Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин (читаемые книги читать txt) 📗
Он набрал номер и приложил телефон к уху.
— Беккер? Мне нужна госпожа Шварц. Срочно.
Санкт-Петербург. Двадцать пятое ноября. Офис консалтинговой компании «Schwarz&Co». Поздний вечер.
Госпожа Шварц изволила почивать. Мало кто знал, что Детям Каина сон необходим так же, как и людям, а скорее даже — как кошкам. Мозг практически бессмертных существ нуждался в отдыхе, иначе постоянное напряжение сводило их с ума. За тысячи лет на этом обожглись многие вампиры, считавшие, что после обращения они лишены абсолютно всех человеческих слабостей. История неоднократно доказывала, что подобное утверждение, мягко говоря, не соответствует действительности. Сон был необходим Детям Каина, чтобы избавить их от тяжести проблем и груза ответственности за когда-то принятое решение или насильственное обращение. Для того, чтобы была возможность забывать. Забывать о бренности тех, кто когда-то был родным и близким, забывать о том, что само существование Ночного Народа зиждется на чьих-то страданиях, а то и смерти. Забывать о прошлой жизни. Именно поэтому сон являлся для вампиров чем-то сакральным, не принимающим чужого вторжения. И нарушение сна было, пожалуй, одним из самых серьёзных грехов, упомянутых в религии Каина, наряду с убийством себе подобного: «Не нарушь чужого сна, ибо только во сне мы становимся тем, кто мы есть, и забываем о том, кто мы по сути».
В данном случае у дворецкого Анны не было иного выхода, кроме как прервать сон своей госпожи. Звонок, поступивший на её телефон, был с того самого номера, а уж голос, немедленно потребовавший госпожу Шварц к аппарату, и вовсе вызвал дрожь в нижних конечностях. Именно поэтому Эрнтемонат Беккер, Дитя Каина с более чем двухсотлетним сроком жизни, довольно долго мялся у дверей личного кабинета своей хозяйки. Но всё же решился переступить через давно въевшийся в плоть и кости этикет и нарушил её покой:
— Госпожа…
Помещение, погружённое в полумрак, изначально не предполагало окон по своей планировке. Бежевая и белая драпировка на стенах, свечи, свитки с изречениями Кун-цзы — в последнее время госпожа Шварц увлеклась культурой Востока, — оригами на небольших бамбуковых столиках и, как дань традиции, огромный гроб красного дерева. Открытый.
— Госпожа Шварц, я приношу все возможные извинения, но…
Сила главы клана на мгновение коснулась сознания дворецкого, прочитала всё, что ей было нужно, и отступила.
— Нет нужды просить прощения, August, я слышу, что моё присутствие неотлагательно. Кроме того, не стоит спать до полуночи, это развращает. Трубку.
Беккер с поклоном передал телефон госпоже и деликатно отвернулся: Анна предпочитала не стеснять себя одеждой во время сна.
Госпожа Шварц поднесла мобильный к уху.
— Анна. Прошу простить за ранний звонок. Мне необходимо определённое объяснение ваших действий, — голос Воина, как всегда в последнее время, жёстко диссонировал со стилем и содержанием речи. Шварц поморщилась:
— Давай будем, наконец, проще, а то я разозлюсь, средний из старших.
— Короче, — тут же перешёл на привычные некогда интонации Воин, — у нас утечка, упырица. Из самых что ни на есть верхов. Остальные подтянутся позже. Ты нужна мне прямо сейчас, чтоб понять, что это не ваши облажались. Бери за зад всех, кто в теме проекта, и дуй сюда. Диспозиция ясна?
Анна мигом села и поправила растрепавшиеся волосы. Она уже давно просила начальника Второго отдела вернуться к прежнему стилю общения, но необходимый результат был покуда недостижим. И тут вдруг… А это значит — что?
— Поняла тебя, Воин. Полчаса, и мы на месте. Устроит?
— Да. Я выслал к твоей резиденции бойцов. Поедешь с сопровождением.
— Всё настолько серьёзно?
— Да.
— Хорошо. Жди.
— Жду.
Глава клана отложила телефон и посмотрела на стену. «Лишь то — ошибка, что невозможно исправить», — изрёк ей свиток со словами Учителя.
— Такой ошибки я не совершала, — пробормотала Анна, выбралась из гроба и принялась одеваться. — Я же не дура, в конце концов. Ладно. Кажется, мои отношения с Агентством переходят на новый уровень. Оно и к лучшему. Или нет? В любом случае, стоит подготовиться. Получаса более чем достаточно.
Санкт-Петербург. Двадцать пятое ноября. Станция метро «Маяковская». Поздний вечер.
Осенняя смесь дождя со снегом не щадила ни окраины города, ни его центр. Дренажная система не справлялась с как обычно «неожиданно» наступившей непогодой, и передвигаться по самому знаменитому проспекту Петербурга, даже в столь позднее — а значит, не очень людное — время было непростой задачей.
Неподалёку от выхода из метро, возле фонарного столба на продуваемом всеми ветрами перекрёстке, стоял мужчина. Вот уж ему-то в любом случае было наплевать на непогоду: во-первых, благодаря плотной одежде, с ткани которой, не впитываясь, катились мутные ручейки, а во-вторых — из-за шикарных демисезонных ботинок «сорок-последнего» размера. Надвинутая на глаза кожаная кепка на меху надёжно скрывала в тени глаза и нос здоровяка, оставляя на свету только гладко выбритый подбородок и щёки с ямочками, трогательными даже при столь брутальной внешности.
В какой-то момент, следуя одному ему ведомым мыслям, мужчина встряхнулся, провёл по плечам широкими ладонями в кожаных перчатках, стряхивая капли, и двинулся в сторону круглосуточной кофейни. Десяток-другой шагов, каждый из которых иной бы считал за два стандартных, и дверь гостеприимного заведения закрылась за его спиной.
В кофейне мужчина, не теряя времени, прошёл вглубь зала и сел за столик. Стянул перчатки, сунул их в снятую кепку, давая посетителям возможность рассмотреть широкий борцовский затылок и ёжик каштановых волос. Широко расставленные карие глаза с теплотой посмотрели на того, а точнее, ту, кто ждал его за этим столиком. Странное дело: если внушительный мужчина притягивал взгляды и с лёгкостью врезался в память своей несколько нестандартной внешностью, то его собеседницу вряд ли бы кто-то смог описать и под пытками. Да, сидела рядом какая-то девица. Тощая, вроде бы. И, кажется, брюнетка. Или рыжая… Или она вообще шапку не снимала. Была и была. Ну а уж разговор, который вёлся за этим столиком, и подавно был скрыт от досужих ушей вуалью.
— У меня адски мало времени, Винс, — произнесла девушка, ограничив приветствия коротким кивком. — Честное слово, я была бы рада с тобой поболтать, как прежде, но умоляю: у меня пять минут, не более. Рассказывай.
— Я принёс три фразы, — послушно начал названный Винсом. — И да, можешь не напоминать: никаких имён. Итак, он просил передать следующее: «Ни в коем случае не действуй сама. Ты помнишь, как зачищать следы, но вокруг тебя не идиоты. Направь на след, не создавай его». И добавил: «Ни при каких обстоятельствах не отправляйся туда самостоятельно».
Собеседница Винса фыркнула.
— За кого он меня принимает, скажите на милость? — вопрос был явно риторическим. — Он что, считает, что я малолетка, способная похерить многолетний план во имя собственных амбиций? Или что шило в моей заднице достигло размеров клинка Зигфрида? Ладно, с предупреждениями всё ясно. Что скажет третья фраза по моему вопросу?
Винсент положил на стол бумажку, которую несколько месяцев назад получил в Осаке.
— Это адрес. В Екатеринбурге. Цитирую: «Там женщина, которая тебе нужна».
— Сплошные женщины, — ещё раз фыркнула та, будто не причисляя себя к этому полу. — Правы, ох правы были французы: хотите на задницу проблем — ищите женщину.
— Кажется, там было как-то не так, — неуверенно протянул здоровяк. — Но как правильно, я не помню. Ты же знаешь…
— Знаю, знаю. Какая разница, так или не так? Смысл точно был этот. Ну да черт с ними, с французами и их бесконечными les femmes. Ещё что-то?
— Нет, — покачал головой Винсент. — Ты точно не можешь задержаться?
— Друг мой, у нас в городе опять ад, содомия, скотоложество и прочие радости жизни. Это не принимая в расчёт деятельность Агентства, чтоб ему икнулось.
