Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Липп, тем временем, кое-как поднялся с пола и стоял, пошатываясь. Казалось, он стал меньше ростом, иссохся, словно из него и впрямь сосали соки невидимые силы. Впрочем, тьма не вытеснила из его башки жажду наживы. — Эй! А деньги?
Ищейки лениво обернулись. Кевин, уже занесший ногу над порогом, усмехнулся про себя. Что-что, а это видящему стоило предвидеть.
Старик еще суровее сдвинул лохматые брови. — Какие тебе деньги? Помочь служителям закона — твой долг. Да ты ничего и не сказал нам.
— Мерзавцы… негодяи… — В истончившемся голоске Липпа не было силы. Он обвел Комара, Старика и Крошку пристальным больным взглядом. Изрек: — Вижу — вы все умрете не своей смертью, каждый из вас! А ты!.. — Трясущийся палец указал на Кевина. — Ты…
Видящий не докончил — Крошка заткнул его, вогнав кулак под ребра.
Кашель и сипение Липпа, пытавшегося восстановить дыхание, доносились даже до лестницы и сопровождали их по дороге вниз.
Это определенно был не его день.
…И не мой, прибавил про себя Кевин. Столько времени потрачено на чушь.
Впрочем, когда в последний раз у него был удачный день? Даже счастливые мгновения жизнь оборачивала против него — особенно их.
Единственная мысль, что грела в этот серый полдень — о том, как бросит в лицо Картмору имя убийцы Скрипача. Какую гримасу тот скорчил бы… Глупая фантазия. Столица проглотила музыкантика с потрохами, как тысячи и тысячи других до него. И хорошо, если косточки выплюнет, чтоб было что похоронить.
Ступени скрипели под ногами, и в этом скрипе слышалось: Где умирает серебряный черт, там и музыке конец.
Липп ведь не знал, что они ищут пропавшего музыканта, они и пришли-то по совсем другому делу. Совпадение?
Дурость, но извилистые фразы "откровения" поселились в его мозгу, словно черви — в башке мертвяка, и не желали оттуда выползать.
Даже когда в глаза плеснул едкий свет дня, а сапоги захлюпали по грязи, Кевин продолжал их слышать.
В четыре двадцать пополудни.
Ну, тут все ясно, они должны куда-то прийти в четыре двадцать дня…
На улицу второго сына. Туда, где умирает серебряный черт.
Второго сына… Кевин вспоминал известных ему младших братьев, в честь которых могли назвать улицу.
Вторым сыном был Проклятый Принц — история Сюляпарре приняла бы совсем другой оборот, родись он первым. В еще не столь отдаленном прошлом статуя этого изменника высилась на площади, нареченной его именем, в самом сердце Университетского острова. И делом чести для любого школяра, получившего долгожданную грамоту, считалось осквернить скульптуру непристойной надписью — или хотя бы помочиться на постамент. Впрочем, площадь переименовали, когда началась война с Андаргой, статую снесли, заменив монументом Последнему Принцу — который продолжали уродовать по старой привычке.
И при чем здесь серебро и черти?
А может, речь о набережной, названной в честь принца Лиона Силла, второго сына и прославленного полководца? За столетие до рождения Последнего Принца Лион отражал атаки объединенных сил княжеств Влиса, и даже отрезал от Влиса кусок, увеличив земли Сюляпарре.
Город был исписан именами великих людей, старших, младших и средних братьев. Их зачеркивали, наносили поверх новые, погребая внизу странные названия, дошедшие от Древних.
Серебряный черт — эта часть волновала воображение больше. Представлялся стройный силуэт в серебряном плаще, с изогнутыми рожками на голове. Но не стоит понимать буквально — тут наверняка какая-нибудь треклятая метафора.
Чертов мостик? Чертов проулок? Кевин помнил по меньшей мере три с таким названием. За серебром стоило идти на улицу Ювелиров…
И почему черт умирает?
Стоило выкинуть эту чушь из головы. Но…
Там и музыке конец.
IV.
Ночью опять прошел дождь. Из-под копыт коня во все стороны летела грязь, капли оседали на полах плаща…
Телохранителей Филип, как обычно, оставил в таверне неподалеку, чтобы в одиночку пуститься в путь по кривым улочкам. Скакать на тайную встречу с возлюбленной, рискуя шкурой, — в этом было нечто, что будоражило кровь, хороший контраст с дворцовой скукой.
На поворотах приходилось придерживать коня, и тогда рука сама ложилась на рукоять меча. Опасность, заставлявшая вглядываться в тени, была вполне реальна. Филип оказался бы не первым вельможей, нашедшим свой конец в грязном проулке. Вспомнить хотя бы отца — когда в карету его запрыгнул убийца, смерть прошла совсем близко. Или лорда Росли, приятеля Бэзила, ироничного и обаятельного, которому повезло меньше. Три удара — в живот, в сердце и в горло, чтобы уж наверняка. Вместе с ним зарезали и его слугу.
К игре мечей Филип был готов. Но иногда тени под арками словно оживали, по переполненным жижей канавам пробегала рябь, и он начинал жалеть, что на сей раз за спиной не маячит знакомая фигура.
Интересно, о чем тогда говорили Кевин и Гвен? Побыть бы мухой на стене! Небось, что-то мямлили, глядя себе под ноги.
Не хотелось напоминать Гвен о прошлом, но выражение на лице Грасса, когда тот пришел в таверну, того стоило. Есть пытки тоньше, Кевин, чем те, что практикуют в подвалах Красного Дома. Неужто Грасс воображал, что все закончилось, и ему позволят тихо сгнить в дыре, куда забился?
Я слишком долго ждал. Не хотел — даже боялся — заглядывать в прошлое. Но, рано или поздно, их дороги должны были пересечься, и теперь пути назад нет.
Подвывал ветер. Когда Филип пускал коня вскачь, ему казалось, что это — унылый вой чудовища, несущегося по пятам, чтобы поглотить его и сделать частью себя. Чудовища, такого же одинокого, как и он сам.
А вот и ограда. Монстр останется снаружи, а он, в который раз, согреется теплом Эллис.
Прежде чем спешиться и толкнуть калитку, Филип еще раз осмотрелся по сторонам. Пустая улочка, по которой спешат лишь мертвые листья. Почему тогда так не по себе? Я становлюсь труслив, как Бэзил.
Бэзил… Он вспомнил про кольцо с геммой. Надо поговорить с братом. Может, я зря втянул в это дело Ищеек. Что ж, если что, они будут мне повиноваться.
Шеи коснулись ледяные пальцы. Ветер, просто ветер.
Внутри он привязал коня к кольцу-коновязи, вделанному в камень ограды, и быстро зашагал по дорожке, с нетерпением выглядывая Эллис. Вчера бедняжка расстроилась из-за Тристана, а потом он добавил ей огорчений, отослав Лори. Надо утешить ее, поднять настроение. Под полой плаща Филип бережно нес нечто, что должно было порадовать такую женщину, как она.
Сперва казалось, что в саду ни души, но рядом с зарослями кустов Филип заметил знакомого бородача. Из Тома вышел неплохой садовник — большие сильные руки отстригали лишние ветви так же уверенно, как когда-то, должно быть, разделывали туши.
Филип махнул ему рукой, и мужчина, расплывшись в дружелюбной улыбке, поклонился в ответ.
Еще дальше бегали мальчишки, сражаясь на палках, как на мечах. Старший мог бы сбить младшего с ног одним ударом, но вместо этого пятился назад, поддаваясь. На площадке перед домом они были одни.
Филип уже собрался спросить, где найти Эллис у Тома, когда та появилась из-за угла особняка. Шла, отставив правую руку, в которой что-то темнело, приподняв подол юбки левой. Ветер трепал простое бурое платье, прижимая к телу, позволяя угадывать под бесформенной одеждой изгиб бедра, линию ноги.
Дурочка, ее же продует насквозь. Филип поежился под теплым плащом. Эллис привыкла к холоду, привыкла терпеть. Ну ничего, он сделает так, чтобы отвыкла.
Идет к себе в пристройку, догадался он в следующий миг и припустил наперерез. Прямо по слипшимся листьям, сопевшим под ногами, мимо колодца с его причудливым сливом-химерой, прямо к Эллис в объятия.
Им пришлось обниматься осторожно — и у него, и у нее была свободна только одна рука, а он боялся испортить подарок. Но эту проблему они как-то решили, и к тому моменту, как Филип дал Эллис заговорить, ее губы раскраснелись от его поцелуев.
