Танго дьявола - Эрве Жюбер (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
— Пошли, я возвращаю вас в родное гнездо.
Писатель поспешно собрал наброски пятнадцати задуманных романов и сложил их в кожаный саквояж, принадлежавший Груберу.
— Капюшон обязателен? — с отвращением спросил он.
— Вы правы. — Мишо убрал капсулу. — Сделаем так, словно мы не виделись. Фулд когда-то отыщет вас. Уверен, что вы очаруете его в момент знакомства.
— Согласен, согласен.
Пишенетт зажмурился, зажал рот и уши. Мишо разбил капсулу о макушку его черепа. Содержимое капсулы потекло по лицу, одежде, ботинкам и полностью накрыло его поблескивающим синтетическим панцирем.
— Фу! — сказал он, проводя пальцем по потерявшим чувствительность губам. Тонкий, прозрачный слой менял голос и дыхание. — Отвратительно.
— Пока мы не нашли ничего лучшего, чтобы скрыться от метчиков.
Они вышли из дома. Автомобиль министра стоял на улице поодаль. Писатель крутанул ручку и сел рядом с Мишо, который отпустил ручной тормоз. Машина покатилась вниз по склону. Капли с оглушительным шумом ударялись о капот.
— Наверху лучше! — сообщил Пишенетт.
Погруженный в свои мысли Мишо не ответил.
— Над облаками дождя никогда не бывает! — Никакой реакции. — Вы онемели или опять оглохли?
Мишо медленно повернул голову к своему пассажиру. Пишенетт уже встречался с этим взглядом буканьера в таверне южных морей. А потому решил замолчать и углубился в собственные мысли… заглянув на мгновение в комнату, где стояла кровать с балдахином. Увы, пустая.
— Крошка моя! Маринетта! — позвал он.
Но Мата Хари не шла на зов. Он подождал, потом добавил:
— У меня сюрприз! Я весь запанцирен! Жемчужный занавес едва шелохнулся, и писатель вздохнул.
ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ
— «Таковы пять обязательств, которые я берусь соблюсти, если вы проголосуете за меня во втором туре. Первое: снизить все налоги на тридцать процентов на два первых года моего муниципата».
— Не вижу, почему он должен лишать себя удовольствия обещать неисполнимое, — прокомментировал Отто Ванденберг.
— «Второе, — продолжил Штруддль, — безопасность для всех».
— Удивительно, что он не поставил это на первое место, — заметила Сюзи.
— «Третье — муниципальный приоритет. Все иностранцы будут отправлены за пределы плотины. Вакантные квартиры передадут нуждающимся в жилье базельцам».
— А цыган лишат гражданских прав, — продолжила юрист.
— Здесь начинает дурно попахивать, — согласился Пленк.
— «Четвертое — обезвреживание Туманного Барона». Некое излишество, если вспомнить о втором обязательстве. И наконец, «Пятое…».
— Что, Эльзеар?
Штруддль протер стекла очков, свернул и развернул свой экземпляр Газеты суши. Нет, он прочел все правильно.
— «Пятое — если вы проголосуете за меня, я прекращу дождь».
— Истинный перл! — рявкнул Ванденберг. — Сначала Фулд, изгоняющий чудовищ из Базеля. Затем Фулд, распоряжающийся стихиями. Такого мы еще не видели!
— Макиавелли хочет ступать по нашим мозолям, — проворчал Лузитанус.
— Нам подчиняется дождь? — удивился до сих пор молчавший Роземонд. — Я был не в курсе.
Пять человек, сидевшие в задней комнате «Двух саламандр», замолчали.
— Как три четверти базельцев решились отдать ему свои голоса в первом туре? — простонала Сюзи.
— Он обольщает, — предложил Пленк. — Голосуйте за меня, и я достану вам Луну. И все эти ослы ринулись в западню.
Лузитанус процитировал, подняв палец к потолку:
— «В Базеле живут такие олухи, тупицы и зеваки, что любой фигляр, торговец реликвиями, мул с бубенцами или же уличный музыкант соберут здесь больше народа, нежели хороший евангелический проповедник».
— Не портите доброго старину Рабле базельским соусом, — взмолился Ванденберг.
— Все это от вина Штруддля. Вот уже неделю мне кажется, что я живу в Париже во времена фонарщиков и вонючих улиц, где вам резали горло с той же легкостью, что и кошельки.
— Господин Лузитанус! — возмутился Ванденберг.
— Народ Базеля, быть может, и глуп, но если дождь продолжится и после его избрания, он его распнет, — понадеялся Пленк.
— Однако бюро рисков не предвидит никаких улучшений в ближайшие дни, — удивился Лузитанус.
Эльзеар наполнил чашки черным кофе и принес печенье. Но сегодня утром никто не был голоден.
— У нас три убитых цыгана, — напомнил Ванденберг.
— Бедняга из литейни, утопленник из мешка, найденный пять суток назад, и вчерашний плотник, — подвел итог Пленк. — Его пытали дыбой под министерским фуникулером. Я занимался его останками.
— Исторический метод не меняется, — заговорила Сюзи. — Мешок идет от римлян. Дыбу применяли во всей древней Европе. Что касается цыгана из литейни, то его казнили так, как казнили в России до 1672 года, заливая в глотку осужденному расплавленный металл. Но в те времена использовали свинец.
Все невольно сжали челюсти.
— И виновником этих убийств являются метчики! — прохрипел ректор. — Отныне у нас есть доказательство. Не так ли, Пленк?
— Да, доказательство есть, — ответил медэксперт.
— Вы читали статью про цыган? — возмутился Лузитанус. — «Они получили по заслугам…», «создание уничтожает своих создателей…», «и палачи умирают…».
— Возмутительно, — произнес Ванденберг из своего угла.
— Посмотрим на хорошую сторону этих происшествий, — проскрипел Роземонд. — Рабочий Фликар отомщен, мусоросжигатели прекратили забастовку, тротуары чисты.
— Не забывайте, что теория исторического убийцы официально поддержана властями. В Исторический квартал можно попасть только по специальному пропуску. Вся зона неуклонно превращается в гетто, — добавил Роземонд.
— Карниз почернел от зевак, — сообщил Пленк. — Базельцы наблюдают за подъемом воды. Сейчас это — самый модный спектакль.
— Возмутительно, — вздохнул Штруддль.
— До второго тура остается пять дней, — напомнил Ванденберг. — Когда Фулд придет к власти, руки у нас будут связаны.
Эльзеар вздернул бровь и повернулся в сторону зала. К таверне кто-то приближался. Он встал, подошел к двери, запертой на двойной оборот ключа, и выглянул наружу через глазок. У бронзовой лошади остановился автомобиль. Из него вылез Мартино, перешел улицу, попытался открыть дверь и несолоно хлебавши удалился. Штруддль вернулся в заднюю комнату.
— Это был Мартино, — сказал он.
Все промолчали. Ванденберг спросил у Роземонда:
— Никаких известий о Роберте?
— Никаких.
— Последней ее видела королева цыган, — заметила Сюзи.
И добавила про себя — живой.
— И наши «новые друзья» знают не больше нас? — заговорил Пленк. — Невозможно исчезнуть без следов на клочке суши размером с носовой платок!
— Мы отыщем ее, — утвердительно сказал Эльзеар.
— Святой Ансельм! — воскликнул Ванденберг. Его голос дрожал от ярости. — Конечно, мы ее отыщем! Мы же не можем уехать без нее?
— А теперь, леди и джентльмены, она покидает дом. Меланхолическая мелодия из Клуба Одинокого Сердца. Раз, два, три.
Роберта вытерла окарину серым платьем каторжанки и заиграла отрывок из битлов.
— Слишком печально, — решила она, остановившись. — Посмотрим, посмотрим. Что у нас есть еще среди одиноких сердец?
И душой, и телом погрузилась в С тобой и без тебя, но после нескольких тактов перестала играть. Слушать некому, никакого ежа-телепата на горизонте, мораль на нуле… Роберте пришлось признать, что она до дна исчерпала свою удивительную способность видеть жизнь в розовом цвете.
Она с тяжелым сердцем отправилась в ванную, села на унитаз и в сто девяносто четвертый раз за день спросила себя, что произошло на свободе за те десять дней, что она сидела в одиночке муниципальной каторги. Захватил ли Фулд власть? Продолжал ли Барон убивать? Были ли еще живы ее друзья?
В щель под дверью трижды в день просовывали поднос с едой. Свет включался и выключался по расписанию. Никаких встреч. Колдунью отрезали от внешнего мира.
