Мое королевство. Бастион (СИ) - Ракитина Ника Дмитриевна (читать книги без регистрации TXT) 📗
Особенно жутким было то, что метель случилась в конце сентября. Даль представлял себе напуганных обывателей, старающихся поскорее уйти с улицы, жмущихся к печам и каминам, сетующих на дороговизну дров и возносящих молитвы Корабельщику.
Крапивину не хотелось думать о причинах этого снега, он задернул шторы, отвернулся к окнам спиной и грел руки у огня, пока его не насторожило постукивание — точно здоровый турман клювом долбил в стекло. Какое-то время Даль игнорировал стук, но после подошел, держа под рукой оружие, и приоткрыл балконные двери.
Тут же канцлер Гэлад Роганский, пристукнув каблуками по заледенелым прутьям метлы, ворвался в апартаменты с метелью и клубами холодного воздуха. Бросил метлу у подоконника и сгорбился над огнем.
Даль присвистнул, захлопнул двери и неодобрительно зыркнул на наваливший под ними сугроб.
— Мог бы и раньше открыть!
— Мог бы войти, как все люди.
— Кресло пододвинь. Я замерз, как курица в погребе.
Канцлер рухнул долговязой фигурой в объятия кресла с высокой спинкой и плюхнул мосластые ноги на каминную решетку. Повалил пар.
— Знаешь ли, ты не в кордегардии, — Даль замахал ладонью перед носом.
— Какие мы нежные! Выпить есть?
— Ты за этим прилетел?
— Тьфу.
Роганец сгреб долговязое тело и вытянул из настенного бара кубок и бутылку коньяка.
— Гадость, — заметил он. — Тараканами воняет.
— Не пей.
— И почему ты такой злой? — Гэлад стал расхаживать по гостиной, Даль молча злился.
— О! — канцлер обнаружил на столике для цветов чайник с белой сиренью. Порылся в гроздьях, нашел и съел пятилепестковый цветочек. — Где ты ее берешь?
Крапивин прикусил язык, чтобы не ответить в рифму.
— Ты помнишь, как звали твою девушку?
— Нет.
— Ну да. У тебя есть государыня.
— Если ты потрепаться, то милости прошу, — Даль указал на высокие, белые с золотой лепниной двери в коридор. Но канцлер не ушел. Буравил главу тайной службы государыни желтым совиным взглядом.
— Жуткая погодка, верно?
— Это Вторжение.
— Ну да. Сотворенные всегда чувствуют это сильнее, чем рожденные.
Даль оперся о цветочный столик. Чайник покачнулся, из носика полилась вода.
— Если я стану говорить о тебе гадости, времени не хватит до утра.
Гэлад снова раскинулся в кресле, взлохматил широкими ладонями черно-соломенную копну на голове.
— Меня просто жуть берет, до чего вы с Саном похожи. Только глаза у тебя другие. Может, не время и не место признаваться в своей лояльности, но этот мир не вынесет двух королей разом.
Он сделал большой глоток из кубка.
— Алиса вполне устраивает меня… и… Круг. Этот патриархальный мир, слегка скучноватый, но стабильный… Возможность сидеть у себя в поместьях и творить. Меня не устраивает, чтобы все это перечеркнул…
— Твой друг.
— Магистр Халецкий. Бывший.
— Если Круг столь лоялен, как ты пытаешься представить, то как ты объяснишь подрывную деятельность магистра Гая Сорэна?
— Деятельность. Насмешил, — Гэлад потянулся. — Щенок из штанов выпрыгивает, чтобы переплюнуть своего покойного кузена Феликса. Детская зависть, не больше. Если надо, я с ним «поговорю». Вправлю мозги, если там есть что вправлять. Но я пришел за другим. У меня есть сведения о Воронцовой Арине Михайловне.
Сердце Даля пропустило такт и снова забилось ровно.
— Сан умело замел следы. Беглецов разметало по Метральезе, им сменило биографии, подправило внешность и возраст. Впрочем, твои агенты должны были тебе все это докладывать. А вот одно точно не доложили. Мои успели раньше, — на секунду губы канцлера растянулись в торжествующей улыбке. — Воронцова Арина Михайловна, в замужестве Адашева, прибывает сегодня курьерским «Искоростень-Эрлирангорд» в, — Гэлад глянул на напольные часы с позолоченным циферблатом, — двадцать один тридцать четыре.
За следующие несколько часов Даль успел многое. Была послана телеграмма машинисту и начальнику поезда, и сам Крапивин выехал на машине со своими людьми на маленький полустанок в десяти милях от Эрлирангорда, где поезд задержали в связи с якобы лопнувшим рельсом.
Авто, пробившись сквозь заносы, остановилось у домика на переезде, и Даль, сбросив кожух и кепку с очками, пошагал к змее поезда. Вагонные окна ярко сияли сквозь снег лампочками под абажурами, шевелились и потряхивали шариками бархатные занавески. Один из проводников сбросил лесенку, второй, в белой форменной куртке, шел по вагону, звякая колокольчиком, улыбаясь встревоженным людям, выглядывающим из купе:
— Прошу сохранять спокойствие. Маленькая техническая неполадка! Скоро поедем.
Попытавшегося качать права толстяка Даль загнал в купе, продемонстрировав табельный «куин».
У двери в купе Ариши проводник понимающе подмигнул. Крапивин вежливо постучал костяшками пальцев и в ответ на произнесенное влажным меццо: «Войдите», — последовал разрешению.
Один из ударной группы остался с проводником в коридоре, трое вломились за Далем.
— Воронцова Арина Михайловна?
— Адашева. Это какая-то проверка? У меня в порядке документы.
— Одевайтесь и следуйте за мной.
Она щелкнула выключателем настенной лампочки в похожем на лилию стеклянном колпаке и растерянно ойкнула.
— Саша!
Даль постарался не поднимать глаза.
— Следуйте за мной.
— Да, конечно!
Она поспешно влезла в меховые высокие сапожки и белую шубку, пристроила на голове шапочку-таблетку, спустила вуалетку, закинула на плечо плоскую стеганую сумочку на цепочке и пошла за Далем по коридору. Проводник осклабился и пожелал вслед «доброго здоровьичка».
Команда осталась обыскивать купе и передавать носильные вещи в окно, оттуда их грузили в машину.
— Куда мы идем, Саша?
— Не задавайте вопросов.
— Хорошо.
Рука в белой перчатке легла на рукав черного кожаного пальто-реглан. Ариша скользила, спотыкалась и щурилась: она была близорука и плохо видела в темноте.
Даль устроил девушку на заднем сиденье, между двумя тихарями. Они закутали ей ноги полостью, тихонько похохатывая. Вещи были погружены и увязаны. Даль плюхнулся на переднее сиденье рядом с шофером:
— Поехали!
Маршрут и действия были распланированы наперед.
Через два часа они приехали к помпезному зданию с пузатыми колоннами и огромной вывеской над входом, переливающейся огнями, и Крапивин подал руку, помогая даме взойти на широкое крыльцо с островками снега на красной ковровой дорожке.
Ариша заоглядывалась, задирая голову, и спутник поскорее увлек ее в сени между стеклянными дверями, где стряхнули снег и вошли в величественный вестибюль, выложенный арибинским мрамором и кресхольмским малахитом. Своды поднимались в недосягаемую высоту, у квадратных колонн стояли огромные каменные вазы с ручками и резными опоясками; торчали пальмы по углам. У стойки из красного дерева громко тикали пузатые, как комод, напольные часы. Стелились под ноги ковровые дорожки. Воронцова на мгновение замерла, оглушенная обстановкой и переходом к яркому свету; и тут же на вошедших накинулись репортеры с блокнотами, карандашами и камерами-обскурами; затрещали магниевые вспышки.
— Саша, что это?! — первым невольным порывом Ариша подалась к Далю; комиссар по-хозяйски обнял ее рукой за пышную талию и запечатлел поцелуй на виске; что было немедленно заснято. Впрочем, если лицо девушки должно было выйти отчетливо, то от мужчины видны были разве стянутая на лицо шляпа и поднятый воротник пальто-реглан. Как Крапивин и рассчитывал.
— «Печатное слово»! Госпожа Адашева?!
— «Эрлирангордские ведомости»! Как поживает ваш супруг?!
— «Новое слово»! Вы ушли от него? Почему?!
— «Чайный столик»! Вы приехали в Эрлирангорд к любовнику?!
— «Вестник Метральезы»! Вы не стесняетесь появляться с ним публично?!
— «Коммерсант»! Как вам это место?! — перекрикивали репортеры друг друга и тыкали блокнотиками Арише едва ли не в нос.
