Звено цепи (СИ) - Гуминенко Маргарита Владимировна "Киппари" (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗

Ланской внимательно посмотрел на него. На топорно-крупном лице грозного СС читалось сожаление.

— Игорь Сергеевич! Вы ничего бы не смогли раскопать. У полковника Вапшевича было обоснованное и подтверждённое свидетельскими показаниями объяснение Бессмертова, который тогда предпочёл сказать, что у него не было возможности помочь Олегу Сокольскому. Он сказал, что приехал на яхту Шеллера уже после того, как Олег был застрелен кем-то из подручных этого бандита. Без показаний Бессмертова вы бы узнали ровно столько, сколько знали до того, как нашли это признание.

— В смерти Олега виноваты вы, Сергей Сергеевич, — возразил ему Сокольский. — Это был ваш агент и вы должны были обеспечить ему прикрытие, а не слушать офицера из другого ведомства. Я так понимаю, что вы даже разговор с ним не зафиксировали?

Ланской приподнялся, опираясь кулаками на блестящую столешницу.

— Вы обвиняете меня в не профессионализме? — спросил он грозно.

— Он прав, Серёжа, — осадил старого коллегу генерал Чёрный.

Ланской опустился обратно на стул, глядя на Сокольского. Потом отвёл взгляд.

— Вы правы, — признал он. — Я действительно поступил непрофессионально… Я верил Вапшевичу. У меня не было оснований ему не верить тогда. Мы делали общее дело.

Он понял, что оправдывается и замолчал.

Молчание длилось не меньше минуты. Генерал забыл о своём зароке не теребить нижнюю губу и некоторое время водил по ней пальцем. Потом спохватился и опустил пухлые руки на столешницу. Сокольский встрепенулся и поднял голову.

— Сергей Сергеевич! — сказал он жёстко. — Мне бы хотелось верить вам. Мы тоже делаем общее дело и я привык смотреть на вас, как на старшего товарища.

Ланской удивлённо посмотрел на него.

— Было бы глупо с моей стороны предъявлять вам претензии. Брата это не вернёт, а общему делу повредит. Но у меня есть к вам просьба. С Дмитрием Ивановичем я её уже обсудил.

Теперь Ланской смотрел на него очень заинтересованно и даже подвинулся ближе.

— В этой папке — весь компромат и показания на полковника Вапшевича, — пояснил Сокольский и подвинул папку к Ланскому. — У вас есть связи в руководстве, которые позволят вам завести дело на этого человека, чтобы он не успел предпринять ответные действия и уйти от ответа. Шрам и двое других его людей задержаны моей группой. Они в вашем распоряжении. Каретов даст показания, он готов сотрудничать.

— Доведи это дело до конца, Серёжа, — добавил от себя генерал Чёрный.

Сергей Сергеевич Ланской забрал папку с документами и кивнул. Больших уверений с его стороны никому не потребовалось.

Глава пятая. О чести офицера и последствиях искушений

Герман Иванович Вапшевич редко садился за руль. Последние несколько лет его возил личный водитель. Но сегодня ему позарез нужно было сделать это самому. То место, куда он ехал, из всех коллег и знакомых знал всего один человек, который ждал его для серьёзного, приватного разговора.

Вапшевич не был негодяем. Все его недостатки укладывались в рамки простых человеческих слабостей. Он умел, когда нужно, работать хорошо и быстро, заботился о своих подчинённых, вырастил двоих детей. Но, как всякому человеку, ему приходилось оступаться. Если бы он имел мужество сразу исправить последствия своей ошибки — ему не пришлось бы нанимать преступников и ловить компромат, спрятанный его покойным помощником, Бессмертовым.

Дело началось в далёком 2001-м году. Капитан Вапшевич работал тогда в милиции Центрального района. Под следствие попал один богатый человек, а Вапшевичу очень нужны были деньги, чтобы выплатить кредит. В изоляторе в это же время сидел другой его подследственный — Борис Ольгин, рэкетир и вымогатель, которого подозревали в работе на крупного преступного авторитета. Ольгин отмалчивался и по нему понятно было, что откровений из него не выбьешь. Тем более, что против него была всего одна аудиозапись и смутные показания парочки свидетелей, которым самим не было доверия. Вапшевич долго мучился совестью, но наконец не выдержал, вызвал на допрос Ольгина и предложил сделку: тот поможет ему выбить деньги из другого подследственного, а Вапшевич сделает так, чтобы запись пропала и не станет копать глубже.

Всё тогда получилось, как хотел Вапшевич! У него появились деньги, у Борьки Ольгина — свобода. Но прошло тринадцать лет — и каким-то невероятным, фантастическим образом, эту старую историю узнал Шеллер. Вапшевич подозревал, что тогда, в начале двухтысячных, Шеллер был одним из действующих лиц истории с вымогательством, просто не попался на глаза следствию. Теперь, когда Герман Иванович сделался полковником СБ, Шеллер воспользовался удобным случаем. История-то старая, но неприглядная, можно сказать, паскудная. Всплывёт — придётся Вапшевичу уволиться и хорошо, если других проблем не возникнет.

Вапшевич дрогнул и согласился на условия Шеллера. Это было его второй ошибкой. Следовало поступить, как офицеру: признаться во всём и сложить с себя полномочия. А так не хотелось! И он организовал операцию против Шеллера, подослав своего агента — Лёшу Бессмертова. Этот умный парень должен был решить все проблемы, ничего не переспрашивая у своего начальника, которого очень уважал. Тут вмешался полковник Ланской, который тоже ухитрился подослать к Шеллеру агента — Олега Сокольского. Вапшевич забеспокоился и принял очередное неправильное решение: приказал Бессмертову не вмешиваться, что бы ни случилось.

Олег Сокольский погиб, Бессмертов сказал, что уничтожил документы. Шеллера вскоре задержали и он скончался в тюрьме. К этому факту Герман Иванович отношения не имел, но искренне порадовался. Ему показалось, что он обрубил все концы. Оказалось, не все и не обрубил…

Сейчас Вапшевич сожалел о том, что подставил Ланского и тот винит себя в смерти своего агента. До этого момента полковник уверял себя, что произошедшее — чистая случайность, что в борьбе с преступниками постоянно погибают хорошие люди, что при другом раскладе мог пострадать Бессмертов, за которого полковник Вапшевич считал себя более ответственным, чем за какого-то частного детектива, решившего поиграть "в разведчиков". Неправильные решения тянули за собой новые проблемы. Он отправил за компроматом наёмного убийцу Андрея Шрама, больше известного в последнее время, как Чирик. Он приказал двоим своим подручным задержать на трассе посланных на помощь полковнику Сокольскому людей. Вапшевич понимал, что запутался очень крепко. Что сейчас с его парнями? Где компромат? Об этом должен рассказать тот, на встречу с кем он торопился, неуверенно управляя своей чёрной "Ауди". Даже машина норовила выйти из-под контроля!

Сергей Сергеевич Ланской, полковник УВР ФСБ, бывший друг, с которым они рассорились после гибели Олега Сокольского, ждал его далеко от Питера и Большого Дома — в маленьком привокзальном кафе города Ломоносов…

* * *

У этого двора не было ни стены, ни ворот, которые отгораживали бы его от набережной канала Грибоедова. Инга заехала в пространство между старыми, разновысокими домами: слева три этажа, справа — пять, прямо — четыре, а за ними — дом ещё выше, сверкает новоперекрытой оцинкованной крышей. Тот, кто вырос в центре Питера, привык к диковинным нагромождениям стен, труб, надстроек и пристроек. Так привыкаешь к лицам родителей, не замечая родинок, морщинок и складочек.

Машина остановилась, но Сокольский продолжал сидеть рядом с Берестовой, откинувшись на подголовник и прикрыв глаза. Инга не взялась бы определить, думает ли он о чём-то, или дремлет, или мучается от боли в ноге. Потом он нахмурился, не размыкая веки — и она спросила:

— Болит?

Сокольский открыл глаза и посмотрел на неё.

— Я всё время думаю: если бы Шрам не принял Олега за Орлика — был бы у моего брата шанс выжить? — сказал он вместо ответа.

— Твоего брата подставили, чтобы "слить" Шеллера, — напомнила Инга. — Даже если бы его не узнал Шрам, шеллеровские молодчики всё равно схватили бы его и убили.