Смена климата (СИ) - Игнатова Наталья Владимировна (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
У отца объяснять получалось куда лучше. Даниэла-то его тогда поняла. А сама сейчас, похоже, только сбила Онезима с толку.
— Я догадываюсь, что он не бесплотен, — Онезим улыбнулся, — ты выражаешься метафорически.
— Н-не совсем…
Лучше не стало.
— Тело есть, но оно… не считается. Как если бы его не было. Остается душа, а Заноза, — Даниэла развела руками, — ему восемнадцать лет, он просто не успел ничего сделать такого, чтобы испачкать душу.
— Большинству людей не удается сделать ничего такого за всю свою жизнь, — мягко сказал Онезим. — Для того и дана нам совесть, чтобы души оставались чистыми. Так чего они хотят, если не причастия и не моей смерти?
— Узнать вас. Я ведь рассказывала об отце, он предубежден, но прислушивается ко мне. Наверняка, это он попросил их приехать.
— А им самим, этому… Занозе, было бы не интересно? Без просьбы твоего отца?
— Не знаю. Думаю, они не поверили в вас, даже когда он рассказал. До мозга костей материалисты и прагматики, никаких сказок, тем более, никаких чудес.
— Материалист, отрицающий существование своего тела? — Онезим рассмеялся. — Даниэла, ты запуталась сама и запутала меня, могу вообразить, что же ты рассказываешь обо мне отцу, и сколько он способен понять из твоих слов. Я просто обязан встретиться с этими господами. Не предупреждай их о том, как я выгляжу. Иди домой, я тебя позову, когда мы познакомимся.
…Когда дверь за Даниэлой закрылась, Онезим негромко произнес:
— Франсуа, свяжись с блок-постом. Прикажи уничтожить обоих.
— Дипломатия — это умение вести себя вежливо даже под прицелом, — скучно сказал Хасан.
Заноза удивился:
— Под прицелом себя обычно вежливо и ведут. Для того ведь и целятся.
Ответом ему был взгляд. Нет — ВЗГЛЯД. Хасан как бы молча сказал: «да ну?», и в этом молчании Заноза услышал больше скепсиса, чем если б Турок говорил вслух.
— Вот что сразу? — ему казалось, что он вообще всегда ведет себя вежливо, пока не становится ясно, что перестрелки не избежать. — Я же ничего не делаю. А если б не ты, между прочим, я бы и не знал, что у них тут гранатометы с огнеметами, сидел бы себе спокойно и ждал, пока пропустят.
— Скорострельные пушки на обеих вышках.
— Спасибо, я помню.
Прежде чем ехать в Бакед, они тщательно изучили снимки миссии, сделанные со спутника. Прошлой ночью пришли сюда пешком, оставив машину подальше от любопытных взглядов, и провели рекогносцировку на местности, выбрав несколько точек для экстренного входа. Или выхода. Зависело от того, с какой стороны смотреть. На полосе отчуждения полно было растяжек, ветер посвистывал в спирали Бруно, а Хасан, будто этого мало, сказал, что он бы для верности еще и заминировал подходы, и снаружи, и изнутри.
— От слишком прыгучих гостей, которым заграждения — не помеха.
Мины — это было плохо. Гранаты — тоже не подарок. Еще баррикады простреливались из соседних домов, откуда велось круглосуточное наблюдение.
— Я их чую, — признался Заноза.
— Мины?
— Ага.
— Мне нужно как-нибудь привязать тебя к стулу, выдать перо и блокнот, и не отпускать, пока ты не составишь список всего, что умеешь. Что значит «чуешь»? Можешь найти по запаху?
— Ну, да.
Хасан только головой покачал.
— Я-то думал, тебя обзывают собакой потому, что характер скверный.
— Бешеной собакой, — уточнил Заноза. — По-любому, из-за характера. Но нюх у меня тоже собачий.
В общем, входы в Бакед, и выходы из него, они присмотрели еще прошлой ночью. Но попасть в миссию на законном основании и покинуть ее, ни с кем не поссорившись, было предпочтительней, чем под обстрелом обходить мины и растяжки. Разминировать же подступы заранее — дело слишком рискованное. Слуги, стерегущие полосу отчуждения, наверняка, умели видеть сквозь «туман». Их тут было около сотни, при таком количестве они просто обязаны были обладать всем набором дайнов, включая ясновидение.
Если б кто-то заметил на баррикадах двух чужаков и поднял тревогу, о мирном визите в Бакед точно пришлось бы забыть. А врываться сюда с саблей наголо, не зная, где Даниэла, не представляя возможностей Онезима, бессмысленно. Даниэлу не увезешь, перекинув через седло, она против будет, да и Алаа такой цели перед ними не ставил. Онезима найти и убить, конечно, можно, но тут уж против был сам Заноза. Не хотелось ему убивать неизвестно кого неизвестно за что.
Вот и сидели в машине перед двумя скорострельными пушками, под прицелами гранатометов и огнеметов. Вели себя дипломатически. Пока, наконец, искаженный мегафоном голос не проревел на всю округу:
— О’кей, парни, вы можете проехать. Добро пожаловать в Бакед.
Стальные створки ворот раздвинулись гладко, почти беззвучно. Хороший механизм, и следят за ним хорошо. Следовало ожидать, что и за оружием местные обитатели ухаживают столь же старательно.
Заноза не знал, что радует его меньше, ухоженные огнеметы, ухоженные гранатометы или ухоженные пушки. Что хуже? Да все хуже!
По ним начали стрелять сразу, едва закрылись ворота.
Рухни небо на землю, и то не было бы такого грохота, огня и взрывов. Хасан машинально фиксировал очереди из обеих пушек, гранатометные залпы, непрерывный пулеметный огонь. Из окна вертящегося, мечущегося, перепрыгивающего с колеса на колесо автомобиля, целиться было неудобно, но он снял стрелка на одной из вышек.
Машина словно взбесилась, казалось, она по собственной воле, повинуясь собственному инстинкту выживания, уворачивается от выстрелов. Заноза касался руля самыми кончиками пальцев, рукоятка переключения передач под правой рукой плясала бешеный танец, они делали невероятные вещи — этот упыреныш и автомобиль, вдвоем — совершали фигуры высшего пилотажа, не отрываясь от земли. Хасан обезвредил вторую пушку, а их так и не достал ни один снаряд, ни одна граната. Пулеметные очереди дважды прошили машину насквозь, но пули почти не зацепили их двоих. Живые были бы уже мертвы, а они и так…
Давно умерли.
Деваться было некуда. Улица упиралась в баррикаду, в минное поле.
— Я скажу, когда… — Занозу было почти не слышно, даже в гарнитуре, но Хасан понял.
Автомобиль в очередной раз пошел юзом, развернулся носом к воротам…
— Сейчас!
Хасан выдернул Занозу из-за руля и спиной вперед вывалился в дверь, уповая на то, что если их и видно сквозь «туман», то не видно в темноте, сквозь завесу дыма и пыли. Они скатились на обочину, машина по инерции завершила полный разворот и ее понесло вперед. На мины. Под гранатометные залпы. Мгновение спустя прогремел взрыв, и Хасан прижал Занозу к земле, не столько прикрывая от осколков, сколько не позволяя видеть рыжий огонь в черных дымных клубах.
Им нужно было туда. В самое пекло. Пройти сквозь огонь, чтобы укрыться в доме-баррикаде. Мины, растяжки — шайтан с ними, под таким прикрытием их можно обойти.
— Не смотри! — приказал Хасан.
— Не смотрю, — Заноза жмурился, цеплялся за него обеими руками, — шайзе… давай, идем, а то я сейчас пойму, куда нам надо и сбегу прямо под пули.
— Allahın cezası [24]… — Хасан перекинул его через плечо, другой рукой подхватил винтовку, и бросился в огонь, пережигая кровь в дайны, чтоб двигаться как можно быстрее.
Сложнее всего было загораживать от Занозы огонь. Обломки машины разбросало взрывом по всей улице, пламенем занялся один из домов и остатки палисадника, огораживающего другой. Хасан стоял в дверном проеме назначенной убежищем руины, отделенный от стрелков лишь пылающей завесой, и чувствовал себя мишенью. А еще — растопкой.
Он тоже не любил огня. Никто из мертвых не любит.
