Ок-но - Дегтярев Максим Владимирович (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Боюсь, он на вызове, — сказала она и потянулась к кнопке выключения связи.
— Вы не бойтесь, а посмотрите. Меня устроит его номер-код.
Диспетчер посмотрела мимо меня, потом сказала, что, если мне не требуется срочная помощь, то она передаст мое сообщение Алексееву. Личные коды они не раздают. Я назвал свое имя, место работы — «Сектор Фаониссимо» и еще сказал, что у меня с Алексеевым есть общий знакомый — профессор Рассвел с Земли. Она пообещала, что сообщение уйдет тотчас.
Алексеев перезвонил практически сразу.
— Вы чудом меня застали, завтра я вылетаю, — сказал он.
— То есть вы дома… — догадался я.
Он оглянулся, словно проверяя дома ли он. Во всяком случае, обстановка выглядела домашней.
— Ну да, пока дома.
— Мы можем поговорить?
— Вы хотите подъехать ко мне?
— Да, так будет удобнее…
— Хорошо, подъезжайте… — и он назвал адрес.
Восточный пригород. Жилой многоквартирный дом, смахивающий на общежитие или дешевую гостиницу. Бетонный квадрат парковки среди черных фаонских кактусов. Центр Фаон-Полиса отсюда смотрится как другой город.
— Проходите, у меня тут слегка беспорядок…
«Но мне на него плевать», — такое продолжение напрашивалось для небрежно сказанной фразы. Со мною говорил высокий мускулистый мужчина лет сорока. У него была круглая, коротко стриженная голова, твердые черты лица, трехдневная щетина и морщинки вокруг серых глаз. Голова крепко сидела на покатых, слегка сутуловатых плечах. Астронавт-спасатель во время краткого отдыха. Мечта-мужчина, как сказала бы Татьянина подруга Марго.
Махнув в сторону дивана, заваленного спасательским снаряжением, он отвернулся к кухонной стойке. Я разгреб себе место и сел.
— Чай будете?
— Кофе, если можно…
— Можно и кофе, — кивнул его затылок, образовав на мгновение складку. — Можно и что-нибудь покрепче, но мне завтра рано вставать, поэтому не смогу составить вам компанию… — он обернулся и посмотрел на меня вопросительно — мол, продолжать или я все понял.
— Спасибо, мне только кофе.
— Ну кофе так кофе. Растворимый, если не против…
— Хоть растворенный, — отмахнулся я.
— Есть и такой… хм…с утра, — он снова обернулся, на этот раз с улыбкой.
Я заставил улыбнуться астронавта-спасателя! Ну дела…
Две разномастные кружки с эмблемами спасенных кораблей были перенесены со стойки на кособокий столик возле дивана. Трещина на одной из них намекала, что кружка побывала в передряге. Кружку с трещиной он пододвинул к себе. Мне досталась белая, с выщербленным ободком. Я пригляделся к полуистертой надписи: «Терминал-2387». Два года назад восемьдесят седьмой сгорел дотла, никого не спасли…
— Вы где служили? — неожиданно спросил он.
Я задумался, правильно ли диспетчер передал мое сообщение. Видя, что я затрудняюсь с ответом, он пояснил:
— На том месте, где вы сидите, валялись две батареи, вскрытый сканер биополя и чехол на поясном ремне. Батарея в сканере села, и я собирался заменить ее на новую. Вы не глядя выбрали новую батарею, не глядя же засунули ее в сканер, а сканер — в чехол. Заняло у вас это секунды три. Хорошее время, если ищешь человека в завале, и счет идет на секунды. Вам приходилось им пользоваться?
Знал бы он, за какое время я меняю батарею в бластере.
— Приходилось, — кивнул я.
— Почему ушли? Репортером быть спокойнее?
— Угу, и платят больше…
Он смутился:
— Извините, я не хотел вас обидеть…
— Вы меня ничуть не обидели, — сказал я абсолютную правду. — Далеко завтра летите?
— На Фомальгаут. Вы пишите о спасателях?
— Нет, скорее о спасенных, или о тех, кого не удалось спасти.
— А между ними стоим мы, — глубокомысленно вставил он.
— Все верно… Вы помните профессора Рассвела?
По его лицу пробежала тень.
— Да, помню такого.
— Он просил спросить у вас, почему вы ему не ответили.
Алексеев нахмурился.
— По какому поводу я должен был ему ответить?
— Погибла станция в Секторе Улисса, в феврале прошлого года. Вы прилетали к нему и расспрашивали о последнем сообщении со станции. Там речь шла о каком-то открытии, которое профессор Рассвел якобы сделал. Припоминаете?
— Да, я был у него… в мае, кажется. Вашего профессора больше волновала судьба его гениальных открытий, чем погибшие люди. К тому же он не был биологом. Честно говоря, я-то думал, что он вирусолог или медик… Но он оказался астрофизиком и, как мне показалось, не совсем удачливым… Он все еще живет в своем медвежьем углу?
— Да, и переезжать не собирается, друидов раскапывает. По счастью, друиды оказались под боком.
— Хм, мертвые к мертвым…
— Вы это к чему?
— Да так, поговорка… Он прислал мне список статей, которые, по его мнению, могут содержать разгадку того послания. Но на самом деле, он прислал список гипотез, которые ему больше всего хотелось подтвердить. Я передал письмо специалистам, но те не приняли его всерьез. Им показалось сомнительным, что гравитационные аномалии имеют отношение к трагедии. Человеческий фактор, все дело в нем. Астрофизика на него не влияет, скорее, человеческий фактор влияет на астрофизику… или вы придерживаетесь другого мнения?
Он наклонил голову, словно собираясь меня боднуть. В такой ситуации я предпочел не иметь собственного мнения.
— Да какое у меня может быть мнение, — развел я руками. — О том, что произошло на станции я ровным счетом ничего не знаю. Рассвел сказал, что там было какое-то инфекционное заражение и даже убийство. Больше мне ничего не известно, поэтому буду вам очень признателен, если вы поделитесь своими соображениями. Конечно, если вам запретили разглашать результаты расследования, то тогда другое дело, настаивать я не имею права…
«Была б охота…» — мелькнуло в голове, едва не попав на язык.
— Запретили? — удивился он. — Кто?
— Галактическая Полиция, например, — ответил я, удивленный его удивлением.
— А, эти! — он отмахнулся. — Они только просили не передавать видеозапись в СМИ. Я и не передавал. И без их просьбы, я бы не стал публиковать видеозапись. Не стоит людям смотреть на такое.
— Зрелище не для слабонервных?
— Плевал я на чужие нервы! Не для праздного любопытства зрелище. Родственники Милна просили не публиковать, и я их понимаю. А до Галактической Полиции мне нет никакого дела, пусть сначала научатся делать свою работу, тогда посмотрим — выполнять их указания или нет.
Он рывком встал и понес пустую кружку к кухонной стойке.
Есть ли во Вселенной уголок, где уважают Галактическую Полицию? Если есть, то это должно быть очень странное место — там побывала ГП, но не побывали спасатели. Вряд ли такое возможно, ведь спасатели всегда прибывают первыми. Мне было очевидно, что у Алексеева нет особенных причин скрывать информацию. В то же время, представившись репортером, я не мог рассчитывать на предельную откровенность — если спасатели вообще умеют быть откровенными.
— Вам?… — указав на чайник, коротко спросил он.
Я молча наклонил кружку, показывая, что еще не допил. Он плеснул кипятка в старую заварку, облокотился на стойку и, раздувая всплывшие чаинки, стал медленно отхлебывать.
Мысленно досчитав до одиннадцати, я спросил:
— Вы позволите взглянуть на материалы расследования?
— Как вы собираетесь их использовать?
Черт, все нормальные люди спрашивают: «А что мне за это будет?»
— Не для публикации.
— А для чего же?
— Я интересуюсь незаконченными делами. Что-то вроде статистики. Нераскрытые тайны века. Вы наверное не обратили внимание, что я сказал «взглянуть». Просить копию я не стану.
— Да ладно вам, — пренебрежение, как ни странно, относилось не ко мне. — Кроме видеозаписи, там и копировать особенно нечего. Общие сведения об экипаже и станции, я думаю, у вас есть…
Я замотал головой.
— Нет и этого.
— Вы необычный журналист, — заметил Алексеев недоверчиво. — Ладно, если вас это так интересует, мне не жалко.
