Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ) - Булаев Вадим (книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
— В руках всякие штучки? — Сергей понял, куда клонит друг.
— Велосипедное седло, жестяная банка из-под конфет, колокольчик. Остальные предметы охрана не запомнила. Спросили, чего стоят, а те вдруг преспокойно разошлись, без пояснений. Наряд по данному факту не вызывали, потому что ни шиша не поняли.
Тоже попробовав чай, инспектор отставил чашку, укладывая разрозненные сведения в общую схему: четверо одержимых напали, нанесли телесные повреждения. Их задержали мужики со строительной базы.
Дальше. Избитых спортсменов привозят в больницу, и туда подтягиваются ещё восемь одержимых. Опоздавшие? Вполне версия. Издалека добирались, вот и не поспели к членовредительству. Зато пришли проконтролировать качество выданных люлей. Удовлетворившись результатом, разбежались по своим делам.
Тогда почему к Антону Андреевичу никто не заявлялся из известных двенадцати? Или заявлялся, да только их никто не заметил?
С напавшими на пенсионера Иванов определился. Троица поглумилась. Другие варианты на ум не шли. Избили по какой-то причине старичка на чужом районе, свалили к себе. Проданные им предметы вернули должок, управляя новыми хозяевами.
А вот это требовало отдельного разбирательства и изучения механизма действия. Слишком опасное умение у завсегдатая блошиного рынка. Если умеет влиять на сознание через артефакты, то может и в киллеры податься. Там платят лучше.
Возможно, осмотр жилплощади поможет с развязыванием интеллектуальных узелков.
— Антон, ты по квартире пробежался?
— Разумеется. Трёшка. Две комнаты жилые, чистые, техника на уровне. В тумбочке деньги, нормальная такая стопочка... Мебель относительно новая, но типовая. В холодильнике продукты тоже не с помойки. Спиртное отсутствует. Проверил компьютер. Мой тёзка держит отдельную страницу на торговом сайте. Там ассортимент — разнокалиберный, сродни известным нам вещам. Цены демократичные, торговля ведётся довольно бойко, — напарник достал сигаретную пачку, понюхал содержимое и убрал обратно, в карман. Курить без разрешения оба считали моветоном, выходом за рамки приличий. Это не чайником воспользоваться. — В последней комнате мастерская. Описывать не стану. Сам прогуляйся, посмотри. Познавательно.
Отхлебнув на дорожку побольше, Сергей покинул кухню и неторопливо изучил жилплощадь, ни к чему не прикасаясь и никуда не заглядывая без крайней необходимости.
Зашёл в зал, в спальню, долго принюхивался в поисках того самого, старческого аромата, сопровождающего пожилых людей. Не пахло, свидетельствуя о регулярном проветривании помещений, частых уборках и отсутствию тяги к многолетнему хранению старой одежды.
Сослуживец верно подметил: Антон Андреевич в деньгах не нуждался. Ремонт неброский, но свежий, привычных старшему поколению ковров-пылесборников нет, вместо них — приличное напольное покрытие, на стене современный телевизор в обрамлении картин и семейных фотографий. В углу стоял явно используемый велотренажёр с висящим на руле экспандером, за дверью просматривалась шведская стенка, демонстрируя истёртые поперечины повыше человеческого роста.
Отлёживающийся в больнице артефактор за собой следил.
Оставалась последняя комната, отделённая от остальных прикрытой дверью. Повторно пройдясь по жилой части, Иванов перешёл в последнюю комнату.
Там располагалась самая настоящая мастерская. С верстаком, со стеллажами, заставленными всевозможными ёмкостями с растворителями, красками, смазками и ещё чёрт знает, чем. Стойка с инструментом, наборы отвёрток, ювелирный столик с увеличительным стеклом на штативе, дремели, шлифмашинки. Рядом со столиком, на хитроумной подвижной полочке — раскрытый ноутбук, чтобы, не отходя, иметь доступ в сеть, и многое, многое другое.
У окна ютился детский манеж, заполненный всевозможным хламом. На собранных в этажерку книжных полках — тот же хлам, только аккуратно расставленный, ухоженный, со следами реставрации.
Инспектора заинтересовал лежащий на верстаке резиновый мячик размером с кулак. Обычный, разделённый нарисованной по окружности чёрной полосой на красную и синюю половины. У него в детстве похожий имелся. Прыгучий... и, разумеется, источающий Силу примерно в тех же пропорциях, что и губная гармошка.
Взял в руки, поперебрасывал с ладони в ладонь, совсем как когда-то, нехотя положил на место.
К жилищу Сергей больше вопросов не имел.
— Что скажешь? — в дверном проёме возник напарник.
— Реставратор, — необъяснимым наитием трогая резиновый бок мячика пальцем, ответил Иванов. — Собирает разное барахло, приводит в порядок, заряжает энергией жизни, продаёт. На полках все предметы фонят. В манеже — нет. Ждут своего часа. В больничку попал по вине избитой троицы.
— Я так же считаю.
Далее провели производственную пятиминутку с новой порцией чая. Помыли за собой чашки, подытожили так:
Антон Андреевич пусть отлёживается. Потом в оборот возьмут. Чёрной магии не выявлено, злого умысла, как ни поразительно, тоже. Доложат по инстанции, а там пускай у руководства голова пухнет.
Скажет организовать круглосуточную охрану, чтобы не сбежал — организуют. Но, это вряд ли. Старик не в том состоянии, чтобы куда-то бегать. Опять же, для анализа и вменяемого вердикта по производству полуартефактов требуются специалисты, у напарников подходящее образование и опыт отсутствуют. А это снова идти к Фролу Карповичу. Пусть подключает, кого положено.
С каратистами по-другому. Их необходимо допросить по отдельности, получить признательные показания о нападении на пенсионера, с мотивацией и фактами для последующей передачи в полицию. Иначе однобоко получается, словно им избивать можно, а их — нельзя.
Главная проблема — закавыка с одержимыми по-прежнему вызывала ступор. Напиши спортсмены хоть десять явок с повинной — четверым ни в чём не повинным обывателям от того не легче. Избиение Антона Андреевича и избиение молодых гопников — происшествия разные, причём нигде не указано, что подозреваемый не может быть одновременно и потерпевшим.
Прийти к следователю и забрать заявление, как ошибочно полагает большинство неискушённых в официальном крючкотворстве граждан — невозможно.
Номера уголовных дел просто так не списываются, и в доведении их до суда желание пострадавших играет далеко не самую главную роль. Есть протоколы, есть постановления, есть факт преступления. А как там, за полицейскими спинами, договорились стороны конфликта — мало кому интересно. Особенно при материальной незаинтересованности служителей закона.
Поэтому требовались радикальные меры.
Желая довести понятную часть расследования до вменяемого конца, Швец повторно отправился в больницу к спортсменам, горя желанием подловить кого-нибудь из них в туалете и допросить о нападении на пожилого тёзку. Непременно под запись, по всей форме. Иванов выезжал следом, числясь в «оперативном резерве».
Поздним вечером у больничных ворот Антон без всякого удовлетворения сообщал напарнику:
— Они, петушары... Двоих в сортире за хобот взял, пообщался. С третьим не срослось — сидит в палате и в планшет втыкает, безвылазно.
— Как ухитрился? В больницах, обыкновенно, санузлы общие, никогда не пустующие.
— По беспределу. Дверь шваброй блокировал. Мужской толчок в отделении один, так что без свидетелей. Тот зашёл… я следом, невидимкой. Печать к затылку, смартфон на запись, и скоренько по основным пунктам.
Оставив технические тонкости на совести друга, Сергей, перешёл к главному:
— Что выяснил?
— Ни хрена не меняется, — размыто выдохнул он. — Эти ребятишки тренироваться на людях ездили. Умышленно в пригород завалились, от родного района подальше. Выбрали дедка у помойки, отработали приёмчики. После смылись, оставив человека подыхать... Я, когда в розыск пришёл, наши боксёров поймали. Те тоже за рюмочной работяг метелили, готовились к областным соревнованиям.
— А при мне какие-то рукопашники так развлекались, — вторил Иванов, заглянув в своё недавнее оперское прошлое. — Дебильное преступление — нападать на тех, кто слабее... Почему у помойки били?
