажешь?
— Я нашла ту ауру, — с некоторым торжеством заявила девочка.
— Покажи.
— Камилла Штакеншнейдер, вон она стоит возле самой эстрады и пялится на госпожу Мингард.
— Не может Камилла быть дочерью мадам Руссо… — ответила Лавиния, вглядываясь в аурограмму. — Посмотри сама, почти нет совпадений!
Она поймала себя на том, что говорит с тринадцатилетней девочкой, как со взрослой, и та отвечает, как равная. «Вот тьма, — промелькнула мысль, — нельзя ее втягивать в активное расследование. Но какой будет аналитик, когда подрастет и выучится!».
— Совпадения есть, но на более глубоком уровне, чем дает аурограмма! — ответила тем временем Катя. — Вот посмотрите, одинаковые пятна сине-зеленого цвета в районе висков… Я думаю, она родственница, но не дочь, какая более дальняя степень. Племянница, может быть?
— Может быть… Спасибо, дорогая, это очень важно. Я… постою тут и подумаю немножко, хорошо? А ты иди, сегодня праздник, надо веселиться.
— Ладно, — спокойно ответила девочка и ушла.
Лавиния прислонилась к колонне и прикрыла глаза. «Племянница… очень может быть. Я запрашивала данные в центральном архиве на Флору Руссо, надо будет запросить и на Камиллу. Но ответ будет только завтра… С другой стороны, они все уверены, что мы их не подозреваем, не должны сбежать. Так, минуточку. Как могла баронесса Штакеншнейдер участвовать в преступлении, если она валялась без сознания у себя в номере? Кто там при ней был, компаньонка, медик и санитарка? А их опрашивали?»
