Мертвая (СИ) - Демина Карина (серия книг .txt) 📗
Дознаватель повернулся ко мне спиной.Не одобряет.Я сама не сторонник вот таких вот методов решения, все же проклятия – материя тонкая, никогда не знаешь, как на судьбе отразятся. Бабушка так говорила, а уж она в подобной волшбе знала толк.
- Пара безобидных шуток… а ведь они планировали убийство.
- Все равно…
- Деточка,инквизицию не переубедишь, – старуха двигалась легко, будто разом скинув прошедшие годы. И становилось ясно, что проживет она ещё не один десяток лет, исключительно назло окружающим. - На редкость упрямые типы… был у меня один любовник,из ваших… горячий мужчина, но такой неподатливый… это у них от природы… благодать даром не проходит. А в жандармерию ты сходи, для порядку, так сказать…
Сходим.Чего уж тут, правда, сомневаюсь, что визит этот доставит мне удовольствие.
- На вот, - старуха протянула узкую плоскую шкатулку. – И тебе, болезный. По капле натощак, и, глядишь, еще побарахтаешься… что уставился? Мы-то, конечно, зло, да только и люди не добры… прежде чем на ведьму пенять, пусть на себя посмотрят… бери-бери, я людей не травлю… без причины особой, да… а ты мне безразличный… только раз уж за девкой увязался, здоровье пригодится. Их род не нами проклятый…
- А кем?
Старуха махнула рукой: мол,идите уже.И добавила:
- Я ей приданое дам… тысячи три, а может, и четыре… и не гляди на меня, мальчик, сперва доживи до моих лет, а после уже и осуждай… и никогда, слышишь?! Никогда не дразни ведьму… хотя чего я говорю? Ты уже на своей шкуре испытал, верно?
Уже в машине я протянула Диттеру флакон.
- Не будь дураком, она хоть ведьма, но травить и вправду не станет.
От флакона разило магией, темной, недоброй, наверняка, на крови замешанной, но Диттеру этого знать не надобно.
- И если сама взялась помогать,то прими.
Проживешь чуть дольше.Но этого я не сказала. А Диттер, к чести его, не стал притворяться, будто чужая помощь ему без надобности. Флакон принял и спрятал в нагрудном кармане, добавив:
- Я все равно доложить обязан.
- Докладывай, мне-то что?
Старуха выпутается. И он прекрасно это знает, оттого и злится, а ещё устал зверски. Вон, глаза трет, зевает… это мне сон без надобности, а люди, они куда слабее. На обратной дороге Диттер заснул. Съехал, свернулся на сиденье калачиком… такой беззащитный, что просто прелесть какая… я не удержалась и погладила дознавателя по волосам.Устал, бедолага.И…Будить его – преступление, а потому я свернула на Мильгертштрассе, а оттуда – на Кожевенный переулок, теперь, правда, более известный как веселая улочка. Мимо древней пожарной станции, где ныне разместилась больница для бедных, и на старую дорогу.
Мощеная булыжником, она тускло поблескивала в свете фар. Дома терялись в тени,и только в редких окнах виднелись пятна света. Здесь пахло маслом и железом, и ещё копотью. Старые печи жгли уголь, а в огромных ямах, вырытых под домами, скрывались немалые запасы светильного газа. Здесь жили люди, которые не могли позволить себе большего, но еще не подошли вплотную к черте бедности. Бедные в нашем городке вообще не задерживались.
Город закончился внезапно.Вот он был,и вот поля… слева и справа. Впереди виднеется черная кайма леса, над которой нависла слегка обглоданная луна. Цвет она имела желтоватый, сливочный и казалась какой-то неестественно огромной. Я добралась до озера, которое некогда было прудом, но после разлилось, раздобрело, обзавелось кувшинками и той озерной темною водой, которая говорит о коварстве нрава и немалой глубине.
Здесь было прохладно и…Я подняла с пола грязную куртку.Надо будет свозить его к портному… я кое-как куртку отряхнула и набросила на плечи Диттера. Вот так… а то доедем,там в дом идти, он проснется и, как знать, заснет ли вновь? А ему отдыx нужен. Я же… я же просто посмотрю на воду.На круги.И на кувшинки, рассыпавшиеся по воде белыми звездами. Стрекоз вот нет, зато где-то далеко слезливо жалуется на жизнь филин.Взяв шкатулку, я провела пальцами по гладкой ее поверхности.Лаковая.И ни узоров, ни… замка тоже не видно, но это не страшно. Я помню, в подобных бабушка хранила украшения. Не все, конечно, но из тех, которые особенно дороги.
…гарнитур с желтыми алмазами?Нет, там у шкатулки имелась крохотная царапина сбоку.
…или вот рубиновое ожерелье. Крупные камни насыщенного темно-вишневого цвета. И мелкие алмазы, подчеркивавшие цвет…
…еще сапфировое колье… диадема… комплект с изумрудами… украшения остались в семье. Я застраховала их на весьма приличную сумму и отправила в банк.
Эта шкатулка определенно была незнакома.И все-таки…
Я провела ладонью по крышке, прислушиваясь к ощущениям. Усмехнулась, когда зазвенела и лопнула струна сторожевого проклятья. Оно представилось мне этаким сонмом черных искр, которые несколько мгновений окружали шкатулку, а после истаяли, оставив терпкий сладкий аромат кладбищенских лилий.Значит, смертельное.Из запрещенных.Почему-то не удивляло… теперь аккуратно надавить на углы крышки. Постучать по дну… три… два и снова три. Беззвучный щелчок. И крышка приоткрывается. А бабушка явно не слишком доверяла старой подруге , если спрятала пару проклятий внутри. Меня они хватанули за пальцы, но отпустили.И рассыпались.Жаль, структура прелюбопытная. В учебниках я ничего подобного не видела.
Я покосилась на Диттера. Спит… и пузырей не пускает. Вообще спящие мужчины, как правило, выглядят довольно жалко. Помнится, был у меня приятель, который во сне поскуливал и сучил ногами. Еще один имел отвратительную привычку чмокать… кто-то и вправду пузыри пускал… нет, я понимаю, что и сама я вряд ли выглядела столь уж привлекательно, но…время тяну.И любопытно заглянуть, и в то же время не отпускает ощущение, что делать этого не стоит. Я бережно погладила шкатулку.
Бабушка, бабушка…
…дорогая, следует помнить, что никто из них, называющих себя семьей, не искрeнен, – бабушка сидела у окна. Она курила тонкую черную сигару, которую вставляла в тонкий и черный мундштук, и эта конструкция тогда казалась мне верхом совершенства.
Как и сама бабушка.Ведьмы стареют лишь тогда, когда сами решают. Бабушке на вид было чуть за тридцать,и выглядела она куда как привлекательней тетушки Фелиции, которая посмела заявиться без приглашения и не одна, но с противными своими мальчишками.Мол, пусть дети поиграют.Мне нужна компания.Компания мне была без надобности, у меня имелись свои планы на этот день, а пришлось влезать в платье с оборками и притворяться воспитанной леди. А потому мои кузены выводили меня одним фактом своего существования.
Хотя…при прошлом визите Полечка обозвал меня уродкой, а его братец, содрав шляпку, зашвырнул ее в кусты колючего терна. Ныне оба старательно притворялись милыми. Мы терпеть не могли друг друга, но несколько часов играли пьесу на радость взрослым.Взрослому.
- Крыса храмовая, - сказала бабушка, когда тетка откланялась-таки. И добавила то самое, про семью…
…а ведь она никого не привечала. И мне это наше существование вдвоем, в огромном доме, казалось чем-то в высшей степени естественным. Тетки раздражали меня сюсюканьем и привычками щипать за щеки. Они приносили конфеты и дешевых кукол, хотя я давно уже вышла из возраста, когда в кукол играют…
- Не верь им, – бабушка выпустила колечко ароматного дыма. - Никому и никогда.
Я и не верила.И не собиралась.И… получалось, ей тоже нельзя было верить? Тому единственному человеку, которого я полагала родным? Ведь если бы она и вправду заботилась обо мне, не стала бы играть… а это игра, правила которой мне совершенно непонятны.
Диттер вздрогнул, но не проснулся.
А я решительно откинула крышку. И белый листок бумаги бабочкой выпорхнул из шкатулки. Закружился, опустился мне на колени. Замер…Просто листок.Белый.Оборванный с одного края, измятый – с другого. И отпечаток детской алой ладони на нем выглядит нарядно. Я подняла листок двумя пальцами и поднесла к носу.Не кровь.Краска. И чей это… или мой? Конечно. Зачем ей xранить отпечатки чужих рук?В шкатулке обнаружился кинжал. Такой вот… характерного вида кинжал с узким слегка изогнутым клинком и темной рукоятью.Очень темной.Дерево.Кто делает кинжалы из дерева? Но мягкое, теплое, оно ластилось, просто умоляло взять в руки… и я поддалась. Бережно вынула кинжал, прижала к щеке. А клинок острый…
