Исповедь жертв (СИ) - Берхеев Дамир Энверович (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
- Хосе, а тебя что назначили управляющим? – спросила официантка.
- Нет, но если вы не будете работать, наши клиенты могут уйти, а если у нас не будет клиентом, то вряд ли кто-то будет заказывать выпивку, то нет чаевых и нет выгоды здесь работать. Видишь, одно перетекает из другого. А виноваты во всем вы.
- Пошел ты, мексикос долбаный, - официантка показала средний палец, но прошла на кухню.
Первое что бросилось в глаза Синтии, когда она спустилась в «тайную комнату», это сигаретный дым и преобладание красных оттенков. Все стены были в подавляющем цвете, но никто помимо нее не чувствовал дискомфорта. Наоборот все оживленно поднимали ставки, сидя за круглым зеленым столом.
- Черт бы побрал твою черный задницу, Поньо, - громко произнес Мендеш. – Когда ты раздаешь у меня выше пары никогда не выходит.
- А ты что думаешь, мексиканский недомерок, что я для тебя стараюсь. Хах! – усмехнулся здоровяк.
- Поднимаю ставки! - произнесла Каролина.
- Блефуешь, красотка, - подмигивая ей, ответил Карвахаль.
- Можем вскрыться и посмотреть, - сказала она.
- Я бы с тобой в другом месте вскрылся, цыпочка, или ты сегодня со своей официанткой будешь лизаться? – спросил Тим Форд.
- Между прочим леди гораздо лучше знает, как доставить удовольствие другой леди, плейбой, - с лукавой улыбкой ответила девушка.
- А ты ей явно нравишься, - усмехнулся Поньо. – В прошлый раз, когда Мендеш сказал тоже самое – он уже лежал на полу, потирая челюсть. Ха-ха-ха.
- На что играть будем, когда бабки закончатся? – спросил Карвахаль.
- На ее официантку! – на ответ Поньо все захохотали.
- У нее сегодня по всей видимости выходной.
- Тогда можно на другую, - все оглянулись на девушку, чье сердце начало колотиться с бешеной силой от услышанного. Синтия старалась скрыть свои чувства, но хищников не провести. Они за милю чувствовали дрожащую жертву, от чего возбуждение становилось еще сильнее.
Глава 31
***
- Понятно… - мраморное выражение лица Томсона изменилось лишь на чуть. – Почему банкир прислал именно это видео?
- Мне кажется, что в этом баре больше ничего сверхъестественного не происходило. И, как ему показалось, это единственное, за что можно было зацепиться, - пояснил Алекс, находясь все еще под впечатлением от увиденной картины изнасилования.
- Нужна вся информация по этой блондинке: кто муж, кто отец, кто брат, кто сын… Нужно искать того, кто бы мог вышибить дурь из этих подонков. Военный, мужчина, рослый, сильный.
Спустя тридцать минут в кабинет постучал сержант. Как только Томсон раскрыл папку с отчетами, сразу же вскрикнул:
- Твою мать, да я с этим парнем был в коллегии присяжных.
- А еще говорят город-миллионник, - подметил Курт.
***
Одиноко сидя в своем одноэтажном доме он размышлял на двумя исходами. «А найдут они меня или нет? Если найдут, признаюсь во всем без проблем. Слово даю. Если нет, то поступлю, как и они со мной. Буду жить по правилу: не пойман – не вор. Они же это пропагандировали на протяжении двух последний месяцев, так пусть пожинают плоды своей системы».
В этом крошечном здании, расположенном на окраине одного из самых густо заселенных городов планеты, сидел грузный мужчина, больше походивший на ходячую гору. Не заметить такого в толпе было просто невозможно. Дом был заполнен десятками исторических томов, расставленных аккуратно на стеллажах, дешевая мебель была так тесно пододвинута друг к другу, что мешала ходить, на стенах висели фотографии из военного прошлого.
На стеклянном столе в пепельнице лежала только что начатая сигара, привлекая свое внимание светящимися искрами табака. Громила втянул в себя смог с кубинских берегов, не выдувая. «Пусть мое сердце успокоится. А дым застынет в моих легких. Хотя бы на время».
Наливая себе текилу, громила посмотрел на мутное дно. Затем, подумав, отложил стакан и отпил из бутылки несколько больших глотков. В этот самый момент, когда он уже хотел уйти в мир своих мыслей под аккомпанемент алкоголя и ароматного сигаретного дыма, в дверь позвонили.
- Добрый день, мистер Палмер. Я лейтенант Митч Томсон, нью-йоркский департамент полиции, отдел убийств.
- Заходите, - открывая дверь на распашку, произнес хозяин дома.
Лейтенант и двое детективов переглянулись и вошли в дом.
- Мы к вам вот по какому делу…
- Это я убил этих ублюдков, - оборвал он Митча. – Присаживайтесь.
Все, как учили в полицейской академии: Алекс остался у входной двери, рядом, на расстоянии вытянутой руки расположился Курт, рассматривая коллекцию книг, но всеми органами чувств контролируя подозреваемого, напротив сел лейтенант.
- Раз уж мы сразу перешли к делу - рассказывайте, - поставив диктофон на стол, произнес Томсон.
- Сколько себя помню – всегда воевал с этим миром. Как только мы родились, мать отказалась от нас. Почему? Я не знаю. Мы с Синтией росли в детском доме. Вы знаете, как растут в детских домах?
- Нет, мистер, - пристально наблюдая за собеседником, ответил Митч.
Тот налил себе еще виски и продолжил свой разговор.
- В детских домах тяжело. Старшие избивают младших, а старших избивают воспитатели. А воспитатели у нас были отборные. Всякая чушь про сплоченность в таких домах – это только чушь. Хах. Там совсем другая атмосфера и другая жизнь. Вы были в детском доме, мистер Томсон?
- Не доводилось.
- После нашего разговора в один из своих выходных навестите со своей любовницей или с друзьями богачами детский дом. Первое, что вы увидите – это глаза детей. Но это не те дети, которые выросли в счастливой семье, которым все преподносили по любому капризу. Там вы увидите глаза детей, которые хоть малы к своим годам, но закаленные к трудностям, но в то же время одиноки. Совсем, как звери. Так вот среди этих звериных глаз лет тридцать назад вы могли встретить и наши глаза с Синтией. Мы всегда были вместе. Она была своего рода свидетелем моей жизни, а я ее. Брат и сестра по крови и вечные спутники по трудной колее жизни. Самым тяжелым в детстве было, когда приходили взрослые и выбирали нас словно котят. А мы заглядывали к ним в глаза и ждали ответного взгляда. Возможно, из-за того, что нас нельзя было разлучать – меня и сестру так никто и не усыновил. Затем у нас была новая битва под названием взрослая жизнь. Я подписал контракт и объездил практически всю Африку и половину Азии. Признаться честно, это были одними из самых счастливых дней в моей жизни. Были без исключения и трагичные моменты, самый запоминающийся парень в нашем отряде саперов был Мэт Уотфорд по прозвищу Весельчак. Буквально за три дня до вылета из Кореи он подорвался на мине, - тут рассказчик замолчал и отпил еще несколько глотков из бутылки. – Но еще раз повторюсь – это были самые счастливые года в моей жизни. Военное братство, гимн под звездно-полосатый флаг и все прочее, чего не замечают гражданские в городе большого яблока. Мы знали друг о друге все. Кто кого ждет дома, кто кем дорожит, какие планы на послевоенное время. Доверится можно было всем 14 людям из отряда. Так как ни сегодня, завтра старуха с косой, - тут он осекся и повернувших, обратился ко всем, - Я про смерть, господа. Обычно это был либо араб, обернутый с ног до головы гранатами, либо узкоглазый Чен или Ли с автоматом Калашникова. Так вот эти звери могли похоронить все воспоминания, все планы, всю историю твоей жизни. А так хоть успел поделиться и возможно в беседе, например, как у нас с вами, упомянут о них, - он замолчал, снова менял виски на сигару, затянувшись в очередной раз можно было увидеть маленькие блестящие глаза собеседника в темном помещении, на этот раз он выдохнул облако дыма.
- А что было потом? – спросил Митч, явно подталкивая оратора к основной теме беседы.
- Всему свое время, мистер Томсон, - чуть улыбнувшись, ответил Палмер. – Хоть кто-то должен знать историю моей жизни. Не узнав меня, вы не поймете, зачем я все это сотворил. Как мне кажется, господа, чтобы вынести тот или иной вердикт нужно знать о подозреваемом все. И что же все-таки подтолкнуло меня к преступлению. Знать все, включая его детские поступки. Уже с рождения можно понять злой человек или не злой. Или, по крайней мере, почему он стал таким. Привязывал-ли он к хвостам кошек консервные банки или переводил старушек через дорогу, помогая с тяжелыми сумками. Портил-ли гвоздями покрашенные «Бьюики» или работал с утра до ночи, чтобы помочь своей одинокой матери свести концы с концами. Только узнав в какой среде рос человек и побывав в его шкуре, можно выносить приговор... Так вот сестра писала мне, когда я проходил сержантскую школу писала, затем писала, когда меня отправили в Ирак, затем писала, когда я был в Алжире и так далее. Все ее письма были наполнены счастьем. По-другому и сказать нельзя. Когда человек не упоминает о прошлом, а говорит только о настоящем – значит он действительно счастлив. Так было и с моей Синтией. Она рассказывала об этом слизняке, говорила, что они снимают дешевую квартиру, но в ней она чувствует себя как в самом уютном доме на земле и даже не хочет съезжать. Рассказывала о планах на будущее, а основой в этих планах был конечно же малыш. В последних письмах она рассказала мне, что ждет ребенка, и я буду первым, кто узнает мальчик или девочка. К концу моей службы где-то за месяца два письма прекратились. Причем я чувствовал, что здесь что-то неладное. То она мне писала каждую неделю, то два месяца уже молчала, - тут он замолчал, отпивая еще алкоголя. – В первый же день моей демобилизации я стоял у ее могилы. Ваша хваленый департамент закрыл дело из-за недостаточности улик. Я же начал свое расследование. Нашел место преступления, узнал каждого кто был тем вечером в этом подпольном баре. Узнал все касаемо этой гильдии воров. Узнал, как эти ублюдки играли на мою сестру в карты. Будто… Будто она вещь. Никому не нужный предмет… Будь прокляты эти подонки… Затем старался восстановить справедливость через закон, одному я подкинул в тачку кокаин, другому подбросил домой нож, которым все-таки убил первого мерзавца, у третьего нашли противопехотную мину и так далее. Однако, адвокат был хорош. Хотя я и выступал на всех заседаниях в качестве присяжного, но все единогласно признавали подсудимых оправданными. Как потом выяснилось, адвокат получал очень хорошие деньги из этой гильдии. Тогда я уже перешел к собственному методу. Как они бросили мою сестру умирать на пустыре, так я поступал и сними. Только перед этим давал им шанс, что они не сделали с беременной девушкой. Я как настоящий зверь, сначала изучал местность. Подбирал обувь, раскапывал могилы, предполагал, где может скрыться жертва, куда побежит. Поэтому даже матерым убийцам со схожей со мной комплектацией не было шансов в этой битве. По крайней мере они пали с достоинством, хотя и не заслужили этого. Так как вы считаете, лейтенант, я прав или нет? Сделали бы вы тоже самое для самого родного человека?
