Слушатель (ЛП) - Маккаммон Роберт (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Почти мгновенно лицо Донни сделалось кроваво-красным. Сначала кровь прилила к шее, а затем быстро поднялась до самой линии роста рыжеватых волос, и, казалось, что такой цвет лица заставил его волосы пылать.
— Хватит пялиться, нигер! — рассвирепел Донни. Он сжал кулак и шагнул к пареньку, что, как понял Партлоу, может запороть дело еще на старте.
— Успокойся, Хайнц, — сказала Джинджер тихим успокаивающим голосом, и положила руку не на его плечо, а на его сердце, словно стараясь унять его безумный порыв. Она шагнула меж ним и носильщиком, создавая собой препятствие. — Тише, тише, — повторяла она.
— Опусти свои чертовы глаза! — прорычал Донни тоном старой грязной реки. Его собственные глаза, горящие, как пламя ада, были прикованы к несчастному носильщику, и он дрожал, словно собирался отшвырнуть Джинджер в сторону и броситься в драку.
Но тут носильщик опустил взгляд на пол и сказал тихим дрожащим голосом:
— Да, сэр.
Он подошел к своей тележке, которая стояла в нескольких футах от него. Его узкие плечи ссутулились, словно в ожидании удара в спину. Не оглянувшись, он поправил красную фуражку, которая из-за столкновения сместилась на полдюйма, и покатил тележку дальше.
— Тише, — повторяла Джинджер, почти шепча. — Все закончилось. Пусть уходит.
— Нигер вынудил меня, ударить его! — буквально выкрикнул Донни. Клоки пены выступили в уголках его губ. — Надо выбить черное дерьмо из этого ублюдка!
— Все закончилось, — повторила Джинджер. Она медленно водила ладонью по его груди в области сердца, как бы регулируя его биение. — Люди смотрят на нас, Донни. А нам это не нужно, потому что мы не хотим привлекать к себе излишнее внимание. Ты согласен?
Донни не ответил, его тело дрожало, клокочущая ярость все еще пыталась найти выход и вырваться.
— Думаю, мне нужна еще одна сигарета, — сказал Партлоу, потянувшись к пачке «Честерфилда». Такого комментария и движения оказалось достаточно, чтобы Донни шагнул к нему, стиснув зубы и сверкнув серебряным зубом. Все это действо выглядело так, как будто Донни испытывал настолько же сильную потребность в драке, насколько остальным люди в дыхании. — Ну-ка, притормози, Макс Бэр [19], — сказал он с натянутой улыбкой. — Не связывайся со мной или я снесу тебе голову.
Либо упоминание действующего чемпиона по боксу в супертяжелом весе, либо спокойный тон, которым Партлоу произнес последнюю фразу, и ее деловой стиль, точно донесший то, что он хотел сказать — что-то из этого охладило запал Донни. Когда в следующее мгновение Джинджер схватила его за руку, чтобы сдержать его и вывести из здания вокзала под присмотром, румянец гнева уже начал стекать с его лица.
Хайнц. Так она его назвала, — подумал Партлоу, прикуривая сигарету. — Кетчуп «Хайнц». А ему подходит. Скорее всего, она уже слишком много раз видела, как с ним случается что-то подобное.
Он выпустил дым в потолок.
Последовав за Джинджер и Донни, он криво усмехнулся и обратился к женщине многозначительным тоном:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, тетя Джинджер.
— Заткнись, — огрызнулась она, и они вышли из здания вокзала на ослепляющий дневной свет.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СЫН ОРХИДЕИ И ЖЕЛЕЗНОГОЛОВОГО ДЖО
7
И пришел Ол Крэб [20] — впрочем, Кертис знал, что он придет.
Юноша услышал скрип полированных ботинок Ол Крэба по мраморному полу, и почти сразу сам старый краб появился в поле зрения. Он остановился совсем рядом я ним — локоть к локтю. Кертис продолжал толкать тележку вперед и идти, но он знал, что буквально через несколько секунд…
— Остановитесь-ка здесь, молодой человек, — призывно сказал Ол Крэб, и этот жесткий голос, словно донесшийся из-под могильной плиты самого времени, все еще был достаточно сильным, чтобы остановить тиканье карманных часов. А уж тем более — он был достаточно сильным, чтобы остановить работу Кертиса Уотерфорда Мэйхью. — А теперь посмотри на меня, — скомандовал Ол Крэб, и, Кертис подчинился, повернув к нему иссушенное лицо, под кожей которого текла кровь самой темной земли Черного Континента. Ол Крэб выглядел, быть может, даже более иссушенным и высоким внешне, чем Кертис, но, когда темнокожий молодой человек повернулся к нему, стало заметно, что ростом Ол Крэб на два дюйма ниже Кертиса.
— Ты столкнулся с тем парнем, вон там, — констатировал он. — Ты устроил там тот еще бардак.
— Сэр, я просто…
— Ты наехал на того парня, — перебил его Ол Крэб, и Кертис увидел, как его старческие глаза с пожелтевшими белками чуть сместились вверх и влево, глядя в сторону офиса на втором этаже, где босс, наверняка, стоял за своим зеленым тонированным окном и смотрел вниз, уперев руки в широкие бедра, а его лысая голова была склонена набок, словно так он пытался уловить каждый шорох, долетавший из муравейника этажом ниже.
— Ты создал не-при-ят-нос-ти, — продолжил Ол Крэб, голос его звучал тихо, но оставался суровым, как и выражение его лица. — А я не люблю никаких неприятностей в своем доме.
Кертис знал, что у него нет выбора, кроме как сказать:
— Я понял, сэр.
— Скажи, что тебе жаль.
— Мне…
— Не передо мной извиняйся, — перебил Ол Крэб. — Перед моим домом.
Кертис поднял лицо и обратил взор к потолочным вентиляторам.
— Мне жаль, — извинился он перед огромной и необъятной железнодорожной станцией Юнион.
Ол Крэб кивнул, почесав за ухом своей морщинистой лапой.
— Слышишь ее? Она говорит: «Смотри куда идешь, чтобы снова не натолкнуться на какого-нибудь белого мужика, а иначе будешь бестолково приплясывать», — глаза старика снова обратились к офису наверху, но лицо Кертиса расслабилось: босс уже не стоял у своего замаскированного окна. Он в достаточной мере удовлетворился суровым предупреждением и унижением, которое получил чернокожий носильщик. Жизнь могла теперь идти своим чередом.
— Как же меня это все достало, — произнес молодой носильщик по кличке Умник, проходя мимо с двумя чемоданами, — по одному в каждой руке — которые он нес для мужчины в синем костюме в полоску.
Ол Крэб жестом указал Кертису, чтобы тот вернулся к работе, продолжая при этом идти рядом с ним. Они пересекли участок мраморного пола под вентиляторами, щедро направлявшими потоки холодного воздуха на ожидавших поезда пассажиров.
— Как у тебя сегодня дела? — спросил Ол Крэб, заметно смягчившись.
— Заработал доллар и двадцать центов. А один парень дал мне на чай еще тридцать.
— Что ж, отличный заработок. Только не просади все сегодня же.
— Не просажу, сэр.
Это был Ол Крэб — мистер Уэнделл Крэбл — который научил Кертиса вязать веревки, быть хорошим носильщиком и не очень «рычать», произнося слово «сэр [21]», чтобы ни один белый человек не уловил в его голосе несогласия или неуважения. «Всегда говори мягко», — советовал Ол Крэб, — «будь быстрым, делай свое дело, и если кто-нибудь будет обижать тебя, бросать в тебя оскорбления, как камни, пусть эти камни просто скатятся с твоей спины, слышишь?»
Да, сэр. Да, сэр, я слышу.
— Не бери в голову то, что случилось, — продолжал наставлять его Ол Крэб, пока они шли. Он посмотрел направо, на большие часы, висевшие на стене над билетной кассой. Следующий поезд Иллинойс-Централ не должен был прибыть еще час и сорок семь минут, хотя и он, и Кертис знали это и без настенных или карманных часов. После двух лет работы на станции Кертис знал графики поездов наизусть, а Ол Крэб — с тех пор, как начал работать здесь с марта 1911-го — успел выучить каждую трещинку на каждой дубовой панели, каждый скол на плитах платформ, каждый серый кусок гравия на рельсах, соединяющих станции и пересекавших Южную Рэмпарт-Стрит. Белые менеджеры приходили и уходили; уборщики, продавцы в билетных кассах и носильщики устраивались на работу и увольнялись или умирали, но Ол Крэб казался вечным. И если кто и мог назвать станцию своим «домом», то только мистер Крэбл.
