Некромантка 2 (СИ) - Лакман Дарья (бесплатные полные книги txt, fb2) 📗
Ещё мгновение и вот, перед ними в воздухе, всего в полуметре над снегом, предстал некто мужского пола. Имельда была из без того не очень румяной, а, удерживая в воздухе взрослого человека, стала постепенно бледнеть. Хотя никто этого не заметил. Внимание Мару было приковано к их гостю, если таковым можно было назвать безвольную фигуру мужчины в воздухе.
Девушка шевельнула пальцем, и мужчина жадно задышал, обретя способность крутить головой и дышать, и говорить.
— Мир именам вашим, путники! Мамой молю, не убивайте, Бога ради, прошу, умоляю, помилуйте, господа милостивые. Все что угодно просите… — мужчина вновь потерял способность говорить, только мычал.
— И твоему мир, — ровно произнесла девушка, разумом витая где-то не здесь…
Мару посмотрел на неё. Бледная, она сидела на своих ногах, глядя в никуда; в ее зрачках мерцали хищные блики от огня, а руки вновь стали терять краску.
— Imel’da?
— Его зовут… Арцел? Турцел? Таруел. Нет, все же Турцел. Он грабитель. Столичный…? Вроде бы… да. Город красивый. Дома нет, живёт везде и всюду… мама скучает.
Девушка разговаривала, словно сама с собой, рассуждая о каких-то своих мыслях. Мужчина в воздухе жутко вертел глазами, не понимая, что происходит.
— Imel’da, — более настойчиво произнёс Мару, повысив голос. Кисти рук полностью побледнели, а ногти стали, наоборот, темнеть. Не слыша, девушка продолжала говорить, а перед ее взором плыли картинки, словно на гладкой поверхности воды.
— Он один из пяти грабителей. Они пришли за яростным небом… небом? Или взором. Взрывом… Им нужен был огонь и… Нет, они хотели украсть его, а не уничтожить. Все пошло не так…
Она видела, как мужчина бежит испуганный по вагонам, дальше от опасности и своих подельников, а потом взрыв… Вода. Он плывёт, прячется, боится… А потом он видит своих приятелей — Арш и Ком — они хотят убить его, думают, что он виновен. Это почти так и есть. Но ему не дали бы объяснить… Он следит, затем видит, как их убивают двое путников, что выжили…
Страшные картинки вонзаются в память девушки, как острые иглы. Она снова убила… Хотя и Мару тоже отнял жизнь, чтобы выжить. Он так странно дрался… Он сражался с ней и почти проиграл. Она чуть не убила его… Почти.
— Imel’da! — рявкнул, схватив ее за ледяные руки.
Наваждение тут же спало, мужчина шлепнулся в снег и задышал, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Под ним захрустел тонкий слой наста. Мару уложил невменяемую некромантку на свою лежанку и обернулся к нежданному гостю.
— Как? Как? Как… — он все хватал ртом холодный воздух, пока не понял, что замёрз. — Не убивайте меня… — сдавшись, в конце концов, он, ослабев от последних насыщенных событий, ссутулился.
Мару поджал губы и выругался.
***
— А я откуда знал, шо они в последний вагон их сгрузят? Кто вообще в здравом уме такой груз рядом с людьми-то размещает? Вот и наделали делов… Еще маг там оказался! И себя погубил и всех остальных. Дурак! А девчонка, надеюсь, в сознании столь же мила, как и без него? Что-то не заладилось у нас знакомство.
Имельда медленно приходила в себя, слушая чужой голос. Она приоткрыла глаза. Все ещё горел костёр, вокруг была ночь. Сколько прошло времени? Вроде не много? По ощущениям — не больше десяти минут. Она была укутана в тёплую стеганую куртку, подбитую мехом, и придвинута к костру настолько, что кожа, казалось, горит. Однако же, она была целой и невредимой…
Она почувствовала свою руку в крепкой хватке чужой ладони. Мару сидел рядом, прислонившись к ней спиной, удерживая за руку. В данном случае, вытягивая из омута того припадка, что случился так неожиданно. С падением блока все слишком обострилось. Мару, почувствовав малейшие движения очнувшейся девушки, обернулся.
— Fer’rert koonp, mlahi? — мягко спросил.
Гость замолк, его глаза влажно заблестели любопытством.
— Ты ведь в курсе, что я не понимаю ни слова, — без особых эмоций Имельда попыталась съязвить, но вышло не очень убедительно, что заставило Мару заулыбаться едва ли не впервые за все их знакомство. Она скосила взгляд на новое лицо, которое сидело в данный момент на ее лежанке и так же любопытно взирало на неё саму.
Ему можно было дать в равной степени как тридцать лет, так и сорок. Не понятной возрастной категории, он создавал неясное первое впечатление. Точнее, вообще никакого. Встреть она его в толпе в городе и прошла бы мимо, не заметив. Даже если подошёл бы вплотную и что-то ей сказал.
Самой обычной внешности, не урод и не красавец, не старый и не молодой… Из всех отличительных черт был лишь шрам на виске, из-за которого бровь расплавленным воском «сползала» на веко. Сами глаза в темноте казались темно-серыми. Днем, скорее всего, будут синими.
На шее и подбородке виднелось раздражение от торопливого бритья и небольшая щетина, но под носом были медные усы, что напоминали щетку, а из-под шапки выглядывали темно-рыжие курчавые патлы.
Имельда припомнила все, что наговорила о нем… Все, что смогла увидеть, даже не коснувшись его.
— Как там тебя… Турцел? — мужик кивнул болванчиком, не сводя глаз с девушки, хотя так пялиться в приличном обществе было не особо прилично. — И натворили же вы дел… — протянула скупо девушка. Хоть она уже и отошла от последствий аварии на мосту, а моральный осадок все же остался. И этот человек был косвенно виновен в смерти, по меньшей мере, пятидесяти человек. В том числе и детей. — Гореть тебе в вечной пустоте, Турцел, — равнодушно отрезала девушка и отвернулась, обратившись взглядом к небу.
— Дык, а я шо, я ж, это ж не я виноват! Маги разбушевались! Я ж кричал им, шоб не плевались огнём, а они ток и знай, шо шарами своими пламенными…
Мужчина все говорил и говорил, пытаясь оправдаться, но Имельда знала, видела, как его душа уже запятнана плохими делами. Он не был убийцей, но и без убийств есть, в чем быть виновным. И лишь Смерть рассудит справедливо: будет ли душа достойна переродиться когда-нибудь или же пропадёт в забвенье.
— Как вы попали на поезд?
— Ась? — мужчина захлебнулся своими оправданиями, зажевав широкую нижнюю губу. Имельда не смотрела на него, чтобы снова не потонуть в омуте чужих мыслей. — Так… Это… По тропке лесной, — он вертел в руках влажную вязаную шапочку у огня, грея руки и пытаясь высушить хоть часть своего гардероба.
— На конях?
— Да помилуй, госпожа! — воскликнул мужик, — Какие уж тут кони в лесной чаще, снег кругом… Куда б мы их потом дели-то?
— Так как же вы попали к дорожным путям?
— Так по старой дороге, на снегоступах. Тут, когда пути-то прокладывали, дороги же прорубали. Сейчас-то уже они не нужны особо, но можно найти, когда надобность такова имеется.
— Ясно… Ты, значит, местность хорошо знаешь?
— А как же! Чай родина моя!
Имельда на это лишь фыркнула.
— К столице путь короткий есть?
— К столице… — Турцел задумался. — Давненько там не бывал. Все катаюсь по окрестностям, работенку пыльную выполняю, шобы, так сказать, телеса мои в праздности не прибывали, а шобы в делах богоугодных ху…
— Ага, — девушка крякнула, услышав забористую ругань. Не то чтобы она стеснялась такой речи, но уж больно давно слух не резало обычное простонародное словцо. Так же она промолчала и не стала комментировать «богоугодные дела». Она то видела, какими именно делами промышлял бандит. Добыча взрывоопасных веществ для протестантов была самой невинной его делягой. То, что она увидела, ей не нравилось ни в какой мере, но кто она такая, чтобы осуждать этого человека. Он жил так, как мог. И если жизнь привела его к такой работе, значит, так тому и быть. Не ей что-то менять в судьбе этого вора. Ему ещё воздастся. — Так знаешь дорогу до столицы?
— Так этось… Центральный тракт в дне ходьбы отседова.
— Центральный тракт нам не подходит… Мне надо как можно скорее добраться до столицы. За неделю.
У Турцела глаза на лоб полезли, а шрам неприятно натянулся.
— За неделю!? По зимним-то чащам! Помилуй, госпожа!
