Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Ипполиту Фоуэр, некогда отвесившую Ховарду пощечину на ступенях крыльца школы, выпороли два компаньона, причем Ховард потребовал от маэстро Кутта исполнять погребальный гимн в такт ударам плетей и крикам истязаемой.
Кутт к тому времени уже едва держался на ногах и не мог попасть смычком по струнам. Ховард Хардоа с отвращением выхватил у него скрипку. «Я выпил в пять раз больше вашего! — заявил он Кутту. — Вы похваляетесь музыкальным образованием, но не можете играть под мухой! Какой вы музыкант после этого? Стыд и позор! Вот послушайте, как нужно играть». Ховард подал знак компаньонам; те принялись снова пороть Ипполиту — она ритмично вскрикивала, пока Ховард пиликал на скрипке. Играя, «князь тьмы» начал плясать. Высоко поднимая одну из длинных ног вперед, он слегка взбрыкивал ею, после чего перепрыгивал на эту ногу, крадучись продвигался на несколько шагов, подогнув колени, и повторял такое же па, начиная с другой ноги — продолжая, тем временем, играть с восторженно-сосредоточенным лицом, полузакрыв глаза.
Сосед-зумбольдист, почесав в затылке, недоуменно обратился к Герсену: «По правде говоря, он неплохо играет. Уверенно и выразительно, причем акценты точно совпадают с воплями этой несчастной женщины. В какой-то момент мне даже захотелось воскликнуть «Браво!»»
«Ховарду это пришлось бы по душе, — отозвался Герсен. — В целом, однако, лучше не привлекать к себе внимание».
«Разумеется, вы совершенно правы».
Мелодия закончилась; растрепанная, покрасневшая и плачущая Ипполита вернулась к своему столу. Ховард Хардоа чувствовал необходимость в дальнейшем музыкальном сопровождении. Он повернулся лицом к оркестру: «Теперь все вместе — с огоньком, никто не фальшивит и не отстает! «Мещанские радости» в парнасском ладу!»
Герсен подтолкнул локтем зумбольдиста: «Какая дудка?»
«С бронзовым кольцом».
Ховард Хардоа задал темп, притопывая ногой; оркестр заиграл. Прослушав один куплет, Ховард приказал музыкантам остановиться: «Посредственно! Не более чем посредственно! Корнет должен звучать ярче! А ты, с дудкой! Почему не сыграл традиционное соло?»
Герсен изобразил идиотскую ухмылку: «Я его еще не выучил».
«Нужно было усерднее заниматься!»
«Я делаю все, что могу».
«Ну-ка, еще раз — и повеселее!»
Оркестр заиграл снова; Ховард опять пиликал на скрипке, исполняя нелепый взбрыкивающий танец гуськом.
Внезапно он остановился и топнул ногой, в ярости потрясая в воздухе скрипкой и смычком: «Эй ты, с дудкой! Почему не играешь, как следует? Откуда ты взял это дурацкое «пип-пуп-пуп, пип-пуп-пуп»?»
«Так меня научили — по-другому не умею».
Ховард Хардоа схватился за голову и в приступе раздражения смял свою шапочку: «Ты просто выводишь меня из себя своими «пип-пуп-пуп»! И своей глупой ухмыляющейся рожей! Компаньоны! Возьмите этого придурка и выбросьте его в реку! Мир будет лучше без таких музыкантов».
Компаньоны схватили Герсена и стащили его с эстрады. Ховард обратился к аудитории: «Вы стали свидетелями многозначительного события. Род человеческий подразделяется на три категории. К первой относятся разборчивые и требовательные знатоки с тонким вкусом, пренебрегающие посредственностью. Ко второй — вульгарные массы — такие, как вы. А к третьей — бесталанные выскочки, безуспешно подражающие тем, чьи способности им непостижимы. В данном случае мы имеем дело с представителем третьей категории, безобразно играющим на дудке. Его надлежит хорошенько проучить! Вернемся к музыке, однако. Желающие могут танцевать».
Подхватив Герсена под локти, два компаньона вывели его из павильона и начали спускаться по склону к реке. Третий охранник лениво следовал за ними. Герсен не мог пожелать ничего лучшего. Они спустились по ступеням на лодочный причал и промаршировали к его дальнему концу, за которым подрагивали и волновались в темной воде отражения цветных бумажных фонарей.
Компаньоны схватили Герсена сзади за штаны и за предплечья. Герсен обмяк и безвольно повис у них в руках.
«Поплавай в холодной водичке, освежись! — пошутил один из охранников. — Раз, два, три!»
«Четыре!» — сказал Герсен. Резко повернувшись, он вырвался из хватки компаньонов и нанес тому, что стоял слева, страшный удар ребром ладони по шее, раздробивший трахею. Правому охраннику он проломил темя костяшками пальцев, с размаху опустив кулак. Тут же присев на корточки, он схватил третьего охранника за колени и рванул их на себя. Тот пошатнулся, но устоял, пытаясь отступить и выхватить оружие, висевшее на боку. Вскочив, Герсен ударил его локтем в лицо, сжал ему горло сзади локтевым захватом, повалил лицом вниз, уперся коленями в его мускулистые плечи, схватил обеими руками за подбородок и рывком потянул голову вверх и к себе, сломав ему шею.
Отдуваясь, Герсен поднялся на ноги. Меньше, чем за тридцать секунд, он убил голыми руками трех человек. Перед тем, как столкнуть тела охранников в реку, Герсен экспроприировал один из длинноствольных карабинов, небольшой лучемет и пару кинжалов.
Как только Герсен начал подниматься к павильону, музыка смолкла. Сообщаясь по радио или каким-то иным способом, компаньоны узнали, что на берегу реки происходило что-то неладное.
Из павильона выбежали, пригнувшись, не меньше дюжины охранников. Нахмурившись, Ховард Алан Трисонг стоял на эстраде, глядя в сторону причала. Герсен прицелился в него из карабина и выстрелил в тот момент, когда Трисонг решил спрыгнуть с эстрады. Трисонг перевернулся в воздухе — пуля попала ему в плечо. Герсен тут же выстрелил снова и попал Трисонгу в ягодицу. Перекувыркнувшись еще раз, Ховард Алан Трисонг свалился на пол павильона и скрылся из поля зрения.
Герсен колебался, то порываясь бежать наверх, то отступая на шаг — здравый смысл боролся в нем с почти непреодолимым желанием броситься вперед и прикончить «князя тьмы» наверняка... Опасность была слишком велика. Если Трисонг выжил — а так оно, скорее всего, и было — и если бы Герсена схватили, скорой расправой дело не ограничилось бы. Не мешкая, Герсен перебежал под прикрытие тенистых лиственниц и, обогнув павильон, спрятался на корточках около подъездной дороги, среди машин на неосвещенной стоянке. На фоне озаренного фонарями павильона возникли три бегущие тени «компаньонов». Герсен трижды выстрелил, и на землю упали три тела.
Сжимая в руках карабин, Герсен осторожно приподнялся и выглянул из-за машины, надеясь еще раз заметить Трисонга.
Напряжение опасности возрастало — в нему приближалась, торопилась смерть. Герсен отступил к дороге и спрятался в мокрых зарослях какого-то местного кустарника. К павильону спускалась огромная тень, заслонившая звезды. Все пространство вокруг внезапно озарилось слепящими лучами прожекторов. Герсен решил больше не ждать — несомненно, команда Трисонга начинала прочесывать пришкольные участки инфракрасными сканерами. Герсен подбежал к берегу реки, погрузился в воду с головой и бесшумно поплыл по течению на север, незаметный ни в лучах прожекторов, ни на экранах приборов ночного видения.
Проплыв примерно полкилометра, Герсен выбрался на противоположный берег реки. Встряхнувшись, как вымокшая выдра, он вскарабкался по крутому откосу и встал, наблюдая за происходящим на юге... Снова провал! Второй раз у него была возможность пристрелить Трисонга, и второй раз он только ранил его.
Из днища звездолета к павильону спустились тонкие темные щупальца. Уже через несколько секунд они снова втянулись. Прожекторы погасли; теперь корабль, выделявшийся на фоне ночного неба желтоватыми рядами освещенных иллюминаторов, взмыл метров на триста и повис в воздухе.
Трисонг был на борту, и, несмотря на ранения, его мозг продолжал лихорадочно работать. Неожиданная перестрелка началась, когда поступил сигнал тревоги — а он поступил, когда три охранника отвели на причал неумелого дудочника. Кто был этот дилетант, которому маэстро Кутт почему-то позволил играть в оркестре? Этот вопрос не преминут задать Вальдемару Кутту, и тот сразу расскажет все, что ему известно: бестолковый дудочник прибыл с другой планеты и щедро заплатил за выступление оркестра потому, что хотел находиться в павильоне во время вечернего празднества.
