Две стороны. Грань правосудия (СИ) - Верхова Екатерина Сергеевна (мир книг txt) 📗
Да, люди, создающие эталон, безусловно, молодцы — они позволяют магам
копировать свое произведение и запускать в народ вещи второй, третьей
тысячной копии, каждая последующая из которых все сильнее теряет в цене. Но… суть ведь остается прежней. Часы остаются часами даже если с оригинала было снято миллион копий. Разве что работают чуточку хуже. Но зато облагаются куда как меньшим налогом!
Помнится, сестра мечтала пойти выучиться в Гильдию Копий. Еще приговаривала — ух, заживем, если примут! Одна из самых солидных профессий, как-никак, главное, получить лицензию! Не поступила. А смерть матери не позволила пробоваться во второй раз.
— Кира! — в кабинет вбежал паренек-связист и отвлек от воспоминаний. — Ой… Зацепился ногой за край деревянных часов и споткнулся, чуть не рухнув.
— Шшш, аккуратнее, мне эту бандурину еще в архив везти! — зашипела я. — Что стряслось?
— Письмо из королевской канцелярии, — чуть ли не торжественно ответил связист и протянул перед собой желтоватый свиток с золотистой ленточкой.
— Спасибо, — кивнула я, принимая послание.
Тот остался на месте, переминаясь с ноги на ногу, словно чего-то ждет.
— Что? — удивленно вскинула брови.
— Кир, а правда, что?..
— С каких пор в следственном отделе следят за сплетнями? — резко оборвала парня я. Не знаю, зачем все это нужно Леннарту, но множить слухи о наших с ним «отношениях» я не хотела. Достаточно и того, что за сегодняшний день уже пятеро поинтересовались моей личной жизнью. Не ожидала от Ларка подобной болтливости. Нет, разумеется, я не оспаривала новость, давала лишь расплывчатые общие ответы.
— Прости, — паренек потупил взгляд, и, развернувшись на одной ноге, вышел из кабинета, тихонько претворив за собой дверь.
Да уж! Если коллеги будут более «трепетно» ко мне относиться, считая, что я любовница «начальника всех начальников», то это может серьезно повлиять на мою работу. Если раньше со мной обращались, как со «своей», то теперь будут опасаться — а вдруг между вторым и третьим коитусом сказану что-то лишнее? Очень уж хотелось верить, что подобный слух Леннарту нужен ненадолго, и скоро все встанет на свои места.
Вновь бросила взгляд на стол напарника и убедилась — нет, на свои места, в ближайшее время, точно ничего не встанет.
Дернула сургучную печать и раскрыла письмо.
«Кира!
Жду с утра. Важно.
Леннарт».
Ну, с утра так с утра.
Я кивнула своим мыслям, запуская по пальцам нужный вектор. По бумаге прошелся язычок пламени, с каждой секундой лишь разрастаясь в размерах. Когда записка была сожжена, я вновь села на свое рабочее место и вперилась взглядом в часы. И вот как их тащить? На собственном горбу? В экипаж они если и поместятся, то со скрипом. А зная наши дороги, я не хочу отвечать за сохранность этой деревяшки с механизмом. Было бы многим лучше, если бы создатель сам разбирался со своим изобретением — вот только ему не скоро доведется увидеть ходики, закон есть закон. И даже если он диктует уйму бюрократии — это не уберегает от его соблюдения.
Я замерла. Внезапная догадка прошлась холодком по спине.
Время — воистину безжалостный механизм. У одних оно забирает жизнь, других одаривает рождением. Но Бытие хранит каждую улику, свидетельствующее о преступлении его родного брата.
Если Огюст Борн — одна из ключевых фигур всего произошедшего — и правда мертв, то его прах должен храниться в родовом склепе. И все, что мне нужно: раздобыть любую вещь, созданную его руками. Таким образом, я смогу восстановить энергетические нити и установить соответствие с прахом покойного. Сложно…
Я заметалась по кабинету. От стола к столу. То, к чему подталкивала интуиция — прямое нарушение закона. И, мало того, что закона — заветов богов. Нельзя нарушать спокойствие мертвых.
Впрочем, моя работа то и дело шла вопреки почти любому божьему завету И это случалось настолько часто, что даже задаваться вопросом — какая из кар меня ждет? — было некогда. Да и желания «замаливать» грехи не возникало. Я искренне верила в то, что если боги есть, они будут судить не по поступкам, а по намерениям.
Собравшись с мыслями, я побросала все необходимое в сумку. Еще раз полила Леона и Жоржа Жоржастика, строго настрого наказала им быть хорошими мальчиками и не ругаться. Спатифиллум согласно закивал бутонами, а кактус лениво махнул оставшимися колючками — мол, без тебя разберемся.
Заперев дверь на замок, я тихонько, стараясь не стучать низким каблуком, вышла из отдела. Элександ просил зайти перед уходом — но желания не было. После сошлюсь на то, что забыла. Если меня, конечно, не выведут сегодня под белы рученьки из усыпальницы семейства Борн.
Может быть, было бы логичнее первым делом наведаться в их родовое поместье и пообщаться с потомками? Нет. У мертвых нет привычки болтать лишнее, им веры больше. А мне очень уж не хотелось, чтобы лорд Арне узнал о том, что я решила идти вопреки его приказу. За мной числилось и без того много проступков, чтобы так рисковать из-за непонятно откуда взявшегося желания во всем разобраться.
Кивнув на выходе пареньку-связисту, я вышла на улицы вечернего города.
До окраины пришлось добираться пешком, изо всех сил петляя в проулках. Внимание специализированного отдела могло подразумевать слежку, чего я сегодня совершенно не могла допустить.
По пути я забредала в кабаки, выходила с задних дверей, проникала в шумные сборища людей — старалась сделать свой путь как можно более непредсказуемым.
От форменного жакета я избавилась в одном из темных проулков, заменив его на темную водолазку и утепленный длинный жилет, доходящий до колен. Довольно нетипичный выбор одежды, зато теперь я привлекала гораздо меньше внимания, чем с вышивкой ведомства на груди. На голову повязала светлый шарф, найденный в недрах сумки (я так и не переложила вещи в новую), а губы подвела темной помадой, внезапно обнаруженной там же. Теперь я больше походила на моложавую гадалку, но никак не на Киру Форн.
Жители района Ландивичево были привыкшие к странным людям, потому в мою сторону даже не смотрели.
Усыпальница Борнов находилась на границе с городом, прямо рядом с поместьем. Их род, один из немногих, кто предпочел сравнительно уединенную жизнь ближе к лесу околодворцовому району. Но вместе с тем и пытались себя максимально обезопасить.
Миновав опушку, я вошла в лес. Извилистая узкая тропинка, которой пользовалась ребятня для похода на речку, вела меня вперед. План города и его окраин я знала на отлично, потому понимала, что единственная возможность пробраться за белокаменный забор — та самая река, протекающее через земли Борнов.
Свежий лесной воздух вселял уверенность в собственных действиях, и едва я завидела ограждение, свернула в густые кусты. Те, царапая, приняли меня в свои объятия, пропуская в самую чащу леса с плотно растущими деревьями. Стараясь не наступать на ветки, я подошла ближе и притаилась. Наверняка периодически стража устраивает обход — и было бы неплохо узнать, когда будет следующий.
Спина затекла от неудобного сидения на широких корнях дерева, ноги ныли, да и я сама начала подмерзать. И до того, как я услышала веселые беседы поодаль, успела несколько раз передумать и усомниться в правильности моей задумки. Вновь вспомнила о сестре и племянниках — в последнее время слишком часто возвращалась к мыслям о них.
— Ты бы не налегал на алкоголь, — тяжелая поступь одного из стражников, я прикрыла глаза и тихо выдохнула. Было страшно. Я вдруг меня найдут? Как я объясню свое присутствие? Сообщу, что заблудилась? Не поверят, как пить дать не поверят.
— Да ты же слышал, господа уехали, в поместье никого, — развязно хихикнул другой.
— Ну и что? — сухо поинтересовался первый, — ты-то на службе!
— Ну и что-о? — передразнил второй. — Все равно брать у них нечего, об этом хорошо известно. Старик все завещал короне, и только лишь благодаря милости Его Величества оставил им эту халабуду.
— На эту халабуду тебе работать лет двести, а то и триста!
