Драгоценное наследие (СИ) - Март Юлия (электронная книга .TXT) 📗
Парень упал на кровать, кладя вторую подушку под голову. Письмо, полученное от матери, никак не выходило у него из головы на протяжение всего вечера. Тем более, он не хотел признавать, что обрадовался новости, как должен был. От этого его стало разъедать чувство вины. Королева Дарталия имела право снова влюбиться, несмотря на то, что она вдова. Но Вэнон воспринимал это как предательство.
Порывшись рукой в тумбочке, Вэнон достал оттуда фотографию. На ней была рыжеволосая девушка с множеством веснушек. Щербатая улыбка зарождала в сердце тёплое чувство. Синющие глаза шли девушке, несмотря на то, что рыжий и синий трудно совместимы.
Сзади брюнет, с такими же синющими глазами. Знакомое лицо. И правда, своё лицо должно казаться знакомым. Только на этой фотографии ему не больше четырнадцати, а его сестре восемнадцать. Сейчас ей бы было двадцать один. Парень вздохнул, и убрал чёртову фотографию, держа себя в руках, чтобы не порвать её как бы ему этого не хотелось каждый раз, когда он её доставал. Брюнет прикрыл глаза.
Поганый день нарушил его психическое состояние. Похороны всегда отдавались каким-то неприятным чувством, появлявшимся где-то под коркой мозга. Люди со страдальческим выражением лица, мечтающие, чтобы это поскорее закончилось. Те, кто начинает рассказывать что был другом умершего, хотя сам бы с радостью убил его… Это всё бесило Вэнона.
Его часто бесили люди, но во время обострения этого чувства он желал убить всех вокруг и старался не попадаться никому на глаза. Впрочем, беспробудный сон ещё мог привести его в чувства. Он ведь будущий король. И не должен жаждать смерти людей вокруг. Не-дол-жен.
Эйлал расчёсывала волосы перед сном. При этом она стояла у зеркала, изредка поглядывая в книгу и запоминая новые эльфийские слова. Не смотря на всеобщую скорбь и траур, королева Ротадия посчитала, что наследники должны продолжать учёбу ещё усерднее, чем до этого. Разве что Рэзия не ходила на них, отлёживаясь у себя в комнате. Ларадей был вместе с Уриэль, оказывая девушке необходимую поддержку. Таласия не возражала и спокойно отпустила парня. Тот в последнее время тоже был весьма обеспокоен произошедшим.
Уже прошло чуть больше недели с момента смерти короля Коридона, но убийцу так и не нашли. Более того, не было даже предполагаемых виновных. Расследования ни к чему не привели.
За это время Кан уезжал в Рубинию, на следующий же день после похорон. Рубиус уехал в тот же вечер, когда состоялись похороны и напоследок лишь сказал, что надо расспросить отца. Девушка тяжело вздохнула, опустившись на стул. Она стала теребить край ночной рубашки. Кан вернулся спустя неделю, а в итоге лишь поздоровался с ней при всех, причём так официально, что девушку передёрнуло.
С того времени, как убили короля она всерьёз подумала, не почудилось ли ей всё, что произошло в саду королевы Розалии. Уж слишком призрачной мечтой или сном это ей казалось. А может так и было? Нет. Записка, бережно хранящаяся в дневнике, была тому доказательством.
Эйлал бросила расчёску на стол. Чего это она вообще переживает? Записка! Записку любой дурак написать может, тут гордиться нечем. Может, у Рубиуса в Рубинии была другая девушка, и потому по приезду он забыл о Таласии. Сердце больно кольнуло. Аквамарианка села на стул с ногами, поджав их. Ей не хотелось, чтобы это было правдой, хоть сознание уже и рисовало это во всех красках.
Из пучины этого представления девушку выдернул стук в дверь. Она облегчённо вздохнула. Ларадей перед уходом сказал, что может быть зайдёт перед сном, если опять не уснёт у Уриэль, как тот любил делать. Во всяком случае, было не так холодно, как тот оправдывался. Девушка обрадовалась, что могла поговорить с ним по душам. Сейчас это было ей необходимо, и после всех своих мыслей она даже подумывала рассказать ему про Кана. Иначе, она бы просто свихнулась.
— Ларадей, ты даже…
За открытой дверью она встретилась с взглядом двух рубинов. Девушка потеряла дар речи, пока тот откинул волосы назад и привычно улыбнулся.
— Неа, не он.
— Ты?..
— Боже, Таласия! Говоришь так, будто к тебе заклятый враг зашёл на чаёк. — Парень улыбнулся, быстро заходя в комнату и игнорируя все поражённые взгляды девушки. Эйлал растерянно повернулась к нему, когда тот уже успел усесться на кровати, удобно сминая подушку на коленях, и ставя на неё локти. На миг ей показалось, что тот уткнулся носом в подушку, вдыхая её.
— Что ты хотел?
— Ну, мы с тобой неделю не виделись. Не успела соскучиться?
— Ах вот как? — Девушка угрожающе сложила руки вместе, грозно смотря на него. Кан всё так же навеселе смотрел на неё, но на всякий случай поднял плечи, готовый обороняться в случае чего. — А вот я по тебе не заметила, что ты соскучился.
— Разве это не очевидно?
— По твоему «Хэй, как жизнь» я этого не заметила.
— Я не хотел кидаться тебе в объятия при всех. — Кан пожал плечами, безынтересно беря что-нибудь с комода (книгу по зельеварению) и кладя её обратно. Его слова почему-то обидно задели девушку.
— А то, как Эстэл накинулась на тебя с объятиями, и ты ответил ей не в счёт?
Её голос прозвучал слишком обиженно, потому что уголки губ Рубиуса потянулись вверх, и он ехидно улыбнулся.
— А ты что, ревнуешь?
— Ещё чего. — Девушка попыталась вернуть себе хладнокровие, но на всякий случай отвернулась, чтобы не выдать себя лицом. Кан уже что-то ехидно протянул, как девушка перебила его, сложив руки на груди. — Зачем ты ездил к отцу?
На его лице, на миг мелькнуло удивление. Потом он отвёл взгляд, о чём-то старательно думая. Это выдало то, как его глаза задумчиво вперились взглядом в стену. Таласия прищурилась. Кан вновь посмотрел на неё, но теперь на его лице была лёгкая непринуждённость.
— Я хотел расспросить его о бунтах, и узнать, кого он считает виновным в смерти Коридона.
Эйлал была удивлена ответом. Она опёрлась на стол руками, фокусируя внимание на словах Рубиуса.
— И что он сказал?
— Он не знает, кто мог убить Коридона. Но насчёт бунтов говорить не хотел. Пытался убедить меня, что это лишь недовольство крестьян и иногда бунты полезны для страны.
— Коридон также говорил…
— Я слышал разговор королевы Ротадии и графов Изумрудии.
— И что?
— Казалось бы, как обычно подозревают другие страны Ларадеса. Но кто-то был уверен, что это из-за жестокости и кровожадности правительства.
— Что? — Эйлал удивлённо смотрела на Кана. Тот опёрся подбородком на руку, задумчивым взглядом исследуя пол. — Но ведь королевские семьи не жестокие. Они справедливые.
— Это так. Но ведь если бунтовщики использовали это как повод устроить бунт, то должны были быть основания, по которым они обвиняли знать? У них должны были быть доказательства.
— Тогда… даже бунтовщики знают больше нас.
Кан кивнул. Он поднял взгляд на Таласию, отрываясь от очень интересного пола.
— А чего не знаем мы? Зная всю общепринятую историю Ларадеса — чего мы можем не знать?
Эйлал судорожно выдохнула, почувствовав как руки задрожали.
— Того, что от нас скрывают. А от нас скрывают правду.
— Что-то произошло… не знаю когда. Может недавно, или в 140-х. Если королевской крови так легко скрыть правду, лишь немного изменив её, то я не уже не знаю, что из того что мы знаем правда.
— А если нам с самого начала врали? Даже про создание Ларадеса? Мы уже не можем быть уверены.
— Ага. Вдруг основатели были пиратами, силой завоевавшими сокровища. Или ещё лучше, у них всех был роман, когда они являлись родственниками.
— Перестань. — Таласия смирила Рубиуса осуждающим взглядом. Парень вздохнул с улыбкой.
— А что? Может быть, так и окажется.
— Навряд ли.
— А с чего такая уверенность.
— Я просто знаю это.
— А я разряжаю обстановку. — Парень откинулся на подушки, устало прикрывая глаза. Сразу как он приехал, их с Маюрой встретили и потащили в тронный зал, хотя тот ещё на пороге был готов свалиться намертво, и уснуть, подложив под голову дорожную сумку. Эйлал ушла раньше всех, и только недавно все разошлись, как сказал Ларадей. Получается, Кан пришёл к ней сразу как отвязался ото всех? Даже не отдохнув после такой долгой дороги?
