Вспоминая об убийстве. Холодный ветер, теплый ветер - Брэдбери Рэй Дуглас (читать книги онлайн бесплатно регистрация TXT) 📗
— Останови! Хватит! — Клив вскочил со стула и, попав в луч проектора, отбросил на экран дрожащую тень. — Спасибо, Джеми. Извини. Я… слишком устал… Ты можешь дать мне… дать все дубли с Денимом?
— Конечно.
— Я сегодня же по дороге домой заеду в полицию и на основании их обвиню его в убийстве Дианы Койл. Еще раз спасибо, Джеми. Спасибо за все. Ты мне очень помог. Доброй ночи.
Пять, десять, пятнадцать, двадцать часов. И каждый из них можно считать за два, за четыре, за шесть. Но Клив их не заметил. Он спорил, спорил с копами, убеждал, доказывал, пока не устал. Тогда он вернулся домой и бросился на кровать.
«Газовая камера ждет тебя, Роберт Деним; будь послушным маленьким убийцей, иди своими ножками!»
А потом, вырвав тебя из тяжелой дремоты, зазвонил твой телефон.
— Алло?
— Клив? — раздался голос в ночи.
— Да.
— Это Джак Дэвис из проявки. Клив, скорее… Меня ранили, меня ранили, мне больно…
На том конце провода с глухим шумом упало тело.
И больше ни звука.
Он нашел Джака уткнувшимся головой в одну из ванн с химикалиями. Красное органическое химическое соединение широкой струей вытекало из ножевой раны, унося с собой навсегда все мечты, разговоры, саму жизнь, и разливалось алым озером вокруг.
Телефонная трубка лежала на рычаге. В лаборатории царил полумрак. Тот, кто это сделал, уже выбрался из этой тьмы наружу, и теперь, стоя посреди комнаты, Клив не слышал иных звуков, кроме шороха пленки, ползущей по ванночкам, как лоза, надеющаяся в полуночном мраке выбраться к свету. Клив склонился над Джаком. Тот наполовину висел, зацепившись за проявочный аппарат, все еще продолжавший печатать позитив. Он полз сюда от телефона-через всю комнату.
В кулаке он сжимал обрывок пленки. Клив посмотрел его на свет и увидел Диану, Талли, Джорджа и Роберта Денима. Джак обнаружил что-то важное, что-то, что было на этой пленке, что-то об убийце; и награда за это немедленно обрушилась на него из студийной темноты.
Клив поднял трубку:
— Это Клив Моррис. Роберт Деним до сих пор находится в центральной тюрьме?
— Он сидит в камере и не желает ни с кем разговаривать. Ну скажу я вам, Моррис, вы и удружили нам со своими пленками…
— Спасибо. — Клив повесил трубку и посмотрел на тело проявщика, висящее на аппарате. — Кто, кто же это был, Джак? Ведь не Деним же. Остались только Джордж и Талли. И что теперь?
Джак не ответил, а проявочная машина затянула заунывную песню на пронзительной ноте.
Прошел год. Потом еще один. А затем и третий.
Роберт Деним заключил контракт с другой студией. Талли женила на себе Джорджа. Галдинг умер на новогодней вечеринке, то ли с перепоя, то ли сердце подвело. Время шло, и все всё забыли. Да, все забыли…
«Диана, девочка, холодно ли тебе там сегодня ночью?..»
Клив сел прямо. Три года назад. Он прикрыл глаза. И ночь тогда была такая же, как сегодня, — холодная и дождливая.
Экран замерцал.
Почему-то Кливу это мигание показалось странным. А экран все мигал и мигал как-то очень необычно. Слишком необычно. Клив окаменел. Его сердце забилось так громко, что заглушило стрекот кинопроектора. Он подался к экрану.
— Джеми, ты не мог бы открутить назад последние сотню футов и пустить их снова?
— Да запросто, Клив.
Мерцание на экране. Бракованная копия. Мелькание пятен, царапин, длинные тени, короткие тени… Клив стал читать: В… И… Н…
Клив открыл дверь проекционной будки так тихо, что Джеми не услышал, как он вошел. Винтерс продолжал смотреть на экран, и на его лице светилось странное счастливое выражение. Он был похож на святого, взирающего на новое чудо.
— Что, Джеми, доволен собой?
Оператор вздрогнул, обернулся и выдавил принужденную улыбку.
Клив запер дверь изнутри и тихо заговорил:
— Долго же это продолжалось. Сколько ночей я не спал. Три года, Джеми. Сегодня вечером тебе нечем было заняться, и ты решил еще раз прокрутить эту пленку, чтобы еще раз насладиться победой. Чтобы позлорадствовать насчет Дианы и похвалить себя за то, какой ты умный. А может, и меня ты пригласил, чтобы удовольствие было совсем уж полным, ведь ты хорошо знаешь, как я ее любил, и мои страдания только развлекали тебя. И часто ты приходил сюда, чтобы поиздеваться над Дианой, а, Джеми?
Винтерс довольно натурально расхохотался.
— Она тебя не любила, — продолжал Клив так же тихо, — ведь так? Ты был ее оператором. В отместку ты специально стал снимать ее плохо. И у тебя это получилось. Последние два фильма никуда не годились: она выглядела усталой. Но ее вины в том не было — своей камерой ты мог добиться любого эффекта. Диана стала жаловаться на тебя, а это уже грозило тем, что тебя вышвырнут со студии и тогда в другие ход будет заказан. Ты не добился ее любви, а тут еще она стала угрожать твоей карьере. И что же ты сделал, Джеми Винтерс? Ты убил ее.
— Дурацкая шутка, — еле сдерживаясь, процедил оператор.
— Перед самой смертью Диана бросила взгляд на зрителя, — продолжал Клив. — Но смотрела она не в камеру, а на того, кто находился за ней. На тебя. Нам это не могло прийти в голову: когда смотришь фильм, о тех, кто за кадром, забываешь. Остаются лишь актер и зритель. Она умерла. А ты спокойно заснял ее смерть. А потом пригласил меня к себе и скормил мне эту бодягу с запоротыми дублями, выставлявшими Роберта Денима в черном свете. И я купился. А все остальные материалы, где Деним вел себя достойно, ты уничтожил. Джак Дэвис раскусил тебя. Ведь именно он подбирал куски для твоей коллекции. Ты хотел подставить Денима, сделать его козлом отпущения, зато сам остался бы в стороне. Джак задал тебе пару неудобных вопросов, и ты заставил его замолчать. Ты выкрал и уничтожил те несколько важных копий, которые откопал Джак. У него уже не хватило сил сказать по телефону, кто его убил, но он успел сунуть руку в луч проявочной машины и отпечатать твое имя: В-И-Н-Т-Е-Р-С темными пятнами брака на позитиве. И по иронии судьбы заряжены были именно последние кадры Дианы. А ты показал их мне, полагая, что это всего лишь плохая копия.
Джеми Винтерс одним кошачьим движением скользнул к кинопроектору и выдернул из него пленку.
И тут Клив ударил его. Тот отскочил и попытался прорваться к дверям.
Вот теперь все выяснилось, но он не испытывал ни радости, ни облегчения, лишь слепая ярость взбурлила в нем алым ключом.
И все то время, пока он наносил удары в ненавистное лицо Винтерса, один, другой, третий и еще, и еще… все это время, пока он, придерживая его одной рукой, бил снова и снова, и еще раз, и еще… так вот, все это время он думал только об одном.
О камне на голливудском кладбище, лежащем почти у самой стены киностудии. Камне, на котором бронзовые буквы ее имени усеяны дождевыми капельками. И он шептал, хрипло и почти беззвучно:
— Сегодня очень холодно, Диана. Девочка моя, ты не замерзла?..
И бил, и бил, и бил, и еще, и еще, и еще!
МЕРТВЕЦ НИКОГДА НЕ ВОСКРЕСНЕТ
Когда Шерри начала кричать, я покрылся испариной и покрепче ухватился за руль. С заднего сиденья машины до меня донеслись аромат и тепло тела девушки, смешанные с несвежим запахом Вилли и едким амбре Марка. Глубоко вдохнув, я почуял и Хэмпхилла, сидящего рядом со мной впереди, от которого пахло мылом и чистотой. Он пытался поговорить с Шерри, успокоить ее:
— Шерри, мы сделали это ради тебя. — Хэмпхилл держал девушку за руку. — Пожалуйста, Шерри, послушай, что я скажу. Мы просто вовремя увезли тебя из дома. Ребята Финли, те самые, которые угрожали, собирались выкрасть тебя сегодня. Клянусь, это правда. Ради Бога, успокойся, мы только защищаем тебя. Но Шерри не верила Хэмпхиллу.
