Цифрогелион (СИ) - Вайнберг Исаак (книги бесплатно без .txt) 📗
Пройдя через ворота, я неспешно побрёл к построенному из красного кирпича зданию. Побелённые колонны поддерживали массивный козырёк, нависший над высокими входными дверьми из красного дерева. Когда-то этот дом выглядел величественно, но за последние годы я успел запустить поместье так сильно, что сейчас, вспоминая о покойном отце, мне становилось перед ним стыдно…
Отперев ключом дверь, я вошёл внутрь. Света, льющегося из дверного проёма и окон, хватало, чтобы осветить заваленный всяким хламом и покрытый пылью холл. Впереди раскинулась просторная каменная лестница, ведущая на второй этаж. Ковёр на ней сбился в сторону, был подран и обстоятельно перепачкан бесчисленными грязными сапогами, ходившими по нему. Но лестница меня мало интересовала — мне предстояло спуститься в подвал, именно там я хранил свои вещи и там же отдыхал между регулярными пьянками и редкой подработкой, которую иногда подкидывал начальник полицейского участка. В самом же доме я чувствовал себя неуютно. Не только потому, что устроил тут настоящую помойку, но и потому, что он напоминал мне о том, насколько великим человеком был мой отец, и насколько ничтожным был я сам…
Я дёрнул рычаг на стене. Ничего не произошло…
— Чёрт, — выругался я и стал пробираться через горы мусора на другую сторону зала, к двери, на которой висела табличка «генераторная». Открыв дверь, я оказался в тесной комнатушке, освещённой несколькими лампочками, получающими энергию напрямую от сердца живого генератора. В центре помещения, в массивной установке было заточено̀ тело старого слона. Его слепые глаза безжизненно смотрели прямо перед собой, а хобот безвольно лежал на полу. Оголённые мышцы животного тянулись во все стороны и обтягивали стальные детали механизма. Черепная коробка животного была вскрыта, и прямо в мозг, прикрытый прозрачной плёнкой, были воткнуты десятки проводов и шлангов. Я подошёл к пульту управления и дёрнул рычаг, над которым была табличка с выгравированным словом: «Активация». Один из шлангов дёрнулся, подавая стимулирующее вещество, и через мгновение мышцы животного стали судорожно сокращаться, приводя механизм в движение. Спокойное дыхание животного сменилось быстрым и тяжёлым, словно животное бежало.
Я покинул генераторную. Зал теперь был освещён куда ярче: огромная хрустальная люстра, висевшая под высоким потолком, сияла десятками мощных лампочек.
На стене прямо над лестницей висело масляное полотно в золочёной раме. На нём, в полный рост, был изображён статный мужчина с седой бородой, облачённый в губернаторский мундир. Губернатор Блад — мой отец…
Отведя взгляд, я резко развернулся и стал пробираться к подвалу. Разгребая ногами хлам, я буквально чувствовал на своём затылке взгляд отца, и мне как всегда стало стыдно за то, в какое состояние я привёл поместье…
Спустившись в подвал, я взял свой рабочий саквояж, и, не задерживаясь ни на минуту, поспешил убраться из дома…
— Куда теперь? — поинтересовался я у капитана, забираясь в экипаж.
— Тут недалеко, — неопределённо ответил Радж.
Радж не соврал — буквально через пять минут мы вышли из экипажа, в самом центре банковского района. Всегда чистые улицы, просторные квартиры, дорогие магазины и изысканные рестораны, большое количество хорошо обученных и вооружённых полицейских патрулей. Тут жили только крайне состоятельные люди…
Мы оказались перед пятиэтажным домом бледно-розового цвета, с белыми гипсовыми узорами под окнами и такой же лепниной под крышей.
Войдя внутрь, Радж жестом приказал консьержу оставаться на месте и повёл меня прямо к лифтам. Войдя в лифт и закрыв решётку, капитан потянул рычаг, справа от которого располагалась цифра «три». Кабина дёрнулась, и мы медленно поплыли вверх под успокаивающее поскрипывание колёс, крутящих трос, соединяющий кабину с противовесом.
На третьем этаже было всего две квартиры, дверь в одну из которых была распахнута настежь.
Мы вошли внутрь. У входа стояло два полицейских в синей форме. Увидев капитана, они вытянулись по стойке смирно и почти синхронно отдали честь.
— Никаких происшествий? — поинтересовался у них капитан.
— Так точно, сэр! Абсолютно никаких, сэр! — лихо отрапортовал один из полицейских.
— Ты не в армии, придурок, — заметил я, с презрением усмехнувшись, и, обогнав капитана, прошёл в помещение.
Краем глаза я отметил, что полицейский явно стремящийся к карьерному росту, проводил меня недобрым взглядом. Кажется, только что я заполучил нового врага… Что ж — мне не привыкать.
Из шикарно обставленной прихожей я попал в ещё более шикарную гостиную: роскошная кожаная мебель, дорогие массивные шкафы, бильярдный стол с резными ножками, обои с золотым тиснёным узором…
— Капитан, надеюсь, ты привёл меня посмотреть не на очередное самоубийство в ванной, вызванное потерей интереса к жизни у очередной же избалованной графской дочки? — поинтересовался я. — По долгу службы я много раз расследовал причины смерти в подобных местах, и они всегда оказывались одинаковыми: девочке надоело жить в золотой клетке, и она вскрыла себе вены папенькиной бритвой…
— На этот раз ты удивишься, — мрачно заметил капитан, подойдя к одной из боковых дверей и отворив её. — Нам сюда.
Обогнув диван, я вошёл в комнату, которая оказалась спальней и, подняв от изумления бровь, присвистнул.
— Чёрт возьми… Да, это определённо не самоубийство…
На залитой кровью двуспальной кровати лежало развороченное тело. Выломанная грудная клетка, отсутствующие руки и ноги, пустая брюшная полость, от головы остался лишь затылок. Стены и потолок облеплены кровью, ошмётками кожи и внутренностей.
— Если бы тротил не потерял своих свойств, то, увидев эту сцену впервые, я бы опрометчиво предположил, что эта госпожа стала жертвой взрыва, — хмуро сообщил капитан.
— Это не взрыв, — с уверенностью покачал головой я, ставя на пол свой саквояж и проходя в глубь спальни. — Постельное бельё осталось целым, следов температурного воздействия нет, вещи, стоящие на прикроватной тумбе, стоят на своих местах, не упала даже вон та, явно не слишком устойчивая, ваза, стоящая на подоконнике.
Я склонился над останками и внимательно осмотрел тело. Затем обошёл кровать и принялся разглядывать стены и потолок.
— Где её руки и ноги? — поинтересовался я.
— Посмотри под кроватью, — посоветовал капитан.
Я ногой сдвинул в сторону окровавленный ковёр и, откинув плащ, встал на колени. Подняв край простыни, я заглянул под кровать. Там я обнаружил предплечье с торчащей из него костью, на которой остался кусок локтевого сустава. Ухватив конечность за большой палец, я подтянул её поближе. Отсутствовали большие фрагменты плоти и половина кисти вместе с тремя пальцами.
Опустив простынь, я поднялся на ноги.
— Не хватает ещё одной руки и ног, — сообщил я. — Где они?
Капитан лишь развёл руками.
Я ещё раз огляделся вокруг, затем вернулся к своему саквояжу, и, встав на одно колено, принялся в нём копаться.
— Кто-нибудь слышал шум, крики? — уточнил я. — Может быть, видели кого-то или что-то?
— Нет, — покачал головой капитан Радж. — Никто никого не видел и ничего не слышал. — Жертву обнаружил муж, вернувшись домой. У него алиби — мои люди уже проверили. Так что его из списка подозреваемых можно вычеркнуть, если ты до сих пор считаешь, что убийца мог быть человеком…
— Не считаю, — покачал головой я. — Версию какого-то магического беззвучного взрыва можно исключить: некоторые конечности пропали, одна оказалась под кроватью, вещи остались на своих местах, да и характер распространения внутренностей и крови указывает на то, что они оказались на стенах не в один момент. Версию с обезумевшим мясником я так же не стал бы рассматривать: во-первых, жертву не резали, не пилили, а разрывали, а для нанесения подобных увечий нужна огромная сила. Во-вторых, я вижу фрагменты костей в потолке. Конечно, можно предположить, что кто-то хотел выставить это убийство как нападение монстра, притащил с собой стремянку и принялся вбивать куски костей в штукатурку, но для реализации столь амбициозного прикрытия для своего преступления понадобилась бы целая куча времени, а характер ран и распространения останков говорит о том, что жертву убили и расчленили за несколько минут, а не часов… Хотя, до конца уверенным быть нельзя: убийцы часто проявляют недюжинную изобретательность как в самих преступлениях, так и в сокрытии улик и своих мотивов…
