Элемент крови - Зотов Георгий Александрович "Zотов?" (читать книги полностью txt) 📗
– Да что у меня с моим телосложением может быть не так? – оскалился человек в шрамах. – Присаживайтесь. Вы сегодня как-то странно одеты – плащ с капюшоном, руки в карманах, ну прямо монах. Не подойди вы ближе – честное слово, я бы вас не узнал.
– Все так говорят, – улыбнулся гость. – Я подошел к вам чисто на минуточку поздороваться – к сожалению, уже пора бежать. Кстати, мне тут по дороге сослуживцы классный анекдот рассказали. Сейчас на прощанье вам перескажу – обхохочетесь!
Приобняв толстяка и склонившись над ним, он что-то жарко зашептал в волосатое ухо. Через полминуты оба расхохотались. Мелко трясясь, здоровяк вытирал выступившие слезы в уголке уцелевшего глаза – судороги смеха то и дело сотрясали его мощное тело.
– Вот это да… А муж, значит, летит с балкона и… ха-ха-ха! – дергался он.
Гость внимательно оглянулся вокруг.
– Всего хорошего, – пропел он вкрадчивым голосом. – Не знаю, увидимся ли снова.
Он направился к выходу быстрым шагом, обходя спешивших за новыми порциями брюквенного пюре людей в полосатых одеждах. В дверях он на долю секунды остановился, бросил на толстяка мимолетный, будто оценивающий взгляд – и вышел.
…К столику вернулся лысый, держа в каждой руке по пластиковому стакану. Он с недоумением уставился на содрогающегося в пароксизмах хохота коллегу.
– Что это с тобой приключилось?
– Да подожди, – отмахиваясь, снова захохотал здоровяк. – Тут только что такой обалденный анекдот рассказали… Я тебе сейчас объясню, в чем там фишка, ты тоже упадешь, гарантирую. Садись давай. О, кисель принес? Отлично, я свой допью…
Схватив стакан, где уже почти на дне колыхалась мутная вязкая жидкость, он залпом опрокинул его в широко распахнутый рот с гнилыми зубами.
Столовую сотряс дикий, нечеловеческий крик – практически вой: раздался дружный грохот подносов, выпавших из рук посетителей. Кричал лысый, глядя на останки своего собеседника, почти мгновенно рассыпавшегося в черный искрящийся пепел.
Глава пятнадцатая
Сдача
(чуть раньше, 3 часа 54 минуты)
– Нет, спасибо, – нетерпеливо сказал Калашников. – В данный момент мне совершенно не до кофе. Так что вы сказали? Я расслышал только – палач, блудница и…
– И дракон, – спокойно продолжил Иуда. – Вслед за ним последуют мертвец и ведьма. А когда последнее число будет достигнуто – тогда и случится то, чего я так жду.
Алексей ненавидел людей, обожающих говорить загадками и полунамеками. Он уже понимал, что тащить из тринадцатого подробности придется буквально клещами. Иуда откровенно наслаждался своей сиюминутной властью.
– Мертвец и ведьма? Это написано в той самой Книге? – перебил он. – Вы можете ответить, в конце концов, что это за Книга такая? И кто вообще ее автор?
Иуда посмотрел на него с королевской усмешкой:
– А вы до сих пор не догадались? Друг мой… да ведь это я.
Калашников замер, потрясенный сказанным.
– Знаменитое Евангелие от Иуды… – медленно произнес он, тяжело осмысливая происходящее. – То самое, полный текст которого так никогда и не был найден, ибо тщательно скрывался… Это и есть Книга, описывающая нынешние события в Аду?
– Именно, – ответил тринадцатый, изучая холеные ногти. – Видите ли, тогда каждый апостол писал свое личное Евангелие. У меня был всего один экземпляр – в ТУ НОЧЬ я спрятал его очень надежно, так, что найти практически невозможно. Я видел на днях по телевизору, что какие-то отдельные страницы якобы из моей Книги всплыли в Нью-Йорке. Ерунда, дешевая фальшивка. Их и в Египте обнаружили, а я никогда в своей жизни не был в Египте. Книга помещена в специальный раствор, который не позволяет ей сгнить. У меня одно предположение – кто-то в городе прочел ее и решил исполнить ПРОРОЧЕСТВО. Каким образом она попала в его руки – здесь я могу только догадываться. Но он ее нашел.
– А какое ПРОРОЧЕСТВО? – невинным тоном дошкольника поинтересовался Алексей.
– Неважно, – отрезал Иуда. – Просто отлично, что вы сообщили мне эту новость, теперь я надолго обеспечен хорошим настроением! Однако больше ничем помочь не могу.
Калашников почувствовал реальное бессилие – на этого человека никак нельзя воздействовать угрозами или давлением. В полицейском участке на Земле работалось не в пример легче. Он слыл виртуозом интеллектуальных допросов, вытягивая из арестованного информацию по крупицам. Но здесь собеседник превосходит его умом.
– Зря вы так. Если согласитесь сотрудничать, я попытаюсь изменить условия вашего содержания, – в отчаянии он понес откровенную чушь. – Разве вам тут не надоело?
– О, конечно! – издевательски заржал тринадцатый. – Рядовой мент из Учреждения запросто изменит режим моего содержания, который установлен по личному соглашению между Шефом и Голосом. И чем вы мне поможете… мальчик? Дадите еще одну дополнительную комнату? Может быть, устроим игру в стиле Клариссы и доктора Лектера – вы добьетесь, чтобы мне разрешили рисовать в камере или типа того? Вам НЕЧЕМ меня заинтересовать. Скажу откровенно: я имею личную заинтересованность в том, чтобы убийства в городе продолжались. Но вы успокойтесь – ждать осталось недолго.
– Чего? – отбросив приличия, взревел Калашников. – Чего ждать?
– Не волнуйтесь, – с улыбкой фокусника повторил Иуда. – Очень скоро вы это поймете. Если бы вы умели мыслить логично, то не пытались соблазнять меня «условиями содержания». После того как со мной ТАК поступили, должен ли я помогать ловить тех, кто доставляет неприятности одному из двух моих главных мучителей? Ваши проблемы меня попросту забавляют. А у меня здесь так мало забав…
Калашников окончательно понял, что ему ничего не светит. Он потерял время впустую, если не считать информацию об исчезнувшем Евангелии. Ему, пожалуй, следует сухо откланяться и уйти, но, глядя на самодовольного тринадцатого, он чувствовал, как его самообладание куда-то исчезает. Надо хоть чем-то поддеть на прощание эту сволочь.
– Ну да… Вы, как и все остальные, считаете, что вас наказали несправедливо, – прошипел Алексей. – Подумаешь, что-то продали? Право, такая мелочь…
– Да. Можете себе представить, я недоволен, – улыбка Иуды поблекла. – Почему в итоге досталось лишь мне? За что я уже две тысячи лет сижу в одиночке? Куда угодно, где угодно – но только не здесь! Вы знаете, что это такое – годами разговаривать только с самим собой? Пройдет сто тысяч, миллион лет – а я буду сидеть здесь в четырех стенах. Как будто другие меньше виновны! Но вы видели тут Пилата? Ну? И где же он?
– Пилат приговорен к вечной жизни – вам это известно не хуже меня, – вздохнул Калашников. – Как и то, что Понтий уже больше тысячи раз хотел совершить самоубийство всеми известными способами, включая последнюю попытку взорвать себя, обвязавшись динамитом. И что? Дело было в Иерусалиме – его посчитали арабским террористом. Теперь находится в тюрьме, получил пожизненное заключение. Пожизненное! Вы хотя бы чуть-чуть представляете, сколько еще ему осталось сидеть?
– Ну и что? – не сдавался Иуда. – Главное, что все эти годы он провел среди людей – дрался, спорил, любил, ненавидел. Я тут ОДИН. Никто не хочет говорить со мной. Продукты материализуются у меня в комнате из воздуха, точно так же – газеты и видеокассеты. Если охрана хочет со мной пообщаться, я слышу их инструкции через панель громкой связи. Может быть, ОН простил бы меня, если бы смог услышать лично – я все бы ему объяснил. Но меня к НЕМУ не пускают.
– А что бы вы ЕМУ сказали? – на этот раз садистская улыбка появилась уже на губах Калашникова. – Что вам просто до зарезу были нужны тридцать динариев?
– Нет, ну это просто невыносимо! – тринадцатый вскочил со стула, который мягко повалился на персидский ковер. – Какие на фиг ТРИДЦАТЬ динариев? Я сдал ЕГО за двести семьдесят, слышите? А то, что типа кошелек после подбросили в покои иудейского первосвященника Каифы, – так это я ему сдачу вернул, как честный человек. Он мне выплатил три сотни монет наличными, а у меня в тот момент сдачи не нашлось – вот я потом тридцатку серебром и занес, как обещал. Сколько можно уже опровергать эту клевету? Подумать только! Не история у нас, а сплошная желтая пресса!
