Колодец Ангелов (СИ) - Медянская Наталия (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— Да, вот, — недоумевающий Калистратов протянул «Пионер», и девушка, подмигнув, неожиданно легко ввинтилась в буйствующую толпу.
— Соколова, стоять! — завопил Крутиков, но корреспонденты уже заслонили Арсену и, как Антя с Владимиром Валериановичем ни прыгали, пробиться сквозь живую стену им не удалось. Доктор, побледнев, вытер рукавом пот со лба, но тут пресса, как по команде, развернулась и рванула к лестнице, чуть не сбив с ног незадачливых штурмовиков.
Крутиков пискнул, вцепился Анте в плечо, а когда волна корреспондентов схлынула, мужчины узрели невозмутимо тыкающую в кнопки Арсену. Живую и здоровую.
— Соколова! — снова завопил доктор и ринулся к пациентке. — Что вы творите?
— Всего лишь расчищаю нам путь, — невозмутимо произнесла девушка и вернула Калистратову телефон. — Я просто демонстративно позвонила некоему шефу и сообщила, что Кристиан Грэй только что вернулся на сцену и говорит с народом.
Прислушивающийся к разговору «богатырь» присвистнул и показал девушке большой палец. Наверное, поэтому вялые объяснения Крутикова про сбежавшую душевнобольную пациентку охранниками были выслушаны внимательно и тотчас нашли горячий отклик.
Миновав заветные двери, троица оказалась в узком темном коридорчике, больше похожем на подвал.
— Ух ты, — пробормотал Калистратов, — а я и не знал, что храм искусства выглядит изнутри так прозаично. Интересно, теперь куда?
Из-за ближайшей двери донесся шум спускаемой воды, и в коридор выплыла грузная дама с прической-башней на голове.
— Извините, — обратилась к ней Арсена, — а вы не знаете, где здесь девушек допрашивают?
— Если вы о суете, которую устроили вокруг этого бездарного Грэя, — дама скривилась, — то это за углом, по лестнице на второй этаж. Боже, — она прижала пальцы к вискам, — куда катится современное искусство…
И торжественно поплыла по коридору, мыча себе под нос вокальные упражнения.
Спутники переглянулись и поспешили к лестнице. А на втором этаже и надобность спрашивать отпала — возле единственной открытой двери толпились любопытствующие. Антя узнал раскрашенных артисток, что открывали шоу, а чуть в стороне уже знакомый длинноволосый блондин о чем-то тихо беседовал с угрюмым мужиком неприметной наружности.
— Ну, с Богом, — Владимир Валерианович перекрестился и с решительным видом двинулся навстречу опасности.
— Пропустите! — гаркнул он, и народ в коридоре дернулся. Собеседник блондина шагнул к Крутикову, на что доктор, точно щит, выставил перед собой браслет с лицензией. — Я врач! Вы не смеете препятствовать медицинскому вмешательству. Эти — со мной!
Блондин придержал угрюмого, а Антя и Арсена вслед за Крутиковым вошли в маленькую душную комнатку с запахом пота, пудры и ношеных носков. Наверное, это было помещение технического персонала — столик с древним электрическим чайником, пластиковыми кружками и початой пачкой печенья, пара кресел с полинявшей обивкой, облупившийся сейф с лежащим сверху перфоратором да коробка с какими-то реечками, проводами и строительным инструментом — вот и вся обстановка. Окон в помещении не было.
— Что еще? — поднял голову рыжеволосый мужчина с короткой стрижкой и отложил в сторону планшет.
— Позвольте представиться. Доктор Крутиков, больница святого Пантелеймона, — отрекомендовался Владимир Валерианович, — а эта девушка — наша пациентка. У нее психологическая реабилитация.
Сидевшая в другом кресле бледная Леденцова удивленно захлопала ресницами, а Антя состроил ей страшные глаза.
— Вот за что мне это? — жалобно спросил рыжий у потолка и устало потер переносицу. — Сначала вот эта дама, — он кивнул в угол, и Антя узрел большеглазую корреспондентку в роговых очках и надписью «Гамбургское бюро» на бейджике, — толкует мне о нарушении прав человека. Потом подозреваемая бухается в обморок, и мне приходится отпаивать ее чаем. А в итоге в дело вмешивается представитель «Пантелеймона» и заявляет о том, что девица не в себе. А я, между прочим как начальник охраны комплекса обязан составить отчет о диверсии и передать нарушительницу в руки закона.
— Майн готт, ну какой диверсий? — затараторила гамбургская корреспондентка. — Фройляйн показал свой отношений к падений культура! Или у вас страна нет свобода слова? А, между прочим, на последнем Международном конгрессе…
— Помилуйте! — вскинул руки охранник. — Какое отношение? Она швырялась на сцену предметами! А это диверсия и срыв мероприятия! Она б еще на амвоне в храме арию спела!
— Я зналь! Я всегда говориль, что ваш страна не толерантный к женщинам и классической музыке! Это скандаль!
— С каких это пор овощи стали предметами? — неожиданно для себя подал голос начитанный Калистратов. — И вообще, закидывание плохих артистов — это историческая традиция! Вот в Древней Греции, например…
— Хватит! — рыжий стукнул кулаком по столу так, что кружки подпрыгнули. — Все вы тут одна банда! Пиджачки, платьица нескромные — я же вижу, что одного поля ягоды! Всех сдам как подозрительных!
— Простите меня, — громко всхлипнула Леденцова и, достав из сумочки кружевной платочек, принялась промокать абсолютно сухие щеки. По комнате поплыл легкий цветочный запах, а Антя вдруг подумал, какая же Катька слабая, доверчивая и несчастная. И очень-очень красивая. Рыжеволосый сморщился и тяжело вздохнул.
В коридоре неожиданно раздался шум, ропот, чей-то пронзительный голос потребовал пропустить, и в помещение ввалился раскрасневшийся Кристиан Грэй. В сценическом серебристом костюме и трогательных тапках-зайцах на босу ногу. Леденцова тут же перестала рыдать и, откинувшись в кресле, хищно улыбнулась.
— Катя, — трагически сказал певец, а девицы за его спиной дружно ахнули, — откуда ты здесь?
— Совершенно случайно, — глубоким голосом отозвалась Леденцова. — Шли с друзьями в консерваторию и заглянули сюда, ноты у Максим Степаныча забрать.
— Максим Степаныч — это кто? — поинтересовался охранник, но Леденцова даже не поглядела в его сторону. Рыжий набычился, метнул злобный взгляд в сторону Крутикова и вредным голосом поинтересовался. — И что вы на это скажете, господин врач? Пациентка, значит? Диверсия, как есть!
— Интерпретативный бред! — Владимир Валерианович назидательно поднял палец, а Катерина вздернула острый подбородок:
— Это я-то диверсия? Это, Крысенька, подружка твоя — ходячая диверсия! А я, между прочим, спасти тебя хотела. От позору и разорения.
— А помидором-то зачем? — Грэй хлопнул длинными ресницами. — И какая еще подружка?
— А это чтобы ты головой думал, прежде чем тащить в постель кого попало! — прошипела Катька и, выхватив из сумки телефон, бросила звезде. — Лови!
— Ложись! — проорал охранник, метнувшись из кресла, и закрывая собой Кристиана. Певец не удержался, покачнулся и загремел прямо в коробку с инструментами, увлекая за собой рыжего. Телефон бумкнулся на пол, одинокая тапочка-заяц заскользила к двери, точно снаряд керлинга [3], а Леденцова страдальчески закатила глаза. В коридоре кто-то нервно завизжал, и, мгновение спустя, в комнату втиснулся угрюмый.
— Эдвард Иринархович, вы живы?
— Девица Леденцова! — просипел барахтающийся в коробке рыжий. — Что вы себе позволяете? Семен, наручники!
— За что?! — возмутилась Катька. — Я вам вещественные доказательства предъявляю, а вы меня в острог? Лучше арестуйте этих аферисток Грэя, которые раритетами из-под полы в клозетах торгуют! Посмотрите видео — так всё сразу и поймете!
Семен тем временем вызволил из коробки и шефа, и звезду и что-то торопливо зашептал в пламенеющее ухо начальника, время от времени кивая в сторону возникшего в дверях блондина. Катька оглушительно чихнула, а потерявший парик, красный, точно рак, Кристиан подобрал с пола телефон и стал сосредоточенно тыкать в экран.
— Можешь забрать, — разрешила Леденцова, хлюпнула носом и криво ухмыльнулась, созерцая встрепанную темную шевелюру Крыси, — а блонд тебе всё равно не идет.
