Тайна царя Иоанна - Хомяков Петр Михайлович (лучшие книги TXT) 📗
– А ты сам не кандидат в мастера по парашютному спорту?
– Так то по парашютному. Но согласись. Сама идея искать библиотеку возникла совершенно умозрительно. Первые доказательства на этом пути тоже получены чисто интеллектуальными методами. Наконец, вход в лабиринт, где она лежит, найден. И тоже предварительно вычислен, в результате все тех же, не любимых тобой раздумий. Остается всего ничего.
– Я не то имел в виду, – сказал Виталий. – Просто, мы должны как-то облегчить наши поиски с помощью наших размышлений. Но мы ничего пока не облегчаем, а только пугаем сами себя, что вход должен быть уж очень заковыристый. Ведь Юра в нем спрятался.
Но, во-первых, он спрятался ночью. Во-вторых, этот хоругвеносец туда потом так и не удосужился придти. Его успели грохнуть раньше. Так что вход может быть довольно прост. И нечего самих себя пугать, какой же это он может быть сложный!
– А что, ты прав, – задумчиво сказал Кузнецов. – Тогда, спать. Завтра поедем туда на велосипедах. Ибо место это хотя и не так далеко, но пустынное. И если мы найдем вход, не хотелось бы оставлять там надолго без присмотра машину. А велики можно припрятать где-нибудь, рядом.
Август в этом году стоял чудесный. Природа как бы отыгрывалась за холодный дождливый май и неустойчивые июнь и июль. Конечно же, конец лета не мог не чувствоваться. Но стоявшая с конца июля уже пятую неделю солнечная погода вопреки всякой логике вселяла надежду на продолжение лета.
Боже, до чего же все-таки сильна в озябшем русском сердце мечта о лете. Теплом и долгом. Недаром и славянский рай назывался «Страной вечного лета». И как же этого лета нам не хватает.
А все эти восхищения зимой понять тоже не сложно. Так восхищаются нелюбимой женщиной, которую, увы, вряд ли удастся сменить на воплощенный идеал. Вот и восхищаются.
Чтобы с ума не сойти от тоски, дав ей волю.
Вот и сейчас сердце со скрытой тревогой ловило признаки надвигающейся осени. Но единственным напоминанием о ней были густые утренние туманы, висевшие над речной долиной. Исчезающие без следа часа через два после восхода солнца.
Таким вот ясным солнечным утром и выехали Кузнецов и его товарищи к Симонову монастырю.
Муртазов этой ночью попытался проникнуть на стройку. Но сильно получил по морде от невесть откуда взявшихся сторожей. Которые были не какие-нибудь старики, а ветераны Афганистана. Это он понял почти сразу, когда прихватив его на объекте, его стали молча и профессионально, как это говорится на молодежном сленге, «метелить».
Он не пытался что-то объяснять, или очень уж упорно сопротивляться. Выбрав самого слабого противника, он сделал резкий выпад в его сторону, и, прорвав кольцо окружавших, бросился бежать.
Его особо и не преследовали. Ловить кого-либо охрана указаний не получила. Ей приказали никого не пускать, а пытающихся проникнуть, хорошенько поучить, что они и сделали.
В силу этих обстоятельств, Муртазов проснулся довольно поздно.
Придя в парк, на то место, где стоял ранее его мольберт, он увидел, что работа на стройке Тонкова кипит. Интересовавшая хоругвеносца старая стена капитально бетонировалась.
Муртазов вдруг осознал, что почти потерял возможность отслеживать ситуацию. Где теперь перехватывать Кузнецова? Впрочем, одно обстоятельство его радовало. Его догадка в отношении профессора подтвердилась. Именно он спускался вчера в лабиринт вместе с хозяином стройки.
А собственно, что я паникую, – подумал Муртазов. – Буду перехватывать антихриста у его дома. Адрес он заблаговременно узнал через Маляева.
Мыльников в начале этого, богатого событиями дня тоже был погружен в размышления. Его приятно удивили карьерные успехи. И он, конечно же, несмотря на отпуск, выбрал время и зашел в родное управление. Поговорил с Егоровым и вообще начал постепенно осваиваться в новом статусе.
В частности, он одобрил свой новый кабинет. Но именно осматривая эту, не в пример его старому кабинету, респектабельную комнату, он вдруг понял, насколько убога и она.
Поэтому уходить отсюда было просто необходимо. Уходить, чтобы не сдохнуть от тоски.
Но, так или иначе, или с Тамарой за границу, или к министру в команду, следовало прибыть с библиотекой Грозного. В первом случае, правда, всех конкурентов нужно было примитивно убрать, а во втором повязать. Всего-то разницы, – подумал Мыльников.
И решил, что выбор сделает в зависимости от развития событий. А пока, походив по родному управлению, где его все считали чуть ли не личным другом министра, он озаботился лишь получением бронежилета. Максимально усиленного варианта этого изделия. Зачем оно новому заму начальника никто не интересовался. И как можно вообще задавать глупые вопросы фавориту министра?
После этого Мыльников, не мудрствуя лукаво, одел форму, напялил бронежилет и поехал к дому Кузнецова. Разумеется, на служебном автомобиле с шофером. Предварительно, он заехал к себе домой и взял свой неучтенный пистолет. Ибо брать табельное оружие для такого дела было бы наглостью даже для министерского фаворита.
Подполковник попросил шофера встать поодаль от дома профессора, в поле на пригорке. И ждать его там. Он отошел от машины на приличное расстояние, достаточное, чтобы шофер не мог видеть, чем он занимается. Впрочем, шофера это и не интересовало.
Что входило в планы Мыльникова. Этого водилу надо было потом отправить восвояси назад в управление.
Обосновавшись на выбранном месте, Мыльников вынул бинокль и начал наблюдать за домом. Хотя, он пока не предполагал, что же он надеется увидеть.
День перевалил за полдень. И никакого шевеления вокруг дома не было. Похоже, там сейчас не было ни хозяина, ни гостей.
Впрочем, один гость появился. Судя по всему, непрошенный. И Мыльников прильнул к окулярам.
Муртазов пошел к дому Кузнецова сразу после посещения стройплощадки. Пошел просто так, решив, что дальнейшие решения он примет на месте. Обойдя ограду, он убедился, что во всяком случае, во дворе, никого нет. А калитка заперта.
Тогда, набравшись наглости, он стал звонить в звонок, кнопка которого находилась около калитки. До слуха хоругвеносца глухо доносилась из дома мелодия звонка. Но на нее никто в доме не реагировал.
– Чего звонишь, милок, – раздался сзади старческий голос.
Муртазов обернулся.
– Да вот, дело есть к хозяину.
– Зайди вечером. Уехал он с утра со своими гостями.
– А куда?
– Да откуда ж мы знаем. Сели на велосипеды и поехали. Михалыч у нас мужик хоть и в летах, но спортивный. У-у-ух, какой спортивный.
– Да, это всем его знакомым известно, – с видом знатока важно подтвердил Муртазов. – Ну, ладно, зайду вечером.
И он пошел прочь.
Кузнецов, Алексей и Виталий спрятали велосипеды, забросав их ветками, и начали обход того участка, который, по мнению профессора, был наиболее перспективен с точки зрения возможности найти вход в подземелье.
Место было глухое, и было видно, что его давно никто не посещал. То, что оно имело отношение к монастырю, доказывали редкие обломки каменных плит, на которых часто попадалась все та же искривленная свастика. Правда, обломки были небольшие и не могли прикрывать вход в подземелье.
Они, правда, нашли одну достаточно большую плиту. Попытавшись ее сдвинуть, наши кладоискатели убедились, что это достаточно трудно. Вряд ли такую плиту мог как-то переместить один человек.
И все же они продолжили свои попытки, которые были вознаграждены. Плита сдвинулась. Мало того, она оказалась лежащей на некоем подобии фундамента из белого камня. Фундамент, как сказали бы современные строители, был ленточным. Четыре стенки образовывали прямоугольник, уходящий в землю.
Кузнецов не обмолвился ни одним словом с ребятами. Они, казалось, начали понимать друг друга телепатически. С утроенными усилиями они окончательно сдвинули плиту. И начали вынимать землю из этого «фундамента». Они работали истово. Но ничего, кроме земли эти четыре стенки не обрамляли.
– Пора бы перекурить, – первым сдался Алексей.
