Бумажный тигр (СИ) - Соловьев Константин Сергеевич (читать книги регистрация txt) 📗
Демонесса рассмеялась. Из исходящего проклятиями и дьявольскими стонами чудовища, бессильно беснующегося в шаге от него, она мгновенно превратилась в смущенную девушку, виновато опустившую подбородок.
— Ох, извини, пожалуйста, Лэйд. Сама не знаю, что на меня нашло. Долгий голод, как и долгий целибат, ужасно действуют на нервную систему, тебе ли этого не знать?
— Хватит. Я давно пресытился и твоими обещаниями и твоими угрозами, Полуночная Сука. Ты знаешь, почему ты здесь.
— Ты хочешь меня трахнуть? — демонесса подняла на него свои большие невинные глаза, которые были глазами Сэнди Прайс и, в то же время, не были ими, — Почему нет? Я знаю, ты вожделеешь этого юного тела. Признаться, я и сама к нему не безразлична. Оно такое… Забавное. Податливое, мягкое… М-м-ммм… Немного не то, к чему я привыкла, но, если подумать…
Сладострастно постанывая, Полуночная Сука закатила рукав платья и прильнула к собственной руке извивающимся в сладострастном поцелуе языком. Зрелище было жутковатым и, вместе с тем, возбуждающим. Словно воплощенная человеческая похоть и, в то же время, какая-то противоестественная и страшная пародия на нее.
Нет, подумал Лэйд, от совокупления с демонами мне на какое-то время придется отказаться. Слишком уж много это рождает проблем и недоразумений.
— Я позвал тебя потому, что ты лучше многих знаешь сумерки Нового Бангора. Его затаенную изнанку, где хищники часто не оставляют следов.
Полуночная Сука с интересом разглядывала поалевшую от ее страстного поцелуя кожу предплечья. Если бы Лэйд знал ее меньше, мог бы предположить, что это зрелище занимает ее всю без остатка.
— Ты служишь Левиафану, но, вместе с тем, не принадлежишь ни одному из его девяти вассалов. Та тварь, присутствие которой я ощущаю последнее время, тоже. Это делает вас в некотором роде родственниками, не так ли?
Демонесса улыбнулась. Будь она человеком, Лэйд бы даже сказал, что в этот миг она выглядела польщенно.
— Ты позвал меня потому, что ты боишься, Тигр. Отчаянно боишься и сам не хочешь себе в этом признаться. Ты встретил хищника, которого прежде не встречал. Быть может, более сильного, более опасного, более самоуверенного, чем ты сам. И впервые — на йоту более быстрого. Это немного беспокоит, да?
Лэйд мысленно усмехнулся. Пытаться спрятать мысли от демона не проще, чем кассовый аппарат — от фискального инспектора. Любую его мысль она применит против него. Любое чувство обратит в оружие. Ему стоит быть еще осмотрительнее и осторожнее, чем прежде.
— Я хочу найти его, — согласился он, — И обезвредить. До того, как это порождение Левиафана успеет причинить еще кому-то страдания.
— Тогда мы с тобой в разных лодках, папаша, — Полуночная Сука фамильярно подмигнула ему, — Мне бы не хотелось мешать своему братику развлекаться.
Лэйд покачал головой.
— Это не демон. Я перепробовал все свои амулеты в ту ночь, с Саливаном. Это… что-то новое. Что-то, состоящее в родстве с Левиафаном, но, в то же время, словно действующее наособицу. Самостоятельно. Я отчетливо ощущаю, как он покрывает это существо. Как… свое юное дитя или интересный биологический вид или… эксперимент. Левиафан иногда склонен так поступать. Это очень любопытное чудовище.
Полуночная Сука с интересом слушала его, кружа по комнате. Ее грация не имела ничего общего со сдержанной манерой Сэнди. Хищная, стремительная, порывистая, она в какой-то миг замирала посреди комнаты, будто впитывая в себя что-то невидимое, или улыбалась — так, что у Лэйда за шиворот катились холодные колючие муравьи.
— Ты позвал меня не для того, чтоб сказать все это. Ты позвал, чтобы спросить. Так спрашивай, Лэйд Лайвстоун. Спрашивай, но помни, за каждый твой вопрос я назначу цену.
Как будто я мог забыть об этом, паскудное ты чудовище, подумал Лэйд. Как будто я мог забыть.
— Откуда появились брауни?
Полуночная Сука расхохоталась, как будто этот вопрос доставил ей искреннее удовольствие.
— Почему ты считаешь, будто они появились откуда-то? Быть может, они живут на острове куда дольше тебя. Задолго до того, как к острову приткнулись первые корабли поселенцев или пироги полинезийцев…
— Нет, — спокойно и холодно возразил он, — Это не так. Я слишком много лет провел в Новом Бангоре и знаю изнанку многих его фокусов. Мне приходилось встречать разумных скатов и акулоподобных людей, живых мертвецов и прочую чертовщину, от одних только воспоминаний о которой меня тянет к нужнику. Но домашние лилипуты… Нет, ни разу. Он создал их, твой хозяин. По какой-то одному ему ведомой причине. И я хочу знать, зачем. Отвечай! Какая цена за этот вопрос?
Полуночная Сука замерла, бессмысленно комкая пальцами кружевную шаль. Эти пальцы все еще казались тонкими пальцами Сэнди Прайс, но Лэйд знал, что в них заключено достаточно силы, чтобы распотрошить взрослого мужчину как цыпленка в мгновение ока. Если они до сих пор не обагрились его собственной кровью, то лишь потому, что он проявил достаточно осторожности и терпения.
— У этого вопроса нет цены.
— Скорее я поверю в бескорыстность голодной гиены, чем в твою, — усмехнулся Лэйд, — Что ты хочешь за ответ?
— Ничего. Согласись, было бы нечестно требовать плату за вопрос, ответ на который ты знаешь и так. Ах, знал бы ты, мой несчастный полинявший Тигр, как часто дьявола упрекают в любви к мошенничеству и крапленым картам. А зря!.. Ложь — никчемное оружие дилетанта. Поверь, наилучшее орудие для самых чудовищных преступлений и самых ужасных страданий — обычная правда. Надо лишь уметь ее использовать.
— Не заговаривай мне зубы! — рявкнул он, — Я…
— Ты знаешь ответ. Сам догадался, когда увидел у нее в келье книгу со сказками.
Книга со сказками. Он вспомнил книгу в ярком переплете. Вспомнил неподвижную женщину с пустым лицом и черными, как уголь, глазами. Мертвый, проникнутый вечной прохладой, безвкусный воздух…
— Монахини из приюта читали ей сказки, чтоб утешить, — он произнес это осторожно, точно пытался нащупать путь перед собой, двигаясь сквозь болото, — А что они еще могли сделать для парализованной семилетней девочки, которую изувечила родная мать? Они читали ей те сказки, которая она любила с детства. «Малютка брауни», «Я — сам», «Находчивый коротышка», «Шляпа из напёрстка»… Больше они ничем не могли ей помочь. И чем тут поможешь, если даже стрихнин бессилен… Наверно, в семь лет у нее в жизни больше ничего и не осталось, кроме своей койки и этих сказок. Слушая сказки, страдая от боли и ужасных воспоминаний, она представляла их себе — добродушных малышей в скроенных из платков сюртуках, невидимых помощников, готовых незримо прийти на помощь хозяйке. Ей, маленькой девочке, при жизни замурованной в каменный склеп, очень не хватало таких помощников.
Полуночная Сука, замерев неподалеку, смотрела на него с интересом, почти заворожено.
— У тебя хорошее воображение, Лэйд, — заметила она, внезапно облизнувшись, точно ощутила парящий в воздухе запах чего-то вкусного, — Как у одного парнишки в дурацком костюме, которого я знала много лет назад. У него тоже была отчаянная фантазия, но ему не доставало смелости удержать ее в узде…
Лэйд не обратил на нее внимания.
— И в какой-то момент мысли маленькой девочки, набрав необходимую плотность, пробудили одно дремлющее древнее чудовище. Укололи его в толстое брюхо, заставив распахнуть веки. Я не думаю, что оно помогло ей из жалости. Чудовища не способны испытывать жалость. Но иногда они бывают весьма любопытны. Оно создало брауни из воздуха. Воплотило их в жизнь, подчиняясь ее безотчетным мыслям.
Полуночная Сука изобразила гримасу разочарования.
— С моей стороны было благоразумно не называть цену. Ты и так знал все. Разве что сделал небольшую ошибку. Видишь ли, брауни возникли задолго до того, как ее любящая мать взяла в руки мясницкий топор.
— Вот как?
— Ну конечно, — демонесса улыбнулась. То ли в этот раз ее лицедейство смогло обмануть Лэйда, то ли она нашла выгодное освещение, но улыбка получилась почти грустной. Почти человеческой, — Она думала о брауни задолго до того, как обзавелась койкой в приюте Святой Агафии. Еще в те времена, когда любящая миссис Гаррисон, несчастная вдова, стегала ее поперек спины стальной цепочкой от часов. Когда душила ее накрахмаленными полотенцами. Когда заставляла протягивать руку и касалась ее утюгом, полным раскаленных углей. Когда…
