Венец. Эпизод третий (СИ) - Останин Виталий Сергеевич (е книги .txt) 📗
— Второй… сейчас… ага, вот он.
Еще один полицейский выскочил на открытое место, бросив оружие. По лицу его я видел, что молодой совсем парень истошно орет, хотя самих криков и не слышал. Вот он сорвал с себя мундир, форменную рубашку, после чего упал на землю и стал по ней кататься, как если бы пытался сбить огонь.
— Нет, этот венценосец — наглец! — возмутился гном. Плотность огня значительно снизилась, теперь по машине, точнее, по окружающему ее щиту стучали только одиночные пистолетные пули, и расход накопителя стал снижаться. — Натравил на нас полицейских! Он что, весь город к артефакту привязал?
Причем тех самых полицейских, которых отправили на задержание финансиста Горына. Они, получается, прибыли на место, разыграли сценку с сопротивлением подозреваемого, а сами сели нас в засаде встречать. Как и говорил Годрох — жертвы венца действуют не как куклы, а стараются максимально эффективно выполнить приказ хозяина. Угодить ему.
«Но зачем? — подумал я. — Только ради того, чтобы захватить криминальную структуру в маленьком курортном городке? Как-то это — как там Кот говорит? — тупо! Подчинить венцу людей своего дяди (если это все-таки племянник), обычных горожан, которые оказывали ему услуги, полицейских… Чего он в итоге-то хотел добиться? Власти? Денег? Не понимаю!»
Это был, кстати, правильный вопрос. Чем больше я над ним размышлял, тем меньше меня устраивали прежние выводы. Когда мы всем составом Секции разобрались в мотивах венценосца, то решили, что он планировал сдать нам Горына, а сам — занять его место во главе империи. Но теперь мне так не казалось. Слишком шумно, слишком пристальное внимание он себе обеспечил действиями, которые вообще-то должны были указать на Немировского, как на главного подозреваемого.
Сперва, в первый же вечер, он напал на меня. Днем позже, едва мы вышли на след свидетеля, приказал застрелить того из винтовки. Потом похитил Кэйтлин, отдав ее при этом человеку Вивисекторов. Под конец он Горына со товарищи отправил в бегство на яхте, где они все благополучно и утопли. Логика в его действиях была, конечно — и от конкурента избавился, и убедил всех, что венец покоится на дне морском, откуда его достать можно лишь при большом везении.
Но куда логичнее было бы вообще не привлекать внимания к происходящему в Керчи. Он ведь уже подчинил венцу Немировского и его ближайшее окружение. Мог бы просто приказать им всем умереть от сердечного приступа. Тогда бы не пришлось бросать на Секцию обывателей и полицейских. Бежать и прятаться тоже не нужно было бы.
Зачем? Может, это не план, а экспромт? Попытка справиться с обстоятельствами? Может, он даже не собирался убивать Горына, а просто подстроился под ситуацию?
Пока эти мысли проносились в моей голове, орк закончил с последним полицейским. Все стражи порядка, конечно, остались живы, но пребывали в плачевном состоянии. После того, что им довелось пережить, людям потребуется помощь квалифицированного психиатра. А еще лучше — того самого орка, который их во временное безумие и вверг.
Годро, кстати, в очередной раз подтвердил, что был разумным не злым, а очень даже гуманным. Убедившись, что стрелков больше не осталось, он покинул машину и стал обходить жертв своей магии, успокаивая их прикосновениями и отправляя в спасительное забытье. Гном за этим наблюдал со скептическим выражением на лице, досадуя из-за задержки, но вслух ничего не говорил.
Амалайя тоже терпеливо ждала, пока орк закончит врачевание им же нанесенных ментальных ран, и лишь когда он вернулся в машину, а Ноб нажал на газ, попеняла ему:
— Может, не стоило так сильно бить? Не потеряли бы время.
— Прошу прощения, госпожа, — без тени сожаления произнес он. — Но я ведь вслепую работал, поэтому и вышло чуть жестче, чем нужно было.
Все-таки нелюди со своей магией — страшные противники. Хорошо, что мы научились жить в мире, а не воюем, как это было раньше. Пятеро полицейских, до единого вооруженных огнестрельным оружием, не смогли справиться с одним, фактически, орком. Хотя, если бы того не прикрывала гномья защита, все могло бы и по-другому обернуться. Но все равно.
А это еще один довод в пользу того, что венценосец действовал экспромтом, а не согласно тонкому изощренному плану. Потому, что ни один разумный человек не стал бы составлять план, в котором его противники — маги.
Финансиста мы обнаружили не сразу. Дом был пуст, куда делся господин Сокольничий было непонятно, во дворе и в гараже его тоже не наблюдалось. Хотя машина — дорогущее купе от германского концерна «Хорьх» — стояла у крыльца.
— Внизу он! — крикнул орк, подойдя к обрыву на заднем дворе особняка, откуда открывался тот самый вид на море.
Там, изрядно не долетев до воды, на каменной полке под обрывом лежал финансист Горына — Сокольничий. Тело его было буквально истерзано многочисленными пулевыми отверстиями. Кажется, полицейским, которых мы оставили на дороге, понадобится не только психолог, но и адвокат. Парни, конечно, не по своей воле это сделали, но убийство есть убийство.
Глава 19
— С его стороны было бы разумнее начальство полицейское под венец подводить, — буркнул Ноб, ведя машину в сторону управы. — Того же Светлова. Обычные служивые зачем ему понадобились?
— У них автоматы, — пробормотал я, выныривая из своих мыслей.
— А у Светлова больше возможностей!
— Но ему нужны были автоматы!
Гном удивленно замолчал. Да я и сам, честно говоря, произнеся последнюю реплику, замер с открытым ртом, настолько неожиданно для меня она прозвучала. Думал-то я об этом давно, а сформулировать смог только сейчас.
От усадьбы Сокольничего мы уехали сразу же, как только обнаружили труп очередного подозреваемого. Вообще, по правилам надо было бы остаться и дождаться следственную бригаду, но мы сейчас находились не в тех обстоятельствах, чтобы следовать каждой букве закона. Было гораздо важнее выдержать темп, навязанный нам венценосцем. А лучше — превзойти его.
Поэтому мы поехали проверить, как происходит задержание последнего человека из ближнего круга Горына — начальника его охраны, Петра Никитина. Просто на всякий случай, так-то все были полностью уверены, что наш главный подозреваемый — племянник Немировского.
Что и подтвердилось у Никитина. Нет, там никакая засада из полиции или обычных горожан нас не ждала, служилые арестовали телохранителя быстро и без всяких проблем. Задержанный вел себя спокойно, хотя и выглядел удивленным. Но с нашим появлением ситуация изменилась.
Лицо пожилого борца исказилось от гнева, он рванулся из салона, забыв, что пристегнут браслетами к перегородке в полицейской машине. Он тоже оказался под контролем венца, а его господин, видимо, четко обозначил нас врагами для своих слуг. Только вот воображения у Никитина не было совсем, потому он и действовал так, как привык за всю жизнь — прямолинейно.
После чего нам оставалось только ехать в управу и ждать, когда объявленный на Николая Аверьянова розыск даст хоть какие-то результаты. Найти его по генетическому маркеру мы не могли — кто-то позаботился, чтобы образцы его ДНК «пропали» из полиции.
— Ты что-то хочешь этим сказать? — уточнила у меня Шар’Амалайя, которая до этого вроде бы не особенно интересовалась нашим с Нобом разговором.
— То, что мы, скорее всего, ошиблись в оценке ситуации, — ответил я. — Аверьянов не хотел свалить дядю и захватить его организацию. Его, я полагаю, вполне устраивало то, как он устроился, но, когда в город приехала Секция, ему пришлось импровизировать.
Не то чтобы сейчас это было важно, но въевшаяся до костей привычка все расставлять по местам заставила меня проговорить окончательную, как я надеялся, версию относительно тех преступлений, ради которых мы приехали в Керчь.
— Надо было сообразить сразу, когда на меня с Кэйтлин напали его люди, — я посмотрел на девушку, по-прежнему находящуюся в бессознательном состоянии, убрал прядь волос, упавшую ей на нос. — Но они назвали своим заказчиком Горына, а я поверил своему дару, который утверждал, что они говорят правду. На деле же они только думали, что говорят правду. Просто для них не было разницы между Аверьяновым и Немировским.
